Рядом с Хаффингтон сидела Ли Галлахер, старший редактор журнала «Форчун», составлявшая список «40 до 40» влиятельных лидеров делового мира. Соседкой Трэвиса была Хурдаджян и, через нее, Осборн и Эмиль Майкл. Далее расположились несколько влиятельных нью-йоркских журналистов и Эдвард Нортон, актер и инвестор Uber, бывший ее первым официальным пассажиром, когда компания начинала бизнес в Лос-Анджелесе.
Пока Каланик трепался с журналистами на одном конце стола, его заместитель, Эмиль Майкл, подбивал клинья к обозревателю и колумнисту Майклу Вулфу на другом. Вулф привел с собой Бена Смита, главного редактора BuzzFeed.
Неугомонный, кипучий, разговорчивый, Смит был чудесным гостем за любым обедом; его дружелюбная манера общения располагала к нему людей и обезоруживала тех, о ком он писал. Но все эти качества перевешивала такая черта, как драчливость. В Вашингтоне Смита знали как человека, никогда не уклоняющегося от схватки. Сотрудничая в качестве репортера с «Политико», он часто схлестывался в Твиттере с теми, о ком писал, и теми, с кем соперничал за куш. Перебравшись в 2012 году в BuzzFeed, ему пришлось перестраиваться с юмористических вирусных статей на серьезные новости126. Смит провел ребрендинг BuzzFeed News и за короткое время выстроил организацию, чьи информационные стандарты и агрессивная погоня за сенсацией ставили ее в один ряд с самыми традиционными отделами новостей.
Соседство с директором Uber, всегда откровенно презрительно отзывавшимся об отношениях компании с прессой, стало для Смита шоком. Пока собравшиеся наслаждались палтусом и рибаем, Эмиль Майкл, полагая, что его окружают сторонники и друзья Uber, принялся разглагольствовать о несправедливых нападках на компанию, ставшую жертвой собственного успеха.
Чем дальше, тем откровеннее выражался Майкл. Не привыкший к осторожным высказываниям Смита, он утверждал, что Uber делает благое дело, предоставляя обществу полезную услугу, а водители, жалующиеся на низкую оплату их труда, просто не умеют считать. Разговор уходил все глубже в спорные области, и Майкл не заметил, что Смит постукивает по столу телефоном.
«Это полная чушь, – говорил директор по развитию, имея в виду волны негативных отзывов в прессе. – Нас как будто специально выбрали». Хуже всех, добавил он, была Сара Лейси.
Сара Лейси нравилась далеко не всем. Вместе со своим партнером, Полом Карром, она цапалась с другими журналистами едва ли не так же часто, как с теми, о ком писала. Майкл знал это. Знал, возможно, слишком хорошо.
«Что, если мы дадим им попробовать их собственного лекарства? Что, если потратим, скажем, миллион долларов, наймем несколько репортеров и топовых оппо, – продолжал он, имея в виду «оппозиционных расследователей», тех, кому платили за сбор информации о других людях. – Они могли бы заглянуть в их личную жизнь, жизнь их близких. Могли бы помочь нам отбиться от прессы. – Майкл не сомневался, что, если покопаться в браке Лейси и отношениях с ее бизнес-партнером, Карром, грязь обязательно найдется. – Спросите у сотни женщин, где они чувствуют себя в большей безопасности, в Uber или в такси. – Он вспомнил недавний пост Лейси, которая написала, что перестала пользоваться Uber из страха перед водителями. – Кто-то из женщин удалил приложение Uber, как это сделала она? Предположим, кто-то так и поступил, сел в такси, и, не дай бог, на нее напали. Это ведь она должна будет нести личную ответственность».
Смит не мог поверить своим ушам. Почему директор одной из самых поносимых технологичных компаний в Кремниевой долине так с ним откровенничает? Знает ли он, с кем говорит?
Важно отметить, что обед предполагалось провести в неформальной обстановке, без протокола. Возможно, именно этим и объяснялась бравада Эмиля Майкла. Но Майкл Вулф позабыл предупредить об этом своего друга Смита, когда посылал ему приглашение на обед[60].
Смит хотел дать Майклу шанс спастись. Если Uber на самом деле пойдет на это, сказал он, то ведь история будет уже не о Лейси, а об Uber. Что, если, предположил кто-то за столом, правда о том, кто стоит за планом накопать грязь на Лейси, выйдет наружу?
«Никаких проблем, – сказал Майкл. – Никто не узнает, что это мы».
Продолжая делать пометки, Смит терпеливо дождался конца обеда и лишь затем поднялся, вежливо поблагодарил хозяев, вышел из полутемного зала и отправился домой, где сразу же раскрыл макбук и принялся за работу.
