И все же работа была словно для него создана. Герли отвечал за обобщающие исследования и анализ индустрии персональных компьютеров. Его докладами пользовались другие фирмы, решая вопросы покупки или продажи акций стоимостью в миллионы долларов. В своей фирме он видел более опытных, более зрелых аналитиков: Чарли Вульфа, Дэвида Корса, Дэна Бентона, тогдашних авторитетов в отрасли. Их цитировали газетчики, у них брали интервью телерепортеры. Он хотел такой же славы и такого же богатства. Работа была сложная и рискованная, но Герли она доставляла удовольствие. Мысль о том, что и его когда-нибудь попросят высказать свое мнение и даже заплатят за это, будоражила и волновала.
Герли быстро стал звездой Уолл-стрит. Старшие коллеги выходили из бизнеса, и он быстро поднимался по лестнице. Они открывали молодому парню финансовые модели, делились с ним накопленным за годы бесценным опытом. Один из коллег, Чарли Вульф, помог ему попасть в Agenda, знаменитую ежегодную конференцию технологичной элиты в Сан-Франциско. На конференции Герли, бывший запасной колледжской команды оказался в компании таких знаменитостей, как Билл Гейтс, Ларри Эллисон и Майкл Делл, величайших людей в истории компьютинга.
Своим успехом он был обязан не только щедрым наставникам. Молодой техасец быстро заработал репутацию, принимая верные решения в отношении акций технологичных компаний и рыночных трендов. Он даже произвел впечатление на одного из влиятельных руководителей «Кредит Суисс» Фрэнка Кваттроне, легендарного инвестиционного банкира Кремниевой долины, участника сделки с одной из самых высокопрофильных технологических компаний. Эти двое близко сошлись за время работы в «Кредит Суисс» и впоследствии работали вместе в «Дойче Банк». Уже в начале знакомства Кваттроне увидел, что Герли, инженер по образованию и аналитик по роду занятий, глубоко понимал сферу, в которой работал.
Видели это и руководители других компаний. Работая над первым публичным предложением ценных бумаг в 1997 году, Джефф Безос и его команда не выбрали ни одну из двух выдающихся инвестиционных фирм – «Морган Стэнли» и «Голдман Сакс». Вместо этого для проведения IPO фирма Безоса нацелилась на «Дойче Банк», компанию менее заметную, но тоже имеющую прекрасную репутацию. Сделку совершил дуэт из «Дойче Банк», звездный банкир и ведущий аналитик: Фрэнк Кваттроне и Билл Герли. Дуэт изумил Безоса и его правление знанием интернет-торговли книгами и особенностей этого бизнеса. И пусть «Морган Стэнли» и «Голдман Сакс» звучали позвонче и сверкали поярче, но у «Дойче Банк» были Кваттроне и Герли.
Герли стал ведущим аналитиком одного из крупнейших в мире онлайновых продавцов книг. Он с самого начала понял, что у Amazon есть шанс стать чем-то намного большим, чем просто книжный магазин.
Его величайший талант заключался в стремлении стать так называемым противоположным инвестором. В жаркие дни конца девяностых, когда в аналитиках часто видели бустеров известных интернет-компаний, Герли прокладывал себе путь, действуя против текущих трендов. В «Дойче Банк» он составил печально знаменитый доклад о Netscape, первом веб-браузере и одном из пионеров Интернета. Большинство аналитиков высоко оценили Netscape, хотя Microsoft уже готовился предложить рынку свой Internet Explorer и даже обещал распространять его бесплатно. Герли счел это угрозой для браузера Netscape и, в отличие от других аналитиков, выразил сомнение относительно тех решений, которые компания примет под давлением Microsoft. Он посчитал, что акции Netscape переоценены, и тем самым понизил их стоимость. Уже на следующий день цена акций Netscape упала на 20 процентов. Компания так и не оправилась[36].
Несмотря на этот успех, Герли заявил Кваттроне, что не хочет быть просто аналитиком, а хочет заниматься инвестированием. Кваттроне помог коллеге получить место в уважаемой инвестиционной фирме Hummer Winblad, но уже вскоре Герли перешел в высшую лигу. Всего лишь через восемнадцать месяцев его пригласили в фирму из верхнего ряда, Benchmark Capital.
Процесс «ухаживания» между Герли и фирмой затянулся, но без этого было не обойтись. Benchmark работал как небольшая сплоченная команда, где каждый партнер участвовал в выработке решения и консультировании всех портфельных компаний. Каждый новый партнер должен был действовать синхронно с остальными.
Кевин Харви, один из основателей Benchmark, взял Герли с собой на охоту. Там, в лесу, он и увидел, как работает аналитический мозг новичка. Но больше всего Харви поразила его цепкость.
«Он напомнил мне зверя, – рассказывал Харви своим партнерам. Они сидели вдвоем в засаде, и вдруг Герли вскочил, перемахнул через обрыв и бросился вниз по склону за медведем, которого они выслеживали. Сам Харви от преследования отказался. – Он решил, что я вроде как ленивый, если не захотел бежать за ним»72.
В 1999 году Benchmark Capital насчитывал в своем составе пятерых партнеров. Герли стал шестым. Все шестеро отличались исключительно высоким ростом и напоминали стартовую пятерку колледжской баскетбольной команды. С течением времени партнеры менялись – одни приходили, другие уходили, – и только Герли оставался на своем месте.
