Разумеется, никакого намёка на юмор не было в шифрованной телеграмме, направленной в Центр в конце июля 1944 года: «При оборудовании «кочегарки», упавшая балка перебила «Прохору» правую ступню. Наложили гипс. Месяц будет ходить на костылях». «Кочегарка» – помещение резидентуры, «Прохор» – псевдоним резидента.
Антипов помимо главной – оперативной работы – тащил на себе другие нагрузки: выполнял всю работу по линии ВОКСа и консульского отдела, то есть должен был ежемесячно обрабатывать и отвечать на 80—100 писем, принимать такое же количество посетителей, записывать беседы, оформлять дела по гражданству, выезду, розыску. А ещё он руководил работой Института культурной связи, Комитета помощи советскому Красному Кресту, организовывал выставки и концерты, составлял квартальные отчёты.
Посол Резанов пропускал мимо ушей просьбы Антипова о «разгрузке», передаче части обязанностей менее занятым «чистым» сотрудникам. Резиденту не оставалось ничего другого, как просить Центр о «воздействии» на посла, чтобы не так обременял поручениями, отвлекавшими от исполнения главной работы. Однако в Москве решили не вмешиваться, чтобы «не обострять ситуацию» между послом и резидентом. Впрочем, Граур оставил на телеграмме резидента по этому вопросу такую сентенцию: «Прохору» нужно просить не об освобождении, а поставить посла перед свершившимся фактом». Однако об этой рекомендации начальника резидент так никогда и не узнал.
Впоследствии в «объективке» на Алексея Антипова период его работы в Колумбии был отражён одной строкой: «Особых результатов резидентура не добилась. Резидент был загружен работой по прикрытию».
План-задание для резидентуры в Боготе (кодовое название «Монте») Павел Фитин подписал 15 ноября 1943 года, но ознакомиться с ним Антипов смог только через несколько месяцев: первые дипкурьеры приехали в Колумбию в июне 1944 года! Задачи ставились такие: «Тщательно ознакомиться со страной пребывания. Ориентироваться на вербовку агентуры в консервативных и реакционных кругах, практикуя использование «чужого флага». Для получения наводок на первом этапе работы используйте связи и знакомства, приобретённые официальным путём по линии ВОКСа, консульства и т. п. Если в интересах оперработы будет необходимо связаться с кем-либо из руководства местных «земляков», то такие контакты можно устанавливать только с санкции Центра. Нас интересует позиция виднейших руководителей страны в отношении послевоенного переустройства мира, получение актуальной политической информации. Поэтому обратите внимание на приобретение источников в близком окружении президента Альфонсо Лопеса и госучреждениях».
Резиденту поручалась разработка эмигрантских кругов, в первую очередь немцев, японцев, итальянцев для выявления подрывной деятельности стран оси против СССР и союзников. Попутно ставилась задача по подбору среди эмигрантов лиц, пригодных для заброски с разведывательными целями на территорию Германии и её вассалов, а также во Францию, Испанию, Португалию. Поэтому рекомендовалось настойчиво изучать и разрабатывать фашистские и антифашистские организации, как легальные, так и законспирированные, для поиска людей, перспективных на заброску в разведывательных целях.
Важным разделом задания была подготовка условий для организации нелегальной работы: «Вы должны в короткие сроки изучить возможности для создания прикрытий, изучить правила въезда иностранцев в Колумбию и правила их проживания в стране, варианты получения документов не только колумбийских, но и других латиноамериканских стран. Для этого наладить работу по представительствам Венесуэлы, Перу, Боливии, Эквадора, имея в виду перспективу восстановления связи с имеющейся в этих странах нашей агентурой».
Резиденту предписывалось «настойчиво выявлять» враждебную деятельность контрразведывательных органов Колумбии и «конкурентов» (сотрудников ФБР).
Первая шифртелеграмма, отправленная из Боготы в апреле 1944 года, сообщала, что шифровальщик «Кирилл» прибыл в посольство. В Москве с нетерпением ждали установления кодированной связи. Начальник отдела Овакимян написал на полученной телеграмме: «Наконец-то!» «Кирилл» был человеком ответственным, нередко сидел в шифровальной комнате ночами напролёт. Но вскоре его жизнь была омрачена болезнью сына, у которого выявили детский паралич. Сыну неотложно требовалось лечение, а в дальнейшем – операция. Траты предстояли большие. Чуть позже в посольстве появился ещё один больной – заболел дифтеритом посол!
В конце июля 1944 года Антипов направил диппочтой отчёт, написанный от руки, поскольку в Боготе достать пишущую машинку с русским шрифтом было невозможно. Обстановку в стране он назвал сложной: «Причина этого – временный отход президента Альфонсо Лопеса от власти (из-за болезни жены) и недавний военный мятеж. Президент был ненадолго арестован на военных манёврах в департаменте Мариньо. В стране начались стихийные демонстрации против партии консерваторов, которые явно стояли за мятежом. Правительство Лопеса консультировалось с руководством коммунистов и профсоюзов. КПК выпустила манифест в поддержку президента. Партия потребовала вооружить рабочих, закрыть реакционную газету «Эль Сигло» и радиостанцию «Голос Колумбии». Компартия поручила нашему контакту «Чарро» организацию рабочих дружин. Он беседовал с генеральным секретарём полиции Мартинесом Герра. Тот заявил, что настроение гарнизона Боготы – колеблющееся. Положительным итогом мятежа можно считать раскол в рядах консерваторов и дискредитацию в глазах народа консервативных лидеров во главе с Лауреано Гомесом».
