Ирбис мчал по дороге, Эльбер продолжала молчать. Молчал и Масканин. Уэсс то поглядывал на дорогу, то бросал взгляды на доктора. И наконец, он не выдержал:
– Куда мы едем?
– В Бугульменск. Уже недолго осталось.
– Не скажу, что я заинтригован… – Уэсс обернулся к Масканину, но враждебного взгляда, как он того ожидал, не встретил. – У нас какое-то дело в этом Бугуль… Бугульменске?
– Да, Херберт, – ответила Эльбер, сбавляя скорость. – И это дело касается вас лично.
– Не понимаю…
– Ох, не хотела я раньше времени, ну да что уж теперь… – она улыбнулась ему чуть виновато. – По-хорошему если, то вас, Херберт, надо было бы поставить в известность ещё в госпитале. Чтобы вы могли всё хорошенько обдумать.
– И снова не понимаю, – Уэсс самую малость растерялся. – Вы можете толком сказать? Сказать прямо?
Эльбер качнула головой и сбросила скорость километров до тридцати в час.
– Херберт, – произнесла она, – мы везём вас к вашим родственникам.
– Что?!
– В Бугульменске живут ваши родственники…
Уэсс застыл, сцепив губы. А Эльбер принялась объяснять:
– Понимаете, Херберт, в Велгоне фамилия Уэсс далеко не распространённая. Вам повезло, что в приюте знали ваше настоящее имя и фамилию, а то б нарекли как многих других – как в голову взбредёт или по новорежимной моде на имена. Так вот, когда вы попали к нам, было решено провести проверку по картотекам эмигрантов…
– Кто они? – перебил её Уэсс. – Кто?
– Ваш дед и двоюродная сестра.
Херберт прикусил губу и уставился в лобовое стекло, не замечая ничего вокруг.
– Ваш дед уже в те годы был отставным генералом, – продолжила Эльбер. – Он овдовел уже здесь – в Новороссии…
– Понимаю, – выдохнул Уэсс. – Я знаю, что его ожидало бы, не вырвись он из тогдашнего Велгона… Когда… Когда вы об этом узнали?
– Лично я, – ответила Эльбер, – вчера вечером… Вижу, хотите спросить, почему вам о деде и сестре не сообщили раньше?
Уэсс кивнул.
– Потому что, как мне сказали, надо было удостовериться, что вы на самом деле родственники. О вас им сообщили вчера, дед вас ждёт. И сестра должно быть уже успела приехать.
– Эльбер, остановите пожалуйста, – попросил Уэсс и плохоразборчивым шёпотом выдохнул: – Я хочу…
Она выполнила его просьбу, остановив на обочине. Уэсс вышел и уселся прямо на траву.
В салоне ирбиса повисло молчание. Эльбер обернулась к Масканину, он понимающе кивнул, выражая готовность ждать столько, сколько потребуется.
Прошло несколько томительных минут, Уэсс вернулся, захлопнул дверцу. Доктор завела мотор.
– Кто были мои отец и мать? – спросил Херберт.
– Ваш отец, – с готовностью отозвалась Эльбер, – занимался наукой. Он служил в лаборатории стэбингского университета, выводил стойкие сорта посевных культур для северных земель. Ваша мать, урождённая Андерш, преподавала в этом же университете почвоведенье на факультете агрономии. Она была внучкой столичного генерал-губернатора Андерша.
Даже не смотря на урчание двигателя было слышно как скрипнули зубы Уэсса.
– У вас были два старших брата, – продолжила Эльбер. – Их тоже… Из вашей семьи только вы уцелели…
Больше Уэсс ничего не спрашивал до самого конца поездки. Ирбис въехал в Бугуменск за час до полудня. Уездный город встретил их мелким дождём.
Около получаса Эльбер петляла по дорогам, минуя улицы с кварталами частных двухэтажек. Проехала по мосту и свернула в переулок, начинавшийся большим кирпичным домом, огороженным полутораметровым забором.
– Вот мы и приехали, – сообщила она.
