Некоторое время в маленькой квадратной комнате царило молчание. Алан сидел с багровым от ярости лицом, едва сдерживаясь, чтобы не ударить человека старше себя.
Обвинение было безосновательным. Когда они обсуждали с Томом проблему, то решили избегать помощи газет, поскольку чрезмерное внимание прессы могло только затруднить ведение дела Анри Дюваля в суде. Одним из обстоятельств, позволявших ему надеяться на успех, когда он шел сюда, было как раз то, что он собирался обещать департаменту иммиграции воздержаться, пока идет разбирательство дела, от заявлений в прессе, что было, несомненно, на руку департаменту.
Их взгляды скрестились. В глазах директора Алан заметил какое-то неистовое, странно умоляющее выражение.
— Благодарю вас, господин Креймер,— сказал он, медленно поднимаясь со стула. Он подхватил на руки пальто, сунул под мышку портфель и направился к двери.— Благодарю вас за подсказку, как мне действовать в будущем. Я непременно воспользуюсь вашим советом.
Еще три дня после Рождества ванкуверская «Пост» муссировала на своих страницах историю Анри Дюваля, «человека без родины». Хотя и в меньшей степени, ей уделяли внимание две другие городские газеты — дневная «Колонист» и вечерняя, более умеренная «Глоб».
Но сейчас газета выдохлась из-за отсутствия свежего материала.
— Мы исчерпали все возможности, Дэн. Интерес читателя возрос, а подкармливать его нечем. Придется бросить эту тему, пока теплоход не выйдет в море через несколько дней. Тогда ты можешь вернуться к ней и написать душещипательную статью о несчастном парнишке, плывущем по воле волн навстречу закату.
Разговор происходил в 7 часов 45 минут утра в редакции газеты «Пост». Говорил редактор отдела городских новостей Чарлз Вулфендт, его слушателем был Дэн Орлифф. Вулфендт, известный большой ученостью и умом, который, по свидетельствам сотрудников, работал, как счетно-вычислительная машина, распределял задания между репортерами. Вместе с другими он подозвал к столу отдела городских новостей и Дэна Орлиффа.
— Как хочешь, Чак,— пожал плечами Дэн.— Только я попросил бы дать мне еще один день для работы над темой.
Вулфендт испытующе глянул на него. Он всегда уважал мнение Орлиффа, опытного журналиста, но нельзя было оставлять без внимания и другие проблемы. Сегодня гвоздем номера была пропажа на горе Сеймур женщины, отправившейся туда на прогулку. Тщетные поиски не увенчались успехом, и для освещения этого события требовалось еще несколько репортеров. Все три городские газеты следили за ходом поисков, а по городу распространились слухи о подозрительном поведении мужа этой женщины. Утром главный редактор прислал Вулфендту записку такого содержания: «Упала ли Дейзи в пропасть сама или ее столкнули туда? Если она жива, попытайтесь добраться до нее раньше мужа». Дэн Орлифф больше других репортеров подходил для такой работы в горах.
— Если бы у меня была малейшая уверенность, что случится что-нибудь важное в истории со скитальцем,— сказал Вулфендт,— я бы дал добро, но я не ожидаю никакого нового поворота в событиях.
— Разумеется, интерес публики нужно поддерживать свежими фактами, но, к сожалению, я не могу их гарантировать.
— А без гарантии как я могу дать тебе еще один день? Мне выгоднее послать тебя в горы для освещения поисков пропавшей женщины.
— Валяй,— Дэн изобразил согласие. Хорошо зная Вулфендта, с которым работал долгое время, он понимал, что тот прощупывает его.— Ты хозяин, тебе и решать, только история с Дювалем больше интересует читателей.
Редакция постепенно заполнялась дневной сменой сотрудников, и в комнате стало шумно. Занял свое место за соседним столом заместитель главного редактора. Поступающие на стол отдела новостей листки с информацией сплошным потоком спускались по специальному желобу в отдел компоновки и верстки, расположенный тремя этажами ниже. Редакцию охватила обычная спешка, достигающая. своего пика к моменту выхода в свет очередного номера.
— Я тоже разочарован,— сказал редактор отдела городских новостей задумчиво,— я рассчитывал, что события с твоим скитальцем будут развиваться дальше.— Он стал загибать пальцы, отсчитывая пункты. — Мы уже исчерпали материал о самом человеке, о теплоходе, о реакции публики, чиновниках иммиграционной службы — все без толку; пытались отыскать его следы за морем — безрезультатно, телеграфировали в ООН — получили обещание разобраться, но бог весть когда, а мне нужно выпускать газету. Что еще?
— У меня была надежда, что какая-нибудь важная шишка захочет помочь ему,— ответил Дэн.
Вулфендт помолчал — высокий лоб скрывал усиленную работу мозга, анализирующего все доводы «за» и «против». Наконец он решительно заявил:
— Ладно, даю тебе еще двадцать четыре часа — иначе говоря, один лишний день, чтобы отыскать свою удачу на белом коне.
— Спасибо, Чак.— Ден Орлифф улыбнулся и, повернувшись, бросил через плечо:— А в горах было бы чертовски холодно.