Утром в воскресенье Наири Хурдаджян проснулась в полной уверенности, что пропагандистское наступление Uber прошло хорошо. Да, не идеально – Каланик отошел от сценария, когда заговорил с репортерами о встрече в Грамерси-парке; получилось так, что он немного принизил чувство собственного достоинства и как будто искал сочувствия. Но зато она могла быть довольна собой: ей удалось не допустить на пятничный обед Джоша Морера, генерального менеджера Uber в Нью-Йорке, человека дерзкого и опрометчивого. Морер даже обращался к ней с просьбой включить его в список, но она проявила твердость. Нет, уикенд прошел хорошо, как и следовало ожидать. Дела пошли на лад; может быть, ей все-таки удастся убедить мир, что ее босс вовсе не говнюк. В крайнем случае хотя бы некоторые репортеры, возможно, начнут ей верить. Команда выполнила задачу, сделала то, что от нее ожидали, и уже собрала вещи и приготовилась возвращаться в Сан-Франциско.
Тридцать шесть часов спустя, в 20:57 понедельника заметка Бена Смита появилась на сайте BuzzFeed News.
В ней Смит коротко описал детали многодневного пропагандистского наступления, попытки уберовцев втереться в доверие к репортерам в Грамерси и шикарный обед со звездными гостями в «Вэверли Инн». В заметке раскрывались планы Uber набрать команду расследователей с явно выраженным намерением опорочить ведущего критика компании.
«Уберовские разгребатели грязи, сказал Майкл, выведут Лейси на чистую воду, – говорилось в заметке. – В частности они смогут доказать один специфический факт ее личной жизни»127.
Реакция на пост Смита была быстрой и беспощадной. «Нью-Йорк таймс», «Уолл-Стрит джорнал» и множество других изданий ухватились за комментарии. Утренние новостные выпуски NBC, ABC и CBS добавили дровишек в разгоревшийся пожар, подавая комментарии как доказательство того, что Майкл, Каланик, Uber – сотрудники и руководство компании – жадные, мерзкие дегенераты, какими их и рисует народное воображение.
Хуже всего в посте Смита было то, что озвученное им походило на правду. Каланик действительно хотел победить любой ценой. Ему действительно нравилась идея нанять команду для атаки на противника. И хотел он не только победить, но и утереть конкурентам нос.
В конце концов, эта идея возникла у них с Майклом задолго до обеда, и они подробно обсуждали ее наедине. Близкие друзья знали, что эти двое терпеть не могут жаждущую сенсаций, плохо информированную прессу, единственной целью которой было умалить достигнутый тяжким трудом успех Uber.
Но Каланик и Майкл не понимали, что нельзя сражаться с прессой так же, как с корпоративными соперниками. Агрессивность, с которой они вторгались в города, не срабатывала против репортеров, которые и не думали идти на попятный. При всех своих талантах, Каланик не понимал, что это не война за территорию, а состязание за популярность.
Вечером в понедельник, глядя на поддавшихся панике коллег в штаб-квартире Uber в Сан-Франциско, Наири Хурдаджян смогла только покачать головой и моргнуть.
Пропагандистское наступление провалилось.
Глава четырнадцатая. Культурные войны
Если Кремниевая долина определялась «безумцами, неприкаянными, бунтарями и смутьянами»128, поднимающейся силой контркультуры хакеров и технореволюционеров, описанной в рекламной кампании «Думай иначе», то эра пострецессионной Долины формировалась другой силой: выходом на сцену обладателей MBA.
До краха 2008 года бизнес-школа давала возможность получить работу младшего инвестиционного банкира в «Голдман Сакс» или шестизначную зарплату консультанта в «Маккинси». Но времена менялись. После кризиса, когда финансы и консалтинг потеряли свою привлекательность, выпускники бизнес-школ повернулись к Западу, увидев там новые возможности.
Погода в Кремниевой долине была лучше. Питание, прачечная и абонемент в спортзал оплачивались компанией. От них не требовалось, как в J. P. Morgan, первые пять лет делать всю тяжелую работу за пожилых трейдеров. А самое главное, технари не навлекали (пока) ненависть 99 процентов населения, и перед их офисами не разбивали лагерь активисты движения «Захвати Уолл-стрит».
К 2015 году около 16 процентов выпускников с дипломами магистра делового администрирования ушли в технологический сектор, ставший третьим по привлекательности129. Из более чем 150 единорогов в Долине почти четверть были основаны выпускниками бизнес-школ130. Даже основатель, Джон Зиммер, стажировался в Lehman Brothers до того, как стать технарем.
Более чем большинство других технологических компаний Uber ценил всемогущих магистров делового администрирования, чья степень указывала на деловую хватку и нередко на склад ума альфа-самца. Конечно, не каждый магистр был кретином. Иногда казалось, что многие из тех, кого считали говнюками, чувствовали себя как дома в Uber.
Беспощадность, агрессивность и боевитость рассматривались в компании как достоинства, а не помехи. В соответствии с ценностью номер два, «в системе меритократии лучшая идея всегда побеждает, и самые страстные искатели истины поднимаются наверх»131. Драка, считал Каланик, – это хорошо. Сам обладая «менталитетом победителя» (ценность номер четыре), он окружал себя «победителями». И работать хотел только с победителями.
Стоило только Uber собрать кучку альфа-самцов с дипломами вместе на рабочем месте, как «менталитет победителя» изменился до неузнаваемости. «Убить или погибнуть» – так звучал неофициальный девиз Uber, где, если ты не поглядывал за спину, тебя всегда мог предать желающий продвинуться вперед коллега. Воля к власти – только это и могло поднять тебя в глазах Каланика.