Двуцвет, скрывая волнение, кивнул со снисходительным видом.
Наконец-то удалось напасть на след исчезнувшей Фантарины. Съесть порцию острой телятины в тесте? Ну конечно, если это расположит хозяина таверны к гостю, сделает разговорчивее. Любое словцо может оказаться ниточкой к пропавшей негодяйке.
– С удовольствием пообедаю здесь. – Двуцвет снял плащ, незаметно оценивая взглядом хозяина – удастся ли вызвать его на беседу?
А тот приветливо улыбается, обмахивает тряпкой стол. Сам смуглый, белозубый, с серьгой в ухе, голова повязана алой косынкой – узлом назад, по-моряцки. С виду пират пиратом, а взгляд добродушный.
– Дженнаро! – донесся из кухни звучный женский голос. – Поди сюда, надо большой котел передвинуть!
– Сейчас, дорогая! – откликнулся «пират» и продолжил, обращаясь к гостю: – Извольте, сударь, сесть за стол. Сейчас принесу телятину. И вино – эфросское, пойдет?
– Под телятину – вполне.
– А на сладкое – лепешки с начинкой из сушеной вишни. Прямо сахарная, без косточек! – Хозяин причмокнул, всем своим видом выражая блаженство.
– Отлично. Несите.
Двуцвет удобно устроился на скамье, аккуратно положив рядом с собою сложенный плащ.
– У нас славно, – продолжал болтать хозяин. – Ну, может, малость шумновато...
Словно в ответ на эти слова, из дальнего угла трактира грянула развеселая песня.
За двумя сдвинутыми столами веселилась компания молодых парней. Один из них влез на стол и, размахивая пустой бутылкой, дирижировал хором приятелей.
– Студиозусы из Королевской академии, – объяснил хозяин. – Будущие небоходы. Любят мое заведение! А что порой буянят – так ведь когда и повеселиться, как не в юные годы?
– Дженна-аро! – перекрыл шум женский голос из кухни. – Где ты застрял? Прикажешь мне самой этот котел тащить?
– Тебе нельзя, он тяжелый!.. – вскинулся хозяин. – Иду, уже иду!..
И умчался.
Двуцвет прикрыл глаза и расслабился.
Его не раздражало буйное веселье студиозусов. Он слушал их песню со снисходительным добродушием – так взрослый волк мог бы наблюдать за игрой несмышленых волчат. Маг не испытывал зависти к бьющей через край молодости. Дожив до старости, он вернул себе юность – и теперь второй раз шел по дороге, которую обычный человек проходит лишь однажды. Двуцвет знал, что сможет со временем вновь омолодиться – и другие юнцы, дети этих весельчаков, примут его в свою компанию...
Маг выбросил из головы мысли о разгулявшихся студиозусах и принялся перебирать в памяти то, что удалось узнать о Фантарине Тоцци. Это не заняло много времени. Двуцвет нашел комнату, которую проклятая баба снимала на чердаке у вдовы мелкого лавочника. Вдова только руками разводит: жила себе Фантарина, деньги вовремя платила... а потом подхватилась, собрала пожитки и ушла, а куда – не сказала... С кем дружбу водила? Хозяйка не знает. Где любила бывать? Да в «Съеденной шляпе»...
Вернулся хозяин, принес на глиняном блюде телятину. Двуцвет снял с пояса нож, взрезал румяную корочку и зажмурился от предвкушения. Маг любил вкусно поесть.
В распахнутое окно ворвался порыв ветра, принес из-за прибрежных улочек запах водорослей, рыбы, сохнущих сетей.
Но Двуцвет недолго наслаждался минутами покоя и простого удовольствия. Вскоре его одолели тревожные мысли.
Найденная ниточка – сведения о вдове Лодовико Тоцци – это чудесно. Двуцвет любил, потягивая за такие ниточки, распутывать сложные загадки. Хуже другое: с самого начала к этой ниточке прилипло имя Дика Бенца.
Это имя врезалось Двуцвету в память, как сапог стражника врезается под ребра нищему.
Что же он за человек, этот Бенц, проклятый леташ, который ухитряется тревожить семерых могучих магов?
Еще недавно их Ожерелье спокойно царило в Семибашенном замке на Спорных Землях меж Альбином и Виктией. Алмаз магией и скальпелем пытался создать усовершенствованную расу людей. Аквамарин изучал морские глубины. Агат, темнокожая жрица-дикарка, творила обряды перед своим жутким идолом и, впадая в транс, предсказывала будущее. Илв Изумруд развел на холодном северном побережье роскошный тропический лес. Сапфир гоняла огромные массы воздуха, училась повелевать ураганами. Он, Двуцвет, отдыхал в замке между странствиями... ах, эти странствия, когда меняешь обличья и решаешь судьбы народов, влияя на решенья правителей – какая увлекательная игра!.. Только седьмой из магов, Рубин, в замке почти не бывал. Этому кровожадному негодяю больше нравилось в портовом городе быть королем преступников, чтобы стар и млад дрожали при звуках его имени – эдон Манвел ду Венчуэрра. Что ж, его дело! Ожерелье простит Рубину любую прихоть – ведь именно он с блеском проводил обряд омоложения, возвращая магам юность.
А теперь...
Аккуратно пережевывая кусочки мяса, маг мысленно «раскладывал по полочкам» все, что относилось к загадочному леташу, который ухитряется раз за разом вторгаться в жизнь обитателей Семибашенного замка.
Началось все с пророчества Агат: мол, от некоего человека по имени Бенц исходит угроза для Ожерелья.
