— Никогда?
— Никогда!
Глава 29
— А может ли настоящий преступник прийти к Иисусу?
— Ты хочешь сказать, — добродушно уточнила Кей, — может ли вероотступник прийти к Иисусу. — Кей тепло улыбнулась маленькой девочке, прибавив: — Да. Вероотступник может прийти к Иисусу.
— Что такое вероотступник? — спросил любознательный ребенок, наматывая на палец каштановый завиток около уха.
Капитан Кей терпеливо разъяснила девочке, а потом продолжила урок. Кей сидела, поджав ноги по-турецки, на залитом солнцем заднем дворе Бэттери-Плейс. Ее окружала стайка детей. Они слушали, пока она читала им библейскую историю, часто прерывая ее вопросами.
Джой тоже был в группе. Он никогда не задавал вопросов. Но внимательно слушал и прижимал крошечный указательный пальчик к губам, когда возившийся у него на коленях Мак начинал слишком шуметь.
Кей с трудом сдерживала смех, когда Джой корчил гримасы недовольства, чтобы заставить Мака сидеть тихо. Джой сердито прищуривал большие голубые глаза, сжимал прелестный маленький рот и тыкал в Мака указательным пальцем, как пистолетом. Его попытки выглядеть грозным были очень забавными — он был таким хорошеньким!
Кей недоумевала, где он научился корчить такие гримасы. Он явно копировал кого-то из взрослых.
Озорного Мака не очень-то пугал строгий вид хозяина. Колли всегда был готов полаять или лизнуть Джоя в лицо и не очень слушался его. Тем не менее, будучи здоровым, счастливым щенком, Мак вел себя достаточно хорошо во время занятий по изучению Библии.
Когда дневные занятия закончились, Кей воспользовалась случаем, чтобы снова поговорить с детьми об опасности пребывания на городских улицах. Каждому ребенку в Бэттери-Плейс не один раз рассказывали о злостной шайке очень опасных людей, которым нельзя доверять.
Детям запрещалось разговаривать с незнакомыми. Они никогда не должны были садиться в экипаж с незнакомыми людьми. Им разрешалось выходить за ворота Бэттери-Плейс только в сопровождении взрослого.
Старшие дети знали о преступном клане. Многие читали или слышали о похищении детей в канун Нового года. Они имели представление о гнусных преступлениях, совершаемых бандитами. Их предупреждали, чтобы они постоянно были начеку и помогали присматривать за малышами во время прогулок.
— Итак, запомните, — сказала Кей, переводя взгляд с одного обращенного к ней лица на другое, — мы никогда не выходим за ворота одни. Что еще?
Дети повторили хором то, что им было запрещено делать и о чем они узнали от нее и воспитателей.
— Очень хорошо, — похвалила их Кей. — Вы молодцы. Думаю, что на сегодня все.
Кей отложила в сторону Библию, а непоседливые дети живо вскочили, немедленно начав бегать и играть. Кей еще немного помедлила.
Февральское солнце пригревало ей лицо. Она ощутила приятную лень и покой. Она улыбалась, вспоминая попытки Джоя выглядеть сердитым.
Кей непроизвольно проводила взглядом рыжеволосого мальчугана. Она была невероятно рада тому, что он смеется. Еще лучше было то, что он разговаривает. Он и Мак по-настоящему играли с другими детьми. Джой милостиво разрешал новым друзьям гладить своего лучшего друга — пушистого, невозмутимого Мака.
Кей уже пора было уходить, но так не хотелось! Она осталась бы здесь навсегда, вот так, наблюдая за мальчуганом, который вел себя теперь, как любой другой счастливый ребенок. Она помедлила, насколько позволяло время, наслаждаясь мгновением и стараясь как можно точнее запечатлеть в памяти прелестную картинку, чтобы снова и снова возвращаться к ней потом, когда пройдут годы.
С большой неохотой собираясь уходить, Кей стала прощаться с детьми. Присев на корточки, она раскрыла объятия, и дети тепло обнимали и целовали ее. Все, кроме одного. Джоя.
Очаровательный ребенок, которого ей больше всех хотелось бы обнять хоть на миг, держался на расстоянии.
— До свидания, Джой, — обратилась она к нему в надежде, что он подойдет поближе, и в то же время зная, что этого не будет.
— Пока, — сказал он, глядя на нее своими огромными голубыми глазами.
— Пока, Мак, — прокричала Кей щенку.
Мак залаял и бросился к ней, быстро виляя хвостом.
— Мак! — громко одернул его Джой и бросился за своенравным щенком.
Когда Джой догнал Мака, колли с громким лаем прыгал на Кей, пачкая грязью и прошлогодней травой ее синюю юбку. Рассерженный Джой присел на корточки рядом с лающей собакой, состроил свою самую строгую мину и погрозил Маку пальцем.
— Плохая собака! — произнес он, сердито сощурив глаза. Даже не взглянув на Кей, он подхватил колли на руки и убежал.
Задумчиво улыбаясь, Кей смотрела на очаровательную пару, жалея, что не может подхватить на руки обоих и убежать с ними.
И все же Кей была довольна замечательным прогрессом Джоя. Замкнутый маленький мальчик с печальными глазами, которого бессердечно подкинули в Бэттери-Плейс посреди ночи, теперь разговаривал, смеялся и играл, как всякий нормальный ребенок.