Не имея специального плана действий, он вернулся домой, чтобы позавтракать вместе с женой Нэнси и шестилетней дочуркой Пэтти, которую позже он отвез в школу. Когда Дэн свернул к порту и припарковал машину у департамента иммиграции, было уже около десяти часов.
Приехал он сюда наугад, без особой цели, поскольку только вчера брал интервью у Эдгара Креймера и ничего не добился от него, кроме унылого официального заявления. Но логически рассуждая, начинать поиски нужно было отсюда.
— Я ищу свою удачу на белом коне,— сообщил он молоденькой девушке, временно исполнявшей обязанности секретарши Креймера.
— Она там,— кивнула девушка на дверь кабинета,— в этой обитой войлоком палате.
— Как для душевнобольных? Метко сказано, детка. А я все удивляюсь,— заметил Дэн,— как это нынешним девушкам удается оставаться такими привлекательными, будучи в то же время такими умными?
— Ум мне достался от папаши,— сообщила она, — а муж научил, как отбривать нахалов.
Дэн вздохнул.
— Шутки в сторону,— сказала девушка,— вы репортер из газеты и хотите попасть к господину Креймеру, но он сейчас занят.
— Вот уж не думал, что вы меня запомните!
— Очень надо было! — ответила девушка дерзко. — Я за версту чую репортеров. Они все немного с приветом.
— Ко мне это не относится,— заметил Дэн. — Если не возражаете, я обожду.
— Судя по шуму из кабинета,— улыбнулась секретарша,— вам не придется ждать долго.— Она кивнула на дверь, ведущую в кабинет Креймера.
Разговор за дверью шел на повышенных тонах. Обладая острым слухом, Дэн различил имя «Дюваль». Спустя несколько минут из кабинета выскочил Алан Мейтланд с покрасневшим от гнева лицом.
Дэн Орлифф догнал его у выхода из здания.
— Извините,— сказал он,— мне сдается, у нас найдутся общие интересы.
— Ничуть не бывало,— отрезал Алан, не делая попытки остановиться. Он весь кипел от злости,— благо, теперь не надо сдерживаться.
— Успокойтесь,— сказал Дэн, шагая рядом с ним, затем мотнул головой в сторону здания.— Я не из тех, я всего лишь газетчик.— Алан Мейтланд резко остановился.
— Извините,— произнес он, виновато улыбнувшись.— Я был готов лопнуть от злости, а вы как раз подвернулись под руку.
— Всегда пожалуйста,— сказал Дэн. Наметанным взглядом он уже угадал, с кем имеет дело, по портфельчику и галстуку университетской расцветки.— У меня сегодня день свободного поиска. Вы случайно не адвокат?
— Не случайно, а на самом деле.
— Выступаете защитником некоего Анри Дюваля?
— Да. — Не могли бы мы побеседовать где-нибудь?
Алан Мейтланд заколебался — Эдгар Креймер обвинил его в стремлении создать себе рекламу, и он обещал воспользоваться этим советом. С другой стороны, инстинктивная осторожность адвоката предостерегала его от заявлений для печати.
— Между нами говоря,— спокойно заметил Орлифф,— дела обстоят неважно, верно?
— Так же между нами, хуже некуда!
— В таком случае вам и Дювалю тоже терять нечего.
— Что верно, то верно — терять мне нечего,— проговорил Алан медленно. В самом деле, подумал он, что еще остается делать, как не довериться газете, а может, он и выгадает что-нибудь.
— Ладно,— сказал он,— пойдемте в кафе.
— Я как предчувствовал, что сегодня удача мне улыбнется,— довольно заметил Дэн.— Между прочим, где вы привязали лошадь?
— Лошадь? — удивился Алан.— Я притопал сюда пешком.
— Не обращайте внимания, это у меня такой своеобразный способ выражаться. Прошу в мою машину.
Через час, за четвертой чашкой кофе, Алан Мейтланд заметил:
— Что вы все обо мне да обо мне, Дюваль куда важнее.
Дэн настойчиво мотнул головой.
— Не сегодня. Сегодня вы будете героем репортажа.— Он глянул на часы. — Еще один вопрос, и я побегу, чтобы успеть написать его.
— Валяйте!
— Только поймите меня правильно! В городе Ванкувере полным-полно именитых и талантливых юристов, почему же вы один из всех встали на защиту этого паренька?
— Говоря по правде,— ответил Алан,— я сам удивляюсь.
Ванкуверская газета «Пост» занимала три унылых кирпичных здания: в том, что выходило на улицу, размещались конторы, типография находилась на задворках, а между ними, как тупой обрубок пальца, торчала башня редакции.
Распростившись с Мейтландом, Дэн Орлифф уже через десять минут припарковал свой «форд» на стоянке служебных машин на другой стороне улицы и направился в редакцию.
Лифт башни поднял его на нужный этаж. Войдя в охваченный суматохой отдел новостей, он пристроился за первым попавшимся пустым столом.
Начало далось легко:
Рассерженный молодой адвокат готов, как Давид, вступить в схватку с Голиафом.
Это Алан Мейтланд, двадцати пяти лет, уроженец Ванкувера, молодой юрист, выпускник Университета Британской Колумбии.
Голиаф — правительство Канады в лице департамента иммиграции.
Департаментские чиновники отказывают умоляющему их Анри Дювалю