– А моя двоюродная сестра? – спросил Уэсс, прежде чем вылезти из салона. – Кто она?
– Её зовут Ирма. Она старше вас на четыре года, мать троих детей, – Эльбер заглушила мотор и продолжила: – Её муж тоже велгонец. И кстати, мой земляк.
– Странно получается, – усмехнулся Уэсс. – Здесь в Новороссии совершенно спокойно живут велгонцы… Живут, когда такая война…
– Что вас так удивляет, капитан? – вмешался в разговор Масканин. – По-вашему, мы должны были всех под одну гребёнку? Загнать в лагеря доверившихся нам обездоленных людей?
– Как-то вы спрашиваете… со злостью, – сказал ему Уэсс.
– Да потому что насмотрелся в Хаконе, как от нас, вольногоров, местные шарахались. Как от людоедов каких-то! И даже когда мы их подкармливали, смотрели на нас как затравленные звери, что смирились с неминуемым концом.
– Пропаганда, – уронила Эльбер и её единственное слово повисло на несколько долгих секунд.
– Покуда мы Хакону из войны ни вышибли, – нарушил молчание Масканин, – у нас много хаконцев жило. Теперь-то большинство из них на Родину повертались.
Уэсс продолжил молчать и тогда Эльбер тронула его за руку.
– Идёмте, Херберт, – сказала она. – Там в окошко уже нас высматривают.
Глава 16
Светлоярск, форт 'Защитник-1', 05.11 153 г. э.с.
Разговор длился уже более часа, Острецов и Семёнов не спеша обсуждали текущие мероприятия. Сперва беседа текла за ужином – нехитрой трапезой из блюд, доставленных из столовой форта, затем обоим захотелось кофе.
– …И всё же, – настаивал Кочевник, – зря вы, Ростислав Сергеевич, решили не задействовать Уэсса. Ручаюсь, он теперь голыми руками готов рунхов рвать.
Острецов согласно кивнул, щедро добавил в кофе сливки и сделал глоток. Выжидая ответа генерал-лейтенанта, Кочевник тоже отхлебнул, кофе он сделал себе с корицей и без сахара.
– Уэсс-то готов, – согласился Острецов, – но я пока что опасаюсь ему… не то чтобы доверять – нет! Я пока что опасаюсь привлекать его к нашим столичным делам. 'Паучок'-то наш – несомненно чужак. Но мы пока не знаем при ком он остался. Не один же Уэсс был человеком среди 'стирателей'. Вот ей-богу! Неохота искушать капитана. Мало ли…
Кочевник промолчал, в общем-то, он разделял опасения Острецова. А генерал между тем, смакуя маленькими глоточками кофе, размышлял. Да, он сейчас не до конца доверяет Уэссу, поэтому решил не подключать капитана к подготавливаемой полковником Безусовым операции. На Уэсса у генерала имеются несколько иные виды. Сперва по договорённости с Красновым бывшему 'стирателю' предстоит небольшая поездка, а вскоре и настоящее боевое задание. Совсем недавно остро встал вопрос безопасности базы в пустошах, где всё ещё бессменно командорствует Хельга Вировец. С каждым днём велгонцы всё плотней сжимают вокруг базы удушающее кольцо. Уже был сбит один вертолёт, а окружающие леса порой просто кишат модификантами и специальными подразделениями егерей.
– Модификантов становится всё больше, – наконец сказал Острецов. – И в свете предстоящих дел в Северной Раконии… куда уже начала выдвижение наша армейская группа…
– Завод, – произнёс Кочевник, вспомнив свой рейд по Пустоши, схватку со Стражем и изматывающее преследование велгонских загонщиков. – Давно пора уничтожить эту мерзость.
– Вот-вот. Давно пора, да только сейчас появилась возможность. Теперь же, – генерал задумчиво сделал большой глоток, – этот завод втройне опасен.
