Побудительным сигналом для осуществления собственной «превентивной» операции Виделы против КПЧ («коммунистической секты», как он потом говорил) стал небывалый успех коммунистов на муниципальных выборах в начале апреля 1947 года, когда кандидаты от КПЧ заметно потеснили другие партии, включая радикалов. «На следующий (после выборов) день, – вспоминает Тейтельбойм в автобиографической книге, – мы, то есть генеральный секретарь Рикардо Фонсека и два члена политической комиссии – Гало Гонсалес и я, направились в Ла Монеду, чтобы побеседовать с президентом. Мы думали, что в начале беседы обменяемся с ним несколькими радостными словами по поводу победы, одержанной накануне, но он встретил нас в штыки. Набросился, как бык, ослепший от ярости. Он не мог понять, как это произошло, как могли коммунисты стать в результате выборов самой влиятельной партией. Он использовал выражение, которое впоследствии стало модным: он попросил нас «уйти под воду» (submarinear). «Вы должны погрузиться во тьму. Стать рыбами, не производить шума, находиться там, где никто вас не увидит. Это условие для того, чтобы выжить. В противном случае вы погибнете».
Руководители КПЧ с негодованием отвергли столь «недемократичное предложение» и покинули президентский дворец с ощущением того, что присутствовали при «стриптизе демагога».
Вскоре Видела отправил в отставку министров-коммунистов, положив начало процессу дистанцирования от «внутреннего врага», завершением которого стал указ, известный как «проклятый закон», запрещающий компартию. За день до разрыва отношений с СССР, 20 октября 1947 года, Видела приказал директору криминальной полиции провести аресты руководителей и активистов КПЧ. Кто-то из них успел получить предупреждение о грозящей опасности от «своих людей» в полиции и уйти в подполье, кто-то был схвачен и брошен в тюрьмы и концентрационные лагеря. Особо мрачной славой пользовался лагерь в Писагуа, расположенный на жарком севере страны, на пустынном берегу океана. Там-то и заставляли арестантов отказываться от ошибочных идеологических увлечений.
В тех местах, кстати, проходил службу молодой амбициозный офицер Аугусто Пиночет, на которого, помимо прочих чисто военных обязанностей, было возложено обеспечение порядка и дисциплины в концлагере. Сам он почти не появлялся среди неприглядных бараков, возложив «воспитательно-педагогическую работу» на подчинённых. Но в критические моменты Пиночет всегда оказывался на месте. Именно там, в Писагуа, и произошла первая личная встреча Пиночета с Сальвадором Альенде, депутатом от Социалистической партии. Он приехал в концлагерь для проведения парламентского расследования в отношении фактов бесчеловечного обращения с заключёнными. Если верить воспоминаниям Пиночета, «поле боя» осталось за ним, угроза применения силы возымела действие. Альенде пришлось уехать, так и не ступив на территорию лагеря…
И на внешнеполитическом фронте Гонсалес Видела начал действовать жёстко и решительно: 8 октября 1947 года из страны были высланы югославские дипломаты, обвинённые в «организации» забастовки чилийских шахтёров в угледобывающих районах Лота и Коронель. Предлогом послужили копии «служебного отчёта» и писем между секретарём миссии Югославии в Буэнос-Айресе Далибором Якашем, который находился с визитом в Чили, и его женой в Аргентине. В письмах – жене! – с «несложным шифром», упоминалось о социальных проблемах шахтёров Лоты. Якаша якобы сообщал: «Забастовка развивается в соответствии с планом М.Т. [Маршала Тито. – К.С.] Поэтому есть уверенность, что мы будем иметь полный успех, если товарищи индейцы, которые заняты углём, проникнутся необходимой верой в наше дело и смогут всё-таки продержаться несколько месяцев». Попали в руки полиции и другие документы, «доказывающие» участие в подрывной деятельности других югославских дипломатов: генерала Илича, который присутствовал в качестве представителя Тито на мероприятиях по передаче президентской власти в Чили, и посла в Аргентине генерала Пирка.
Видела приказал выслать из страны Якаша, а также временного поверенного Андреса Кунху. Дипломаты были отвезены в аэропорт Серрильос и посажены в самолёт на Буэнос-Айрес. Сама по себе акция была для тех времён неординарной, ведь холодная война между «коммунизмом и демократиями» только начиналась. Ответ Белграда не заставил себя ждать. В заявлении правительства было прямо сказано, что Видела принял такое решение под воздействием Соединённых Штатов, которые провоцируют широкомасштабный международный конфликт. Через два дня после задержания и высылки дипломатов правительство Тито порвало отношения с Чили.
Посольство СССР направило в МИД Чили ноту, в которой уведомляло, что принимает на себя обязанности по обеспечению югославских интересов. Чилийцы ноты не приняли, ссылаясь на то, что «в соответствии с дипломатической практикой нужно было в предварительном порядке проконсультироваться с чилийским правительством, но сия процедура не была произведена». (Впоследствии МИД СССР ответит той же монетой, затягивая ответ на ноту аргентинцев по вопросу обеспечения чилийских интересов в Москве.)