Маги приняли пророчество к сведению, но всерьез обеспокоились лишь тогда, когда это имя прозвучало из уст илва Изумруда после колдовского обряда.
А потом с ними связался Рубин и потребовал, чтобы собратья-маги помогли ему без шума разыскать и уничтожить леташа Дика Бенца, который хитростью перехватил у него, Рубина, шхуну.
Хорошо, Рубин – злобный дурак. Но сам-то Двуцвет так старательно устроил покушение на альбинскую принцессу! Все должно было пройти как по маслу. Но случайно (или не случайно?) рядом оказался молодой негодяй со шпагой – и разделался с наемными убийцами. Двуцвет такие проказы не прощает! Он не пожалел времени и сил, чтобы узнать имя фехтовальщика, который суется не в свои дела. А когда узнал – не поверил своим ушам...
Но и это не все. Двуцвету понадобилось связаться с пиратами Свена Двужильного. Так и тут не обошлось без вездесущего Бенца! Теми незадачливыми убийцами, с которыми расправился нахальный леташ, командовал любовник Гьеры, сестры Свена. И теперь отчаянная рыжая пиратка требует, чтобы Двуцвет где угодно разыскал для нее этого самого Бенца!
Поэтому никак нельзя считать случайностью то, что рукописная лоция Лодовико Тоцци, так необходимая Двуцвету, досталась именно этому вездесущему небоходу!..
Когда превосходная телятина была съедена, трактирщик принес сладкие лепешки. Маг попросил хозяина присесть к столу. Дженнаро не заставил себя уговаривать.
Двуцвету не составило труда перевести разговор на Фантарину Тоцци.
– Помню, помню! – сверкал белыми зубами Дженнаро. – Таких женщин не забывают. Вроде бы и платье скромное, неброское, а как вздохнет – грудь поднимается, словно тесто на дрожжах. И взгляд... от такого взгляда мужчины превращаются в ягнят. Шрам у нее был на лице. Другая бы его стыдилась, белилами замазывала, а эта... Моя жена даже малость ревновала – ну, не всерьез, а так, закатила мне парочку скандалов. А потом вздохнула с облегчением, когда Фантарина уехала со своим халфатийцем.
– С халфатийцем?
– Ну да. Летом был тут халфатийский караван, стоял на пустыре за оливковой рощей. Горожане туда бегали, на верблюдов глядели. В наши края халфатийцы добираются не каждый год. Вот один в мою таверну и зачастил – осанистый такой, чернобородый. Звали... вот не помню. Кажется, Усман. Но точно из Байхента – это вроде столица тамошняя, да? На каждом пальце по золотому перстню, охранник с кривой саблей. Я еще подумал: для такого солидного гостя моя таверна простовата...
Дженнаро замолчал, и Двуцвет вставил учтивую реплику:
– Что вы, хозяин, здешняя стряпня придется по вкусу любому привереде!
– Спасибо. Моя жена и впрямь хорошо готовит. Но халфатийцу, оказывается, понадобилось другое лакомство. Он положил глаз на Фантарину. Сидели парочкой, болтали. Жена мне еще на них кивнула: мол, пристроилась вдовушка! А как халфатийцы уехали, так и Фантарина исчезла, не заходит больше в «Съеденную шляпу».
Двуцвет про себя прикинул, где можно узнать про халфатийский караван: из какого города прибыл, как звали купцов.
Наверное, это судьба. Он собирался, сменив обличье, отправиться в Халфат по своим делам. Заодно можно разыскать вдовушку Тоцци.
Маг узнал все, что хотел. Но обрывать разговор не стоило. Не хотелось остаться в памяти трактирщика странным гостем, который назойливо расспрашивал о пропавшей Фантарине. Надо было поболтать еще.
– Я бывал как-то в Белле-Флори, даже забредал сюда, на окраину. Но что-то не припомню тут таверны с таким броским названием...
– А раньше таверна называлась «Виноградная лоза». В конце лета ремонт делали, заодно и переименовали.
– А почему именно «Съеденная шляпа»? Или это намек на то, что у вас такие вкусные соусы – шляпу с ними съешь и не заметишь?
– Ха-ха-ха! Спасибо на добром слове, сударь... Нет, это из-за истории, которая произошла год назад. Молодые небоходы ее помнят, новичкам передают. А было всё здесь, в этих стенах, аккурат у меня на глазах. Давайте-ка я вам расскажу...
2
Как вожделенно жаждет век
Нащупать брешь у нас в цепочке!
Возьмемся, за руки, друзья,
Чтоб не пропасть поодиночке!
(Б. Окуджава)
– Я тогда еще не был хозяином «Виноградной лозы». Я был слугой, подай-принеси-поди-вон. А хозяином был старый Винченцо, суровый такой старик. Но к господам студиозусам благоволил, на проказы не злился, по пустякам за стражей не посылал, а частенько и в долг кормил. Они, конечно, все как есть дворяне, а только дворянством кошелька не набьешь. Многим только-только хватало, чтоб за учебу заплатить, а на прокорм да на крышу над головой добывали как могли. Некоторые не стеснялись подработать кто чем умеет. А в «Виноградной лозе» кормили вкусно и дешево – здесь и сейчас такие порядки, как вы, сударь, успели заметить. И стала «Лоза» для будущих небоходов – что дом родной.
Была для них тут и еще одна приманка: дочь хозяина, красавица Лючетта. Порхала, как птичка, со всеми шутила и болтала, знала про каждого – кто, откуда, что пишут из дому, как идут дела в Академии. Ничего худого про нее ни один посетитель сказать не мог, а если бы кто и сказал худое, его бы отлупили всей таверной.