— Прошу прощения,— сказал Алан,— я не знал, что вы завтракаете.
— Пожалуйста, не беспокойтесь.— Капитан указал на кожаное зеленое кресло у стола и вновь уселся.— Если вы не успели позавтракать...
— Нет, я уже... благодарю вас.— Алан отказался от предложения Тома позавтракать спагетти и по дороге в порт перехватил бутерброд со стаканом молока.
— Вот и ладно.— Капитан махнул рукой в сторону блюда на столе.— Для такого молодого человека, как вы, вегетарианская еда вряд ли будет по вкусу.
Алан с удивлением спросил:
— Вы вегетарианец, капитан?
— Закоренелый. По мнению многих, у меня... как это у вас говорят?
— Пунктик,— подсказал Алан и тотчас пожалел о своей поспешности.
Капитан Яабек улыбнулся.
— Вот именно, так и говорят, только совершенно напрасно. С вашего разрешения, я продолжу...
— Пожалуйста, прошу вас.
Капитан пожевал некоторое время свою овощную смесь и, сделав паузу, сказал:
— А вы знаете, господин Мейтланд, что вегетарианство зародилось раньше христианства?
— Нет,— ответил Алан,— понятия не имел.
— А тем не менее это так, и на много веков. Истинные последователи вегетарианства считают, что всякая жизнь священна. Вот почему все живое имеет право на жизнь, право наслаждаться жизнью.
— И вы тоже верите в это?
— Да, конечно.— Отправив в рот очередную порцию смеси, он, казалось, призадумался.— Человечеству не суждено жить в мире, пока мы не одолеем в себе дикость, присущую каждому человеку, ту самую дикость, которая побуждает нас убивать другие создания, чтобы употребить их в пищу. Этот же инстинкт толкает нас к ссорам, войнам и в конечном счете к собственной гибели.
— Теория весьма интересная,— сказал Алан. Его не переставал удивлять этот норвежский шкипер — теперь ему стало понятно, почему Анри Дюваль встретил здесь больше доброты, чем где-либо еще.
— Вот вы сказали — теория.— Капитан ткнул вилкой в горку фиников, лежавших на отдельной тарелочке.— Но увы! Как всякая теория, она имеет свой недочет.
— Какой же? — спросил Алан с любопытством.
— Как установлено учеными, растения также обладают своеобразной чувствительностью и зачатками рассудка.— Капитан Яабек пожевал финик, затем старательно вытер руки и рот полотняной салфеткой.— Мне рассказывали, что существует прибор настолько чувствительный, что улавливает предсмертный писк персика, когда его срывают с дерева и чистят. Таким образом, выходит, вегетарианцы поступают с капустой так же жестоко, как любители мяса с коровой или свиньей.— Капитан улыбнулся, и Алан смутно почувствовал, что его слегка дурачат.
Сменив тон, капитан быстро сказал:
— Так вот, господин Мейтланд, я к вашим услугам.
— Я бы хотел обсудить с вами еще несколько проблем, но нельзя ли пригласить сюда моего клиента?
— Конечно.— Капитан подошел к настенному телефону, нажал кнопку и оживленно заговорил. Вернувшись к столу, сухо сказал:—Мне сообщили, что ваш клиент чистит днище в трюме, но он подойдет.
Через несколько минут послышался робкий стук в дверь, и Анри Дюваль вошел в каюту. Он был одет в грязную, засаленную робу, провонявшую мазутом. Лицо также было покрыто мазутными пятнами, которые достигали его слипшихся взлохмаченных волос. Он стоял у порога, робко переминаясь с ноги на ногу, комкая в руках вязаную шерстяную шапочку.
— Добрый день, Анри,— сказал Алан.
Молодой скиталец неуверенно улыбнулся и со стыдом оглядел свою грязную одежду.
— Не волнуйся,— заговорил капитан,— и не стыдись своего наряда: он свидетельствует о честной работе.— И, обращаясь к Алану, добавил:—Боюсь, что иной раз ребята пользуются покладистостью Анри и поручают ему работу, которая им самим не по нраву, а он все выполняет охотно и добросовестно.
При последних словах тот, о ком шла речь, широко улыбнулся.
— Сперва я чистить корабль,— заявил он,— потом чистить Анри Дюваль, они оба очень грязный.
Алан рассмеялся, а капитан хмуро улыбнулся.
— Увы, он говорит о моем теплоходе совершенную правду. На ремонт отпускается слишком мало денег, и не хватает рабочих рук. Но даже в этих условиях я бы не хотел, чтобы наш молодой друг драил палубу всю свою жизнь. Вероятно, вы принесли какие-то новости?
— Новостей у меня нет,— ответил Алан,— разве только то, что департамент иммиграции отказал мне в слушании дела Анри.
— Ах так! — Капитан Яабек развел руками.— Значит, опять ничего не выйдет.
Глаза Анри, прежде сияющие, помрачнели.
— Я бы воздержался от столь категоричного утверждения. Здесь есть один момент, который мне хочется обсудить с вами, капитан, почему я и попросил моего подзащитного присутствовать при беседе.
— Какой именно?
Две пары глаз устремились на него в нетерпеливом ожидании. Алан еще раз взвесил в уме слова, чтобы поточнее выразить свою мысль. Собственно, это такой вопрос, на который ему нужно было получить определенный ответ. Правильный ответ капитана Яабека открывал дорогу работе над планом, обозначенным Томом Льюисом как план номер два. Однако ответ должен дать сам капитан.
