Армен разделяла левые убеждения мужа и в «пропагандистском плане» была даже активнее, ограничиваясь, правда, литературой и культурой. В 1937 году бывшая «шамаханская танцовщица» опубликовала в Мехико труд под названием «Марксистский анализ испанской литературы». В 1939-м – «Крестьянские войны в России и Толстой». Вместе с мужем она переводила книги советских писателей, проводила конференции на тему культурных достижений в Советском Союзе. В посольстве США деятельность Маседонио и Аганян воспринималась однозначно: это агенты влияния Москвы.
Центр неодобрительно отнёсся к предложению Тарасова о восстановлении связи с агентом «Виктором» – Виктором Николаевичем Александровым. В материалах резидентуры НКВД в Испании Александров, бывший мичман, служивший на флоте у Врангеля, проходил как Виктор Николас Мартинес.
Жизнь порядком потрепала его. После разгрома белой армии в Крыму Виктор оказался в африканском порту Бизерта, куда врангелевцы увели корабли Черноморского флота. В поисках удачи Александров перебрался в Испанию, где нанялся штурманом к частному судовладельцу. Плавал на рыболовецких судах в Средиземном море и бороздил Атлантику на торговых пароходах. Когда в Испании началась гражданская война, Виктор связался с советским военно-морским советником Кузнецовым, предложил свои услуги переводчика. Он совершил несколько боевых походов на Ц-2 – подводной лодке республиканцев, потом был зачислен в диверсионный отряд Василевского, не раз посылался в тыл к мятежникам с заданиями. «Виктор никогда не трусил, – позже вспоминал о нём Василевский, – всегда проявлял себя как стойкий боец, не терялся в самой безнадёжной обстановке, – достаточно вспомнить операцию в Сьерра-де-Гвадаррама. А ещё вывод моей группы и вывод семей членов ЦК земляков в августе 1937 года после прорыва мятежников на Арагоне и их выхода к морю у Кастельон-де-ла-Плана». После поражения республиканцев пути Василевского и Виктора разошлись, и вот – неожиданная встреча в Мехико, на площади Сокало!
Центр, игнорируя предложения Тарасова об использовании Виктора, перечислил подозрительные моменты в его поведении в испанский период. Резидент не согласился: «Виктора уволили из группы военных переводчиков «не по причине сознательного извращения переводов», а потому, что наша резидентура взяла его на работу в диверсионную группу». Отверг Тарасов и другое обвинение: «Когда произошёл взрыв дредноута «Хайме I», Виктор должен был находиться на его борту в соответствии со служебными обязанностями. По каким-то причинам его там не оказалось. За это его чуть не расстреляли». Опять, по мнению Тарасова, неточное изложение фактов. «Виктор был переводчиком у нашего командира подлодки Ц-2 и участвовал в походах в составе её экипажа. Иногда в этих рейсах принимал личное участие адмирал Кузнецов, который был знаком с Виктором. Насколько мне известно, подлодка Ц-2 была потоплена бомбой, сброшенной с немецкого самолёта. Но это случилось через год после ухода Виктора с флота».
Тарасов отметил, что некогда бравый моряк выглядел не лучшим образом: «Тяжёлые условия жизни наложили на него заметный отпечаток, он занимается мелкой комиссионной работой, нуждается в деньгах. Прибыл в Мексику из США как испанский беженец по австрийскому документу. Живёт Виктор у Ксении Макароны, своей любовницы. Ходят слухи, что в период жизни в Германии она была интимной подругой Розенберга, но покинула страну из-за преследования евреев. Общение Макароны с Розенбергом не прервано, переписка ведётся через шведскую миссию в Мехико. В местном обществе Ксения имеет определённый успех, о чём свидетельствует социальная хроника. В роли официальной жены Виктора (для облегчения натурализации) выступала испанка Мария дель Кармен Лабра, актриса, которая в годы гражданской войны сотрудничала с республиканской военной разведкой и нередко выполняла деликатные поручения, на которые пошла бы далеко не каждая женщина. Сейчас она работает в театре «Идеал», иногда снимается в эпизодических ролях в кинофильмах. Кармен близко сошлась с американцем Гибсоном, представляющим в Мехико ФБР по линии контрразведки. Есть реальная перспектива его изучения через связку Кармен – Виктор».
Тарасов предлагал также использовать Виктора для «освещения» русской эмиграции в Мексике. Данные для этого у него были: «В нём сочетались остатки аристократизма флотского офицера – подчёркнутая изысканность в обращении с людьми и безупречная вежливость, с одной стороны, и с другой – напускная небрежность, ирония не без остроумия – черты, приобретённые за время скитания в эмиграции».