Подлинность документов, сыгравших роль детонатора, была подвергнута сомнению как Югославией, так и восточноевропейскими странами, находившимися в сфере влияния Советского Союза. Есть много загадочного в неожиданном – «приуроченном» – появлении этих документов, в их содержании и формулировках, далёких от принятых в коммунистической среде, примитивном способе «шифрования», который без особых проблем раскрыли агенты криминальной полиции. Не могло не удивлять, с какой лёгкостью попались в расставленные сети изощрённые «конспираторы-заговорщики». А с какой «циничностью», судя по перехваченным материалам, относились они к местным коммунистам! Не верится, что в личной переписке югославские дипломаты называли своих идейных сторонников «товарищами индейцами», «не способными к решительным действиям лентяями, требующими постоянного подстёгивания». Здесь скорее чувствуется стремление побольнее оскорбить, вбить клин, продемонстрировать высокомерие югославских агентов. Эти материалы как бы «подсказывали»: «КПЧ – всего лишь марионетка, безропотно таскающая каштаны из огня для Советского Союза и его сателлитов».
И зачем Югославии – даже в роли коминтерновской страны – потребовалось дестабилизировать Чили в регионе, где не существовало абсолютно никаких шансов на «победу социализма в отдельно взятой латиноамериканской стране»? Так ли авторитетны были югославские эмиссары для чилийских коммунистов, что те слепо исполняли их указания? И что это за «план М.Т.»? «План маршала Тито» по захвату власти в Чили с привлечением коммунистических элементов из югославских общин? Чем непонятнее, тем тревожнее…
Посол Жуков внимательно отслеживал перипетии чилийско-югославского конфликта. «Видела начал скандалить, – сказал он Воронову после высылки югославов. – Сегодня югославы, завтра – мы. Надо быть готовыми к подобному развитию событий. Это сигнал для нас». Официальную трактовку сути чилийско-югославского конфликта дал в своём выступлении перед парламентом министр внутренних дел Чили контр-адмирал Иммануэль Хольгер. Доклад министра позже был опубликован под названием «Подрывная деятельность международного коммунизма в Чили. Позиция правительства по борьбе с ней». Доклад претендовал не только на раскрытие различных аспектов коммунистического проникновения в страну, но и на разоблачение послевоенной стратегии СССР, ориентированной на установление «мирового господства».
По оценке Хольгера, главным орудием Советского Союза для достижения этой цели в Европе была программа панславянизма, создания агрессивного союза стран, говорящих на славянских языках, в который должны были войти СССР, Польша, Чехословакия, Болгария и Югославия. «Славянский фактор» в странах Южной Америки существует, поскольку общая численность «поляков, украинцев и русских евреев на континенте (так в тексте доклада. – К.С.) достигла ста сорока тысяч человек». Хольгер утверждал, что инфраструктура «славянских культурных организации» в Южной Америке в час «Х» будет использована для «синхронизированного выступления» с целью «советизации континента».
Никаких цитат из циркуляров Москвы или Белграда для южноамериканских организаций славянских меньшинств Хольгер не привёл (их никогда не существовало), ограничившись перечислением культурных центров и кружков выходцев из России, Польши, Югославии в таких странах, как Уругвай, Бразилия, Аргентина и Чили. Были названы имена руководителей этих просветительско-культурных организаций. В Чили председателем Межславянского координационного комитета (МКК), созданного в конце августа 1945 года, был русский Борис Аничков. В руководящее бюро входили также семеро югославов, четыре чеха, три поляка и двое русских. Представляли они Комитет национальной обороны Югославии, Национальный чехословацкий комитет, Комитет польских патриотов и Центр русских патриотов. Центр патриотов был единственной русской организацией в Чили, поддерживавшей отношения с посольством СССР.
Министр Хольгер признал, однако, что в деятельности МКК не удалось документально зафиксировать какого-либо «коммунистического проникновения», поскольку, мол, таковыми были «общие инструкции, направлявшиеся из Москвы: избегать публичных совместных действий с национальными коммунистическими элементами».
Резидент Воронин, который, казалось бы, должен был что-то знать о «подрывном использовании» славянских организаций в Чили, в своих отчётах даже не касался этой темы. В августе 1947 года он подготовил справку «О русской колонии в Чили». Ни слова о «синхронизированном выступлении» и других ужасах! Справка интересна с исторической точки зрения, поэтому стоит привести её целиком. Очевидно, что при её подготовке Воронин использовал материалы, полученные из «Центра русских патриотов в Чили». Нет сомнений, что «заговорщицких планов» патриоты не вынашивали:
«По данным Центра, в стране находится выходцев из России свыше 2000 человек. В основном это русские евреи, бежавшие из царской России в период погромов 1905–1906 гг., а также евреи, эмигрировавшие из Бессарабии, Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики. В Чили они занимаются преимущественно коммерцией. Многие были приняты в местное гражданство, являются активистами политических партий, занимают посты на чилийской службе. Анхель Файвович входит в эту категорию лиц.