Оставался самым высоким.
Даже сейчас, по прошествии почти двадцати лет феноменальной карьеры в мире венчурных инвестиций, каждый, кто знакомится с Биллом Герли, прежде всего думает: какой же он огромный!
При росте в 205 сантиметров Герли возвышается едва ли не над всеми окружающими, не считая разве что профессиональных баскетболистов. Другие на месте Герли, возможно, попытались бы использовать это преимущество к своей выгоде – например, запугать конкурента наглядной демонстрацией свойственных инвесторам чванливости и самодовольства.
К Биллу Герли это не относится. Он прекрасно сознает, какое впечатление производит, и зачастую прилагает немалые усилия, чтобы уменьшить производимый эффект. На вечеринках Герли обычно держится у стены, пытаясь слиться со шторами. (Прием не срабатывает, поскольку репортеры, друзья и предприниматели, едва заметив Билла, устремляются к нему.) Иногда создается впечатление, что Герли пока еще чувствует себя неуютно в собственном теле и ему нелегко управлять своими длинными, неуклюжими ногами и тяжелым туловищем. Один близкий друг сказал, что не удивится, если в один прекрасный день голова у Герли раскроется, как в фильме «Люди в черном», и в ней обнаружится крохотный межгалактический путешественник, пытающийся управлять космолетом, повторяющим форму тела Герли.
Когда в разговоре или в ходе презентации возникает пауза, Герли не заполняет ее пустой болтовней. Он сохраняет спокойствие и молчит. Иногда, после того как кто-то скажет что-то важное, он делает шаг назад, словно физически абсорбируя замечание.
Так Герли думает, анализирует, что происходит, что было сказано и что будет сказано. Или же ему неловко, потому что он неловок. В таком обиталище, как Кремниевая долина, неуклюжесть игнорируется или поощряется, и значение имеет только одно: есть ли у вас мозги, чтобы поддержать ваши идеи.
Мозги и еще одно: рвение. Как и многие в Долине, Герли верит в преобразующую силу технологий и инноваций. Он верит в позитивный эффект, который может произвести на мир молодой человек с большой идеей и миллионом долларов. Пресса любит обращать внимание на негативные комментарии в адрес Кремниевой долины, но Герли твердит, что он оптимист.
Даже в самые опасные для отрасли моменты Герли не отворачивался от венчурного бизнеса. Он оставался там во время краха доткомов на рубеже столетий, высматривая перспективных основателей. И когда финансовый кризис расшатал основы глобальной экономики в 2008 году, он удвоил ставку на стартапы.
«В таких условиях сама среда отделяет настоящих предпринимателей от притворяющихся ими, – писал Герли в разгар кризиса. – Когда в Кремниевой долине есть легкие деньги, она привлекает оппортунистов, ищущих возможности не строить крепкую компанию, а заработать по-быстрому. В таком бурном море, как сейчас, только лучшие ставят парус»73.
Глава восьмая. Па-де-де
Венчурный капитал – это не столько профессия, сколько схватка. Примерно то же, что и регби в спорте, но без капы. Настоящих правил не существует, если не считать того, что игроки должны делать все, что угодно, чтобы заключить сделку.
Вроде бы не такая уж трудная работа. Ты всего лишь раздаешь чужие деньги. Но работа трудная. В календаре венчурного инвестора каждый день заполнен встречами – с учредителями, с финансовыми спонсорами, с отраслевыми аналитиками, с журналистами. С CEO больших компаний венчурные капиталисты обсуждают рыночные тренды и методы рекрутинга. С инвестиционными банкирами говорят о частных компаниях и публичных рынках. Им приходится отбиваться от толп основателей, требующих их внимания. И даже расслабленную беседу в баре «Розвуд» – шикарного отеля, уже давно известного как место встречи инвесторов в Пало-Альто, – скорее всего, прервет звонок лифта.
Работа венчурного капиталиста заключается в том, чтобы прорубиться через весь этот шум и найти стартапы, которые принесут громадную прибыль пенсионным фондам, эндаументам, семенным офисам и даже другим состоятельным личностям, инвестировавшим свои деньги на правах партнеров с ограниченной ответственностью. Типичный жизненный цикл венчурного фонда – десять лет, и к концу этого срока такие партнеры ожидают прибыли по крайней мере в 20–30 процентов от начальной инвестиции.
Заниматься венчурными инвестициями – дело рискованное. Примерно треть венчурных капиталовложений не оправдывается. Но повышенный «профиль риска» здесь – обычное дело. Если институциональный инвестор предпочитает низкорисковые инвестиции, он может вложиться в надежные муниципальные облигации или фонды краткосрочных инвестиций. Малый риск – малые доходы.
Стремясь компенсировать возможные потери, венчурные инвесторы предпочитают распределять капиталовложения по различным отраслям и секторам. Одно удачное вложение с прибылью, в десять, двадцать и даже пятьдесят раз превышающей начальное вложение, может возместить целый инвестиционный портфель лопнувших или вяло развивающихся стартапов. В мире венчурного капитала особо ценятся компании, управляемые предпринимателями, цель которых – изменить мир и контролировать целые отрасли. Они приносят славу, и их разыскивают в первую очередь.