Чтобы перепроверить Виктора, Тарасов задействовал источники в мексиканской полиции: компромата на него не обнаружилось. Тем не менее, одно серьёзное «но» оперативного плана имелось. Виктор в течение десяти месяцев был «приписан» к резидентуре в Нью-Йорке. Руководил им Павел Пастельняк («Лука»). Неожиданно, не уведомив своего куратора, Виктор уехал из США. Тарасов сообщил в Центр версию Виктора о причинах. Во-первых, отсутствие надёжных документов, во-вторых, слежка ФБР: хозяйка небольшого отеля, в котором Виктор жил в Нью-Йорке, сказала ему, что его вновь разыскивали полицейские «для беседы». Третьей, и решающей, причиной Виктор назвал отсутствие «взаимопонимания» с «Лукой». Свой отчёт резидент завершил выводом о том, что «некоторые сотрудники» проявляют элементы субъективизма в отношении Виктора: «Не стоит отказываться от него. Он может быть содержателем конспиративной квартиры или возглавить небольшое предприятие для «трудоустройства» нелегалов. Надо помнить, что Виктор многое знает о нашей работе. Всё схватывает на лету. Он сообщает о ситуации в эмигрантской среде, о лицах, подозреваемых в работе на полицию и ФБР, даёт наводки на лиц, перспективных для «контрактации». Сейчас он работает в ресторане, которым владеет грузин Георгий Элиава. Там часто бывает публика, интересующая нас».
Один из прежних друзей Виктора – Хустиниано Гарсия – мог, по мнению Тарасова, пригодиться для «эвакуации» «Гнома» из Мексики. Гарсия во время войны в Испании служил в республиканской разведке, с ним плотно контактировал Эйтингон по разработке троцкистов. Виктор встретил Гарсию в начале 1943 года в Мехико, и тот, зная о его прежней близости к резидентуре НКВД, спросил, поддерживает ли он сейчас контакты с «этой организацией». Получив отрицательный ответ, Гарсия, тем не менее, оставил Виктору свой адрес и просил, «если возникнет оказия, передать привет советским товарищам». Гарсия бывал в Мексике наездами. Он обосновался в Коста-Рике и занимался грузовыми перевозками на собственном пароходе каботажного плавания «Дельфин». Вопрос о пароходе время от времени возникал в переписке резидента с Центром. Так что Гарсия после проверки вполне мог пригодиться для переброски «Гнома» на Кубу. Тарасов предложил «прозондировать» Гарсию: «Я планирую поездку в Коста-Рику вместе с «Редактором», который отправится туда для вручения верительных грамот».
На Центр никакие аргументы резидента в отношении Виктора не действовали: «Мы считаем нецелесообразным восстановление с ним связи. Он – бесперспективен. В «Тире» мы потратили на него много средств, и всё без пользы. В его поведении были подозрительные моменты. Он проявил себя бесполезным и малоуправляемым агентом». Центр не заинтересовали и гипотетические возможности Кармен, подруги Виктора, по разработке сотрудника ФБР в Мехико.
Спорадические контакты с Виктором Тарасов поддерживал вплоть до отъезда из Мексики, выдавая ему при встречах некоторые суммы, чтобы «не озлоблять против нас».
Тарасов так и не изменил своего отношения к Виктору, симпатизировал ему, его «укоренившейся офицерской лихости», стремлению «поиграть с опасностью», «пококетничать со смертью». В воспоминаниях об испанской эпопее у Василевского-Тарасова нет ни одного критического слова о Викторе. Для него – это настоящий герой, боец без страха и упрёка. Последний эпизод воспоминаний – отступление диверсионного отряда через горы к французской границе. Виктору поручили минировать мосты и взрывать их, чтобы затруднить франкистам преследование. Это была профессиональная работа: «Пока Виктор пристраивал заряд, Таба [его напарник] бил из ручного пулемёта по марокканскому разъезду, который шёл по пятам. Виктор поджигал бикфордов шнур от горящей сигары. «Готово!» – говорил он. Тогда они садились на велосипеды и мчались к следующему мостику».
Василевский завершил рассказ об «отважном Викторе» прочувствованными словами: «После поражения Испанской республики, в 1939 году, ему удалось из Франции уехать в Мексику, ведь у него был паспорт испанского гражданина. Там, в Мехико-сити, он работал, как и тысячи испанских эмигрантов. Там он и умер в 1944 году с мыслью о далёкой, любимой им России». Для чего автор воспоминаний «похоронил» Виктора, – можно только гадать. Скорее всего, для зашифровки этого персонажа: книга – документальная, герой обрисован узнаваемо. Не стоит создавать ему проблем: умер – и точка!
Виктор Серж – «наиболее известный троцкист»
В декабре 1943 года Тарасов получил от агента картотечные материалы мексиканской полиции о троцкистах – с именами, установочными данными, адресами, оценками «степени опасности». В Москву написал: «Не представит труда подобрать в этих кругах осведомленного стажёра, но будучи в настоящее время связан известными Вам указаниями тов. Петрова [Берии Л.П. – К.С.], я вынужден этот участок работы не активизировать».
Через полгода, 20 мая, Тарасов сообщил в Центр о Викторе Серже[29], «наиболее известном троцкисте»: «Русский по происхождению, натурализованный француз. Получает корреспонденцию на имя Подеревский. Единомышленники считают его эгоистом, самовлюблённым человеком, старающимся доминировать. Живёт в Койоакане (в районе гор) на средства, получаемые от друзей из США, и на заработки какой-то женщины, его нынешней спутницы. Законная жена Сержа находится во Франции, где помещена в психиатрическую больницу».