Как-то прохладным днем Джой приятно удивил ее, Кей собиралась уходить. Она торопилась, чувствуя, что выбивается из графика. Как обычно, дети столпились около нее, чтобы с любовью обнять и поцеловать ее. Она опустилась на колени, широко раскинув руки.
Она притворилась совершенно равнодушной, когда к ней подошел Джой с Маком, крутящимся у него в ногах, робко улыбнулся и маленькими ручками обнял ее за шею. Обнимая ее, он прижался своей щекой к ее. Кей крепко прижала его к себе, вдыхая приятный, чистый детский запах.
Джой резко высвободился, наклонился, подхватил Мака и протянул лающего, извивающегося щенка Кей, чтобы она погладила его. Кей засмеялась от радости, взяла морду колли в ладони и прижалась щекой к его макушке. — Мак залаял и лизнул ее в лицо.
— Мак любит тебя, — сказал Джой. Кей улыбнулась мальчику:
— Я очень рада. Я люблю Мака. Я люблю тебя, Джой.
— Правда? — Он наклонил голову набок; прямо на макушке торчал вихор рыжих волос.
— Да. Ты мне очень нравишься.
— Ты мне тоже нравишься, — сказал Джой, смущенно хихикнув, повернулся и убежал, а Мак помчался вслед за ним.
С каждым днем Джой становился все более доверчивым. Он действительно полюбил капитана Кей. Ему нравилось, когда она бегала и играла вместе с ним и Маком. Ему нравилось, когда она с любовью ерошила его волосы. Ему нравилось, когда она от души обнимала его.
Он очень любил, когда она подхватывала его с земли, поднимала его белую форменную рубашку и принималась дуть ему на живот, пока он не начинал захлебываться истерическим смехом и просить ее остановиться. Чтобы потом умолять ее снова так сделать.
Вскоре они стали закадычными друзьями. Однажды теплым, почти весенним днем в конце февраля они стояли на коленях на залитом солнцем заднем дворе Бэттери-Плейс, сажая цветы на новой клумбе. Джой копал мягкую землю маленькой лопаткой, а Кей держала наготове семена, чтобы опустить их в сделанные лунки. Рядом стояло ведро с водой.
За работой Кей и Джой разговаривали в основном о других детях из Бэттери-Плейс. Джой с гордостью называл имена своих лучших друзей. Он рассказал Кей о детях, к которым иногда приходили. И о детях, к которым никто не приходил. Он сказал, что на этой неделе к его другу
Перри приходил кузен. И что у его другого друга, Берта, есть дядя Генри. Дядя Генри пришел навестить Берта и принес ему конфет и подарки.
Джой на минуту замолчал, полностью поглощенный работой. От старания просунув язык между белыми молочными зубами, он кряхтел и сопел, переворачивая целую лопатку земли. Кей посадила несколько семян петунии. Джой сразу же принялся засыпать семена землей, затем осторожно утрамбовал землю, как ему показывали.
— Ну вот, — с гордостью произнес он. Он отогнал Мака, когда колли попытался разрыть только что посаженные семена. Напустив на лицо строгость, Джой пригрозил щенку: — Ты хочешь, чтобы я убежал и бросил тебя?
У Кей все сжалось от этих слов Джоя. Неужели эти жестокие слова были когда-то сказаны ему? Наверное, ему грозили этим!
Мак заскулил и положил голову на колени Джоя. Джой улыбнулся и ласково погладил его. Потом его улыбка вдруг пропала.
Взглянув на Кей неожиданно холодными глазами, он произнес:
— Моя мама бросила меня.
Глава 30
В это необычно теплое солнечное утро начала марта пожилая цветочница медленно толкала тележку вдоль Пасифик-стрит. Женщина была низкорослой и толстой. На ней были мешковатые черные штаны и поношенный зеленый шелковый жакет, полинявший и потертый на манжетах и воротнике.
Она опустила сутулые плечи. Водянистые темные глаза по-совиному моргали, глядя на прохожих. Щеки свисали у уголков рта, образуя глубокие печальные складки.
Неожиданно опущенные уголки рта старой цветочницы расплылись в улыбке. Она перестала толкать тележку.
Стоя на деревянном тротуаре, она смотрела на приближающегося к ней высокого стройного мужчину, вышедшего из белого оштукатуренного дома.
Ку Джен видела, что Ник Мак-Кейб большими шагами направляется прямо к ней. В том, как просто он был одет — бледно-голубая рубашка и выцветшие хлопчатобумажные брюки, и во всем его облике и походке угадывался какой-то необычный подъем.
Сегодня — Ку Джен сразу заметила это — его упругий шаг был еще более легким. К тому же на его смуглом приветливом лице играла улыбка на миллион долларов.
Ку Джен сразу догадалась, что этот смуглый молодой мужчина, хорошо известный во всем Барбари-Коуст благодаря своему обаянию, безрассудству и горячему темпераменту, что-то замышляет. С одной стороны, он проснулся и был уже на ногах в необычно ранний час. С другой стороны, в его серебристо-серых глазах горел огонек самодовольства.
Улыбающийся Ник подошел к цветочной тележке Ку Джен. Он церемонно поклонился ей, и прядь непослушных черных волос упала ему на лоб.
— С добрым утром тебя, Ку Джен, моя единственная любовь, — промолвил Ник, протягивая руку, чтобы прикоснуться к ее морщинистой щеке. — Как ты себя чувствуешь в это великолепное мартовское утро?