Кочевник согласно усмехнулся, только усмешка его была лишена всякого намёка на веселье. Будучи осведомлённым в самом факте затеваемой переброски войскового контингента на помощь союзникам и будучи осведомлённым в целях, что поставлены армейской группе, он прекрасно представлял, что велгонцы будут всеми силами стремиться не допустить сухопутной блокады своей главной военно-морской базы Алезунд. Сражение, что развернётся в коридоре между Сере и Сент-Кристофом, неминуемо расширится на прилегающие территории 'серого терминатора' и тогда модификанты станут нешуточной угрозой. Кроме того, модификанты вполне могут совершать длительные обходные манёвры по заражённым территориям, а значит смогут наносить удары там, где их не ждут. Вполне может так случиться, что всего две-три бригады таких солдат смогут повернуть ход сражения в пользу Велгона. И тогда даже если русские соединения не будут разгромлены, свою стратегическую задачу они не выполнят. А второй возможности перекрыть коридор велгонские маршалы просто не дадут – насытят его войсками пуще прежнего и будут держать там дивизии, даже если те будут остро нужны в других местах.
– Я не сомневаюсь, что этот завод не единственный, – сказал Острецов, – да и модификантов уже успели изрядно наклепать. Однако есть все основания полагать, что на этом заводе сконцентрированы основные мощности.
– Заманчиво, чёрт возьми, – Кочевник поставил опустевшую чашку на блюдечко. – Невосполнимые потери в модификантах или хотя бы трудновосполнимые – это очень заманчиво. Заодно и от нашей базы отвлечём. Хотя бы на некоторое время.
– Верно, такая вот двуединая задача. Ну а столица, – уверено сказал Острецов, – столица никуда не денется. Безусов будет продолжать разрабатывать 'паука' и играть с Бакушинской. У Безусова теперь достаточно своих сил.
– Значит, 'Рарог'.
– Да, – подтвердил Острецов. – Но не только 'Рарог'. Основываясь на докладной записке Масканина, я полагаю, охрана завода многочисленная и серьёзная. В серьёзности вы и сами имели возможность убедиться. К тому же нельзя исключать, что за всё это время охрану могли усилить количественно и качественно.
Кочевник потёр подбородок и поймал взгляд генерала.
– Нет, Дмитрий, – покачал головой Острецов, – даже не думайте. Вы и мне, и Петру Викторовичу нужны здесь – в Светлоярске. Нам пока не ясно насколько силён 'паук'. А упускать его мы не имеем права.
В тот же вечер в форт 'Защитник-1' прибыли офицеры отряда 'Рарог'. Сбор произошёл в уже знакомом им кабинете с причудливым растением из Пустоши в кадке с биркой 'чудесная хрень'. Офицеры расселись по обе стороны длинного стола, по левую руку от оголовья – группа Торгаева, по правую – группа Масканина. На этот раз отряд собрал сам Острецов, а полковник Безусов в это время занимался своими делами, мотаясь по столице.
– Прошу садиться, господа, – сказал Острецов и занял место во главе стола.
Офицеры опустились на стулья и на полминуты повисла тишина. Генерал-лейтенант не спешил начинать и думал о чём-то своём. И когда в дверях возник полковник Семёнов с уставным 'разрешите', Острецов махнул рукой на пустующий подле себя стул. Семёнов прибыл не один. За ним в кабинет вошёл молодой человек со светлыми, коротко остриженными волосами под машинку. Такую стрижку в русской армии называли 'бобриком'. Лицо парня хранило следы болезненной худобы, опытные взгляды без труда подметили, что он совсем недавно отошёл от последствий ранений. Масканин и Торгаев растерянно, но доброжелательно улыбнулись ему. Заметив их улыбки, Уэсс, а это был именно он, почувствовал удивление. И странное дело, тут же ощутил накатившее на него умиротворение. Он ожидал чего угодно, даже враждебности, какую он чуял в первые часы знакомства с этими двумя штабс-капитанами. Но прежней враждебности и отчуждённости от них сейчас не исходило. Теперь эти офицеры смотрели на него по-другому – приветливо.