— Когда я был здесь в прошлый раз,— начал Алан осторожно,— я вас спрашивал, отводили ли вы Анри в штаб-квартиру иммиграционной службы и требовали ли заслушать там его просьбу высадиться на берег. Тогда вы ответили мне отрицательно и мотивировали это тем,— Алан заглянул в записную книжку,— что были слишком заняты и посчитали это бесполезным.
— Правильно,— подтвердил капитан,— помнится, я так и сказал.
При каждой реплике взгляд Анри Дюваля перебегал с одного собеседника на другого.
— Я хочу спросить вас еще раз, капитан, не собираетесь ли вы повести моего клиента Анри Дюваля в департамент иммиграции, чтобы потребовать там формального разбирательства его дела?
Алан затаил дыхание: ему нужен был такой же ответ, какой был дан в прошлый раз. Если капитан откажется и сейчас, то это будет означать, что Дюваль содержится на корабле в качестве арестанта — на корабле, стоящем в канадских водах и находящемся под юрисдикцией канадских законов. Тогда вполне вероятно, что на основании показаний Алана судья сможет вынести вердикт о нарушении прав человека и прикажет доставить арестанта в суд. Это была ничтожно малая зацепка в законе, которую они с Томом приняли за план номер два, имевший слабый шанс на успех. Однако, удастся ли им воспользоваться этой лазейкой, зависело теперь от правильного ответа капитана, иначе Алан не может с чистой совестью присягнуть в правдивости своих свидетельских показаний.
Капитан был озадачен.
— Но вы ведь только что сами сказали, что департамент иммиграции отказал вам?
Алан ничего не ответил, напряженно вглядываясь в лицо капитана. У него возникло искушение объясниться начистоту, подсказать, какой ответ ему нужен. Но он не мог позволить себе этого, не нарушив юридической этики. По правде говоря, тут Алан проявлял чрезмерную щепетильность и сам прекрасно это сознавал. Ему оставалось надеяться на проницательность своего собеседника.
— Ну...— Капитан замялся.— Возможно, вы и правы, следует сделать еще одну попытку. Вероятно, мне все- таки нужно выкроить немного времени.
Это было совсем не то, чего Алан ожидал от него. Добросовестность капитана преграждала дорогу к единственно возможному способу начать юридические действия... Дверь, слегка приоткрывшись, захлопнулась снова... Алан крепко сжал губы, не скрывая разочарования.
— Вы хотели не этого? Однако вы же пришли просить...— В его голосе сквозило недоумение.
Глядя прямо ему в глаза, Алан произнес с подчеркнутой официальностью:
— Капитан Яабек, моя просьба остается в силе. Однако я предупреждаю: если вы склонны отказать мне в ней, то я оставляю за собой право в интересах моего клиента предпринять те юридические шаги, которые я сочту необходимыми.
На лице капитана появилась улыбка.
— Да,— сказал он,— теперь я понял. Вы должны поступать так, потому что этого требуют какие-то юридические формальности?
— А как насчет моей просьбы?
Капитан покачал головой и торжественно изрек:
— К сожалению, я не могу выполнить ее. В порту слишком много дел, чтобы я тратил время на бездельника, пробравшегося на корабль «зайцем».
До сих пор Дюваль усиленно морщил лоб, пытаясь понять, о чем идет речь, и, очевидно, не очень преуспел в этом, но при последнем замечании его лицо отразило удивление и обиду. Словно ребенок, подумал Алан, получивший вдруг ни с того ни с сего шлепок от родителей. Алану захотелось опять растолковать ему, в чем дело, но он отказался от этой мысли, найдя, что и так зашел слишком далеко. Протянув Дювалю руку, он сказал:
— Я сделаю все, что в моих силах. Вскоре я загляну к вам снова.
— Можешь идти назад в трюм,— сурово обратился капитан к юноше,— и работай хорошенько.
Опустив глаза, Дюваль, вконец расстроенный, вышел из каюты.
— Вот видите,— сказал капитан Яабек спокойно,— и я бываю жестоким. Я не вполне понял, что вы от меня хотите, господин Мейтланд, но надеюсь, что я ничего не напортил?
— Нет, капитан,— сказал Алан с улыбкой.— Говоря по правде, вы сделали все как надо.
В конце причала стоял белый автомобильчик с открытым верхом, чтобы защититься от пронизывающего сырого ветра с моря, поравнялся с ним, Шарон Деверо распахнула дверцу машины.
— Алло,— позвала она,— я забегала к вам в контору, и господин Льюис сказал, чтобы я подождала вас здесь.
— Удивительно, как это у старика Тома хватило ума посоветовать вам такое! — отозвался Алан радостно.
Шарон улыбнулась, отчего на миг показались ямочки у нее на щеках. Она была в бледно-бежевом пальто, но без головного убора.
— Садитесь, я вас подброшу, куда вам надо.
Он обошел автомобильчик и открыл дверцу с другой стороны, после второй попытки ему с трудом удалось втиснуться в крошечную двухместную машину.
— Неплохо,— одобрительно заметила Шарон. — Дедушка пытался как-то сесть в мою машину, но мы так и не смогли засунуть в нее его вторую ногу.