На время всё вроде бы затихло. Мятеж провалился, некоторые зачинщики укрылись в бразильской и других дипломатических миссиях. В конце июля после ходатайства посольств они смогли выехать в Эквадор. Правительство подвергло судебному преследованию лиц, замешанных в мятеже. Постоянно сообщалось об арестах. Но брожение в армии, по информации «земляков», затушить не удавалось. Власти не располагали силой, способной стать ей противовесом.
Антипов поделился с Москвой первыми выводами: «Разведывательная работа в Боготе сопряжена с определёнными трудностями. Это, в принципе, маленький город с небольшим населением, где почти все знают друг друга в лицо. Из публичных мест можно назвать только три ресторана, несколько кафе (только для мужчин), кинотеатры и два небольших парка. Это сильно затрудняет встречи в городе и заставляет меня ещё раз просить разрешения на приобретение небольшой автомашины. Другой проблемой является всепроникающее влияние «конкурентов» из «Страны», проявляющих особый интерес к нашему делу. Во главе детективной конторы, работающей на них, стоит бывший начальник местной полиции адвокат Артуро Вальехо Санчес[79]. Среди поставленных перед ним задач – ведение наблюдения за нашим посольством и его персоналом».
По данным Антипова, проникновение СРС в полицейские органы Колумбии приобрело такой размах, что один из руководящих полицейских чиновников, «прогрессивно настроенный либерал, дружественно относящийся к «землякам», обратился однажды к Хильберто Виейре[80], председателю колумбийской компартии, с просьбой «порекомендовать» десяток надёжных людей для их «трудоустройства» в детективное подразделение. Просьбу он мотивировал тем, что «почти все работающие там агенты перекуплены американской разведкой. Виейра (по оперативной переписке «Водник») от выполнения этой просьбы уклонился, опасаясь провокаций. Однако Антипов счёл многообещающей эту возможность и запросил у Центра санкцию на беседу с «Водником» по вопросу «устройства в полицию нашего стажёра». Предложение резидента Москва не приняла.
Первая встреча с Виейрой, «хозяином земляков», состоялась ещё в мае по его собственному предложению. Как отметил Антипов, «прошла она в конспиративных условиях при участии посла». Во время встречи Виейра предложил в качестве своего связника с посольством Давида Дрессера («Торо»), человека всесторонне проверенного, хотя по социальному происхождению он был сыном фабриканта. «Торо» занимался в КПК вопросами безопасности и имел своих людей в полиции.
На этой встрече Виейра сказал, что нестабильную внутриполитическую ситуацию в стране будет трудно преодолеть. По его мнению, одна из причин – Хорхе Элиэсер Гаитан, «демагог и популист», «мешающий нашей организационной работе в массах». Антипов мнение Виейры о Гаитане разделял: «Он карьерист, левый демагог, заигрывающий с народными массами и консерваторами. Воспользовался выгодно сложившейся ситуацией, чтобы выставить свою кандидатуру на президентские выборы».
В 1944 году группой интеллектуалов был создан Колумбийско-советский культурный центр. Вначале инициаторы – Балдоромеро Санин Кано, Леон де Грейф, Альфонсо Лопес Пумарехо, Отто де Грейф и Луис Видалес – поделились замыслом с послом Резановым, который одобрил инициативу, дав совет заменить в названии слово «центр» – «институтом» – для солидности. Поначалу у «института» не было своего помещения, и колумбийцы собирались на квартирах друг у друга. Потом появился постоянный адрес в колониальном районе города Ла Канделярия.
На должность казначея в институт Антипов устроил Мигеля Адлера, бессарабского еврея, «бывшего сиониста», обладателя перуанского паспорта, окончившего университет в Лиме, владельца небольшого магазина. Адлер (псевдоним «Кант») освещал обстановку в институте, фиксировал визиты лиц, казавшихся ему подозрительными. Чутьё на них у «Канта» было удивительное. Он увлекался психологией, хорошо замечал «поведенческие отклонения» и истолковывал их. Адлеру не слишком хорошо жилось в Колумбии, он мечтал вернуться в Россию, в Москве жил его брат.
В Центре просмотрели архивы и прислали список агентов, которые, по довоенным данным, могли находиться в Колумбии. Среди них – «Нора» – немка Вера Карловна Беккер, 1911 года рождения, дочь военного инженера, служившего в Морском министерстве Германии. В 1933–1934 гг. она работала секретарем морского атташе Германии в Осло, в 1935 году – на аналогичной должности в Стокгольме, а затем – в Лондоне. В совершенстве владела французским, английским, норвежским, шведским и датскими языками, привлекалась для перевода совсекретных документов, то есть была полезным источником. К работе на советскую разведку (против англичан!) была привлечена в Швеции в 1936 году. С 1938 года контакт с нею прервался, поскольку она вышла замуж за Ганса Шнеера, германского консула в Колумбии. «Её предполагаемый адрес – Богота, Каррера 17, тел. 32–32».