К. Р. Браун
Интересно, кто это — К.Р. Браун, мужчина или женщина? Богат этот человек или беден? Что собой представляет? Действительно так переживает от несправедливости и угнетения? Или это минутное настроение, подогретое газетной шумихой? Он бросил телеграмму на стол и взял другую:
Иисус сказал если Вы сделали благо малым сим из братьев моих тако же Вы сделали для меня тчк Будучи матерью четырех сыновей молюсь за Вас и того бедного парня
Берта Маклши
Его внимание привлекла третья телеграмма, более длинная, чем другие:
Двадцать восемь членов клуба киванианцев из Степлтона округ Манитоба собрались здесь чтобы приветствовать Вас и пожелать дальнейших успехов на благородном поприще гуманности тчк Мы гордимся Вами славным сыном канадского народа тчк Пустили по кругу шляпу высылаем чек тчк Используйте деньги как сочтете нужным
Джордж Эрндт секретарь
Чек, вспомнил Алан, поступил утром. Он его отправил вместе с другими в банковский трест Британской Колумбии, который предложил свои услуги по вкладам на счет Анри Дюваля. С сегодняшними взносами всего на его счет поступило около тысячи ста долларов.
Спасибо вам, К. Р. Браун, вам, миссис Маклиш, и вам, степлтонские киванианцы, а также всем другим, подумал Алан. Хотя я и оказался неудачником, но все равно, спасибо вам всем.
На полу, в углу комнаты, валялись две большие кипы газет и еще одна на стуле. В основном это были газеты из других городов: Торонто, Монреаля, Виннипега, Реджайны, Оттавы; одна, как он заметил, поступила из такой дали, как Галифакс в Новой Шотландии. Их прислали навещавшие Алана репортеры, в этих газетах были репортажи о нем и Анри Дювале. А сосед по лестничной площадке добавил к ним еще и «Нью-Йорк тайме», очевидно из тех же соображений. До сих пор у Алана не было на них времени. Вероятно, скоро он будет настолько свободен, что сможет внимательно прочитать все материалы и даже составить подшивку из статей о себе. Вряд ли когда-нибудь еще он будет так знаменит. Как же ему озаглавить подшивку? Вероятно, вот так: «Память о проигранном деле».
— Отставить, Мейтланд,— приказал он сам себе вслух,— ты начинаешь жалеть себя больше, чем Анри Дюваля.
На последнем слове в наружную дверь раздался стук. Дверь приоткрылась, и в щели показалось румяное щекастое лицо Дэна Орлиффа. Вслед за головой в контору втиснулось и дородное тело ее владельца. Оглядевшись вокруг, Дэн спросил:
— Ты один?
Алан кивнул.
— Мне послышалось, ты с кем-то разговаривал.
— Правильно, я разговаривал с самим собой. До того уже дошел.
— Вот-вот, значит, требуется помощь. Как ты смотришь, если я устрою тебе общение с более интересным собеседником?
— С кем, например?
Дэн Орлифф небрежно бросил:
— Для начала с премьер-министром. Он прибывает в Ванкувер послезавтра.
— Сам Хауден?
— Никто иной.
— Ого! — Алан упал в кресло и положил ноги на столик рядом со старенькой разбитой машинкой.— Скажи, что нужно для этого сделать? Снять в гостинице роскошный номер и пригласить его погостить в моих апартаментах?
— Послушай, я не шучу,— принялся убеждать его Дэн.— Дело серьезное. Вашу встречу можно устроить, и, может быть, она окажется полезной. Что еще ты можешь сделать для Анри Дюваля? Юридические меры все испробованы, так ведь?
Алан утвердительно кивнул головой.
— Да, мы уперлись в глухую стену.
— Значит, терять тебе нечего?
— Пожалуй, что и нечего. Но какой смысл в свидании с премьер-министром?
— Ты можешь обратиться к нему с просьбой,— настаивал Дэн,— как это у вас говорится: «даровать милость», так, что ли? Для чего другого нужны защитники?
— Предполагается, для этого защитники должны иметь ряд солидных аргументов. Я могу представить себе, как это все произойдет.— Алан поморщился.— Я опускаюсь на колени, и премьер-министр в умилении утирает слезы. «Алан, мальчик мой,— говорит он,— я был ужасно не прав. Если вы не возражаете, мы все забудем, и вы можете поступать, как найдете нужным». Так ты себе представляешь нашу встречу?
— Что ж, пусть это будет нелегким делом,— согласился Дэн,— а что тебе давалось легко? Почему ты сдаешься и прекращаешь борьбу?
— По одной простой причине,— ответил Алан спокойно.— Наступает время, когда нужно набраться мужества и признаться, что ты потерпел поражение.
— Не разочаровывай меня,— сказал Дэн, постукивая носком вытянутой ноги по ножке столика.
— Прости, я больше ничего не могу сделать.— Помолчав, Алан с любопытством спросил: — А зачем премьер-министр прилетает в Ванкувер?
— Он совершает турне по стране. Довольно скоропалительное. Об этом сейчас идет много толков.— Репортер пожал плечами.— Поэтому у меня возникла идея свести вас вместе.
— Да никогда в жизни он не согласится принять меня!— заявил Алан.
— Если его хорошенько попросят, он не посмеет отказать.— Дэн указал на кучу газет на стуле.— Не возражаешь, если я их уберу?
