– Решил добавить гламура к имиджу?
– Отвали, – сухо ответил Гудков, забираясь за руль розового «Hyundai Getz». – Садись, халявщик. Халява закончилась. Работать надо.
– Ни хрена себе халявщик! Раз в год на десять дней уехал, – возмутился Сажин и спросил: – Как дела в отделе?
– Дела дрянь, – хмуро ответил Гудков. – Артема замочили, Генка тоже… Короче, он, по ходу, спятил. Сейчас в больнице. Думаю, вряд ли выкарабкается. Его жутко пытали, травили собаками, а потом еще трахнули в зад.
Лицо Сажина вытянулось и сделалось бледным:
– Как?! Кто?! Что вообще происходит?!
– Степана Асколова помнишь, следака, еще правильный такой был? – с мрачным видом спросил Гудков, выкручивая руль.
– Да, помню, Исусик хренов, – подтвердил Сажин, ерзая на кресле от нетерпения.
В его голове возникли сотни вопросов. Их отдел работал, как одна сплоченная команда. Горе было всем, кто пытался встать у них на пути. Казалось, так будет продолжаться вечно, и вот идиллия разрушена. А что дальше?
– Так вот, это Асколов. Решил, сука, открыть охоту на ментов, – произнес Гудков, продолжая разговор. – Совершенно слетел с катушек. Весь город на ушах стоит. Ты что, телевизор не смотришь?
– Нет, не смотрю, – признался Сажин.
– Но это еще не самые плохие новости, – продолжал Гудков. Он излагал историю с каким-то садистским наслаждением.
– Что же может быть еще хуже? – изумился Сажин.
– Асколов замочил сына Юхно, утопил в дерьме в собственной тачке аккурат напротив Белого дома, – сообщил ему Гудков.
Глаза оперативника полезли на лоб. Происходящее все больше напоминало страшный сон.
– Как это?! Я не понимаю! Как это возможно? Зачем? – восклицал он с обалделым видом.
– Я же тебе говорю, Асколов спятил и мочит всех направо и налево, – спокойно пояснил Гудков. – Юхно тоже теперь свихнулся и требует его крови. Если мы не принесем ему голову Асколова на блюде, грозится всех сдать. Саныч уже с Гурамом базарил. Тот обещался помочь с Асколовым, но, я думаю, надо готовить запасной вариант. Собрать надежных людей, профессионалов, которые могут выполнить любую работу, и пусть они сначала уберут Асколова, а потом Юхно.
– Слушай, Клим, у меня голова кругом идет, – признался Сажин.
– У меня тоже, – сердито буркнул Гудков. – Давай собери мозги в кучу и подумай, кого можно подписать на это дело. Ты же торгуешь оружием, у тебя есть связи. Неужели не сможешь найти пяток бойцов и вооружить их?
– Оружие-то не проблема, – махнул рукой Сажин, – а вот профессиональные наемные убийцы на дороге не валяются. Нельзя вот так зайти, как в магазин, и заказать пяток киллеров. Хорошо одного-двух найти…
– Можно взять еще парочку отморозков из группы немедленного реагирования, – предложил Гудков, – я знаю некоторых. За деньги сделают что хочешь. Я их уже нанимал решить кое-какие вопросы. Справились достойно.
– Надо подумать, – потер лоб Сажин.
– Думай быстрее, – рявкнул старший оперуполномоченный и притормозил у здания УВД.
– Слушай, но мне надо хотя бы домой заехать переодеться, – возмутился Сажин.
– Какое переодеться! – свирепо заорал Гудков. – Дело надо делать!
Ад начался ровно в восемь со звонка в дежурную часть. Сообщили об убийстве и похищении. И завертелось. «Ассенизатор наносит новый удар», «Похищена дочь нефтяного короля области…» – кричали заголовки утренних газет и выпусков новостей. Когда до него дошла эта информация, Александр Александрович просто схватился за голову. Начальник УВД знал, чем это обернется для него лично. Совершенно убитый, он позвонил Гудкову.
Тот был уже на месте, в особняке, принадлежащем дочери Луганского.
– Как допустили утечку информации в СМИ? – спросил Решетников резко. – Похититель теперь может запаниковать и убить девчонку!
– Так это сам Луганский газетчикам сообщил, – устало ответил старший оперуполномоченный. – В записке, которую оставил похититель, не говорилось о том, что нельзя сообщать газетчикам о похищении. Асколов, наоборот, требует, чтобы все это широко осветили в прессе.
– Вот паскуда! Специально под монастырь нас всех подводит, – прошипел Решетников, яростно сжимая в руке телефонную трубку. – Мне через час людей из Москвы встречать, а тут такое!
– Еще в комнате Эльвиры Луганской нашли труп убитой девушки, – продолжал Гудков без энтузиазма, – удалось идентифицировать. Это Мария Тарасова, дочь небезызвестного вам Тарасова, владельца заводов, газет, пароходов…
– Твою мать! Ты еще шутишь! – взвизгнул Решетников. Ему уже представлялось, что сделают с ним упомянутые высокопоставленные особы, если он в кратчайшие сроки не выдаст им Асколова. С надеждой начальник УВД поинтересовался: – А эта девушка не могла умереть от естественных причин?
– Если признать естественной причиной свернутую шею, то да, – мрачно пошутил Гудков, которому внезапно стало наплевать на все.
– Хватит шуток, клоун!! – взревел Решетников. – Ты что, не понимаешь, что происходит?!
– Да все я понимаю, – вздохнул Гудков. – Сегодня истекает срок ультиматума Юхно. Если мы не предоставим ему Асколова, то все, суши весла. Однако есть и одна хорошая новость. Асколов ограбил Луганскую, выгреб из сейфа деньги и драгоценности на несколько миллионов.
– И что же в этом хорошего?! – брызгая слюной, закричал Решетников в трубку.
– То, что, как только он попытается продать драгоценности, мы его возьмем. Все ломбарды и ювелирки уже предупреждены. Сажин работает по этому вопросу. Украшения Луганской сделаны на заказ в единственном экземпляре.
– Да Асколов не такой идиот, чтобы вот так пойти в ломбард с бриллиантами, – зло возразил начальник УВД. – У нас в области их сбыть нельзя, и он это понимает.
– А если ему очень понадобятся деньги? – предположил Гудков. – Нельзя исключать даже малейшей возможности.
– Давай работай, – рявкнул Решетников и добавил: – Отчитывайся каждый час. Меня сейчас будут трясти, как грушу, и мне надо что-то отвечать. – Он нажал отбой, но телефон тут же снова завибрировал. Звонил Гурам. В душе начальника УВД шевельнулась слабая надежда. Он приложил сотовый к уху: – Да, слушаю.
– Утро доброе, – весело приветствовал его Гурам, – хотя утро добрым не бывает… Короче, хочу обрадовать тебя. Мы срисовали этого фраера, нашли его хату и скоро возьмем за шкварник.
– Ты чего говоришь? – не понял Решетников. – Асколова, что ли, нашли?
– В натуре, дорогой, его родимого, – подтвердил Гурам.
– Так, брать его не надо, – голос Решетникова приобрел командный оттенок. – Мы его сами возьмем. Сейчас вызову спецназ, перекроем район, а ты скажи адрес.
– Нет, мы его сами возьмем, – возразил Гурам. – А ты подготовь за это время вознаграждение.
– Че, какое вознаграждение тебе?! Совсем уже оборзел! – заорал Решетников возмущенно. Он не мог поверить, что урка решился с него что-то требовать. Должно быть, почувствовал слабинку.
– Такое вознаграждение, я не лох и знаю ставки, – усмехнулся вор. – Готовь бабло, два «лимона» баксов. Позвони Юхно, если сам не найдешь. Прикинь, че замутится, если парень не сдохнет, а попадет не в те руки.
– Ты мне смеешь угрожать, урод? – задохнулся от возмущения Решетников. – Фильтруй базар!
– Нет, это ты фильтруй базар, дорогой, – прорычал в ответ Гурам, – а то раскроешь хлебало, а туда маслина залетит… Все под Богом ходим. До меня слухи дошли, что тебя задвинуть собираются. И начальники, что из столицы сюда заявились, приехали не для того, чтобы у тебя в особняке в баньке попариться да на грязях побалдеть.
– Не надо меня раньше времени со счетов списывать, – дрогнувшим голосом произнес Решетников. Он и сам понимал, насколько все скверно.
– Короче, готовь бабки, – буркнул Гурам и отключился.
– Сука, – в бессильной злобе выкрикнул Решетников, а потом с испугом посмотрел на затрезвонивший рабочий телефон. Отвечать не хотелось, но он все же осторожно снял трубку и негромко сказал: – Решетников, слушаю, говорите.
Сквозь шипение из трубки донесся взволнованный голос дежурного – Виктора Старикова:
– Александр Александрович, к вам тут пришли, но мы не знаем, что делать с ними. Уж больно воинственно настроены.
– Кто это, как фамилии? – испуганно спросил Решетников.
– Это Луганский, Тарасов и целый отряд их телохранителей, и все при оружии. Наши парни их еле сдерживают. Как бы до мордобоя не дошло.
– Да что это за безобразие, майор! Никого с оружием не пропускайте! Пусть пройдут только Луганский и Тарасов. Остальных задержите. Если кто будет бузить – в камеру.
– Есть, – ответил Стариков. – А если эти шишки будут бузить?
– Тоже в камеру, – отрезал Решетников, смахнув со лба испарину. – Они не в кабак пришли! Пусть ведут себя соответственно!
Решетников положил трубку и откинулся в кресле. У него неприятно засосало под ложечкой от мыслей о предстоящем разговоре. Кольцо вокруг сжималось все сильнее. «Когда же этот ад закончится», – с тоской подумал полковник и посмотрел на дверь, за которой раздались быстрые шаги. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились разъяренные бизнесмены.
– Саша, что ты можешь нам сказать? Кто ведет поиски моей дочери? Какие меры предпринимаются? – завалил его вопросами Луганский.
Обычно статный, в безупречном костюме, в этот момент он не был похож сам на себя. Седые волосы лежали неровно, лицо бледное, глаза лихорадочно блестели. Луганский как-то разом постарел и ссутулился. Тарасов стоял у него за спиной как каменная глыба. Взгляд пустой, в лице ни кровинки.
– Преступник будет схвачен с минуты на минуту, – заверил их Решетников, сглотнув комок, подступивший к горлу. – На его поимку брошены все силы. Ему не уйти.
– Я хочу, чтобы его замочили!! – внезапно заорал Тарасов и врезал по столу начальника УВД кулаком так, что все находившиеся в комнате вздрогнули. – Скажи своим молодцам, чтобы вышибли ему мозги! Он убил мою дочь! Ты слышишь меня! Если ты этого не сделаешь, то я сделаю сам, а потом займусь тобой!