— Валяй.
Дэн стряхнул газеты на пол, повернул стул и оседлал его, положив локти на спинку.
— Послушай сюда, дружок. Если до тебя еще не дошло, я выложу тебе все, как на блюдечке. Для десятков миллионов людей, тех, кто читает газеты, смотрит телевизор и слушает радио, ты — Рыцарь без страха и упрека.
— Рыцарь без страха и упрека? — повторил Алан.— Это тот, который из «Пути Пилигрима», что ли?
— Возможно,— подтвердил Дэн равнодушно.
— Помню, читал когда-то. В воскресной школе, кажется.
— Ну, воскресная школа уже давно в прошлом,— сказал репортер,— от нее в памяти ничего не осталось.
— Так ты продолжай,— велел Алан.— Ты говорил о миллионах людей...
— Для них ты стал национальным героем,— убежденно проговорил Дэн.— Чем-го вроде кумира. Откровенно говоря, прежде мне не приходилось наблюдать ничего подобного.
— Не впадай в сентиментальность,— сказал Алан,— когда все это закончится, меня тотчас же забудут.
— Может быть,— согласился Дэн,— но пока ты общественная фигура, все должны относиться к тебе с почтением, даже премьер-министр.
Алан усмехнулся: идея показалась ему забавной. Слишком разителен был контраст между сознанием собственного бессилия и верой в него людей.
— Хорошо, если бы я попросил у премьер-министра свидания, каким образом его можно устроить?
— Этим займется «Пост»,— ответил Дэн.— Хауден здорово недолюбливает нас, но он не может с нами не считаться. Кроме того, завтра я опубликую заключительный репортаж, в котором мы заявим, что ты попросил у премьер-министра свидания и ждешь от него ответа.
— Вот теперь вырисовывается нечто конкретное. — Алан сбросил ноги со столика.— Я так и думал, что обнаружится новый подход к делу.
Выражение серьезной озабоченности не сходило с лица Дэна.
— У каждого свой подход, но мы должны помогать друг другу и все вместе — Анри Дювалю. Мне кажется, если о встрече объявить заранее, Хауден не посмеет отказать.
— Не знаю, просто не знаю.— Поднявшись с кресла, Алан устало потянулся. Есть ли в этой затее смысл, подумал он, что даст ему новая попытка?
Затем он представил себе лицо Дюваля, а рядом торжествующего и насмешливого Эдгара Креймера. Внезапно Алан встрепенулся и окрепшим голосом заорал:
— Какого черта! Давай раскручивать дело!
Брайен Ричардсон
Молодой человек в черепаховых очках сказал: «Через два дня».
На самом деле прошло четыре, учитывая выходные.
И вот он сидит в партийной штаб-квартире по Спаркс-стрит за столом напротив управляющего партийной канцелярией.
В убого обставленной канцелярии душно и жарко. Радиаторы парового отопления булькают, как закипевший чайник. Несмотря на позднее угро, венецианские ставни на окнах прикрыты, потрепанные гардины плотно задернуты, препятствуя проникновению сквозняков через щелистые окна ветхого здания. На беду, они одновременно не пропускают в комнату свежий воздух.
На улице, где арктический холод с воскресенья сковал в суровых объятиях Оттаву и всю провинцию Онтарио, температура опустилась ниже минус двадцати градусов, а в канцелярии, согласно настольному термометру, жара стояла плюс двадцать пять.
На лбу молодого человека выступила испарина.
Ричардсон пошевелился, устраивая поудобнее свое крупное плечистое тело в кресле-вертушке, и спросил:
— Ну как?
— Я достал то, что вы просили,— спокойно сказал молодой человек. Он положил на середину стола большой конверт со штампом «Министерство национальной обороны».
— Молодчина! — Брайен Ричардсон почувствовал, как его охватывает волнение. Неужели предчувствие удачи не обмануло его и выстрел, сделанный наугад, поразил цель? Значит, не зря ему припомнилась случайная реплика — всего лишь мимолетный намек, — брошенная на вечеринке человеком, которого он совершенно не знал? Произошло это лет пятнадцать тому назад, а может быть, и все двадцать. Тогда он еще не помышлял о партийной карьере и не был связан с Хауденом. Как Хауден, так и Уоррендер были для него не более чем именами из газет. Слова, люди, ситуации, извлеченные из такого далекого прошлого, могут быть искажены памятью, и услышанный им когда-то намек может оказаться ложным. Немудрено, подумал Ричардсон, если он ошибется.
— Передохните немного, — предложил Ричардсон молодому человеку,— можете курить, если хочется.
Молодой человек вытащил золоченый портсигар, постучал по нему сигаретой и прикурил от маленького язычка пламени, выскочившего из уголка портсигара. Как бы передумав, он предложил закурить заведующему партийной канцелярией.
— Благодарю вас, нет.— Ричардсон нащупал в ящике стола коробку с табаком, набил трубку, разжег и только тогда открыл конверт и вытащил из него тощую зеленую папку. Когда трубка раскурилась, он принялся за чтение.
Он читал минут пятнадцать. Не дочитав до конца, он уже знал, что у него в руках именно то, что ему было нужно.
Закрыв досье, он сказал молодому человеку в черепаховых очках: