– Вы ошибаетесь, полковник, я всего лишь младший лейтенант.
– Как только вы дадите согласие, то сразу же получите лейтенантский патент!
– Но почему я?
– Перед тем как сделать предложение, от которого, сразу скажу, отказаться вам невозможно, я хорошенько изучил ваше досье. За время офицерской службы вы успели побывать уже не в одной переделке. По наблюдениям ваших прежних командиров – умеете быстро устанавливать контакты с местным населением, внимательны, изобретательны и, кроме того, владеете хинди. А знание местных языков и обычаев здесь дорогого стоит. Кроме того, вы здесь человек новенький, а потому вас знают немногие. Скажу откровенно, больше всего мне запомнилось ваше замечание о неудачном расположении форта, о котором вы доложили мне сразу же по прибытии. За всю службу мне об этом никто не говорил. Я думаю, всего этого достаточно, чтобы сказать, что вы прирожденный разведчик.
Выслушав такие хвалебные в свой адрес слова от боевого командира, Уинстон покраснел и, пытаясь скрыть свое смущение, неожиданно выпалил:
– Я оправдаю ваше доверие, полковник!
О’Нейл встал, подошел к лейтенанту и крепко его обнял.
– Не для меня вы служите, а во благо британской короны!
– Но с чего же начать мою новую службу?
– Когда не знаете, с чего начать, то начните с изучения порученного вам дела. А, впрочем, я сегодня же пришлю к вам своего доверенного слугу и переводчика Султана-Али. Он, в отличие от лейтенанта Фокса, по моей просьбе уже создал свою сеть соглядатаев. Правда, я, в полной мере не владея языком, так и не прочитал ни одной из полученных от них за последнее время информаций. Так что займитесь сначала этим делом. Будете работать в соседней комнате. Там же находится и вся агентурная переписка.
– Я бы хотел уточнить, насколько я могу доверять Султану-Али?
Полковник явно не ожидал такого вопроса и задумался.
– Доверяйте ему настолько, насколько можно доверять туземцу, – ушел от ответа мудрый О’Нейл…
На столе и полках соседней комнаты в коробке из-под сигар пылились различного размера клочки бумаги, с мелким убористым текстом на хинди.
Джилрой взял наугад несколько донесений и, напрягая память, углубился в чтение.
Один из агентов докладывал, как чуть было не лишился головы, проводя исследование высокогорной долины. Звали его Мирза. Он под видом дервиша проводил важные исследования в Вахане – местности, расположенной вдоль северного склона Гиндукуша в долинах рек Памир и Вахан-Дарья. Выбрав для топографической съемки безлюдное место, он только разложил инструменты, как заметил, что за ним с подозрением наблюдает местный житель. Мирза не растерялся. Дружеским жестом он подозвал ваханца к себе и объяснил, что с помощью приборов вычисляет точное время для совершения намаза. Ваханец был невежественен и наивен, потому его привела в благоговение мудрость дервиша – и все обошлось. В противном случае такая встреча могла стоить ему жизни. В заключение своего донесения агент писал, что износился до такой степени, что в горах часто мерзнет, и просил 5 рупий на одежду.
Ниже приводились колонки цифр и местные названия ориентиров. За ними шла подробная информация о племенах, населяющих Вахан, о том, что ваханские богословы, недовольные проникновением в горы цивилизацией, готовят заговор.
Лейтенант посмотрел на дату. Донесение было написано почти полгода назад.
«Да этот заговор можно было задушить в зародыше, – огорченно подумал он, – конечно, если бы кто-то это письмо смог прочесть своевременно». Как он понял со слов полковника, его предшественник языками не владел, а Султан-Али знал только горские наречия.
«Ну хотя бы это донесение проверять не надо, – удовлетворенно подумал Джилрой, – уж здесь-то информация самая достоверная. Надо узнать у Султана-Али, как связаться с этим агентом, и передать ему не пять, а десять рупий за своевременно добытую информацию, которой мы, к сожалению, так и не смогли воспользоваться. Сколько английских подданных теперь погибнет, прежде чем армия сможет загнать туземцев в их горные норы. И все из-за плохо поставленной работы с агентами. Теперь во многом от меня зависит, как агентура будет способствовать успешному завершению войны. Если все пойдет без срывов, то блестящая карьера мне обеспечена, – заключил лейтенант, удовлетворенно потирая руки, – но поработать в поте лица придется».
Лейтенант Джилрой встретился с Султаном-Али в лавке его родственника, торговавшего на площади селения, расположенного недалеко от форта. Несмотря на то что воины ислама после неудачи с захватом форта ушли в горы и теперь частенько обстреливали оттуда позиции британских войск, базар жил своей обычной жизнью. В лавке купца чего только не было. Кучей лежали на прилавке кинжалы, рядом висели бирюзовые и янтарные ожерелья, всевозможные браслеты из нефрита и лазурита. В углу на полках блестели позолотой фигуры Будды и маленькие переносные лакированные алтари. На самом видном месте прилавка сверкали начищенными боками русские самовары с бирюзой на крышке и тонкие фарфоровые сервизы, явно китайской работы, меж ними лежали головные булавки из нефрита, слоновой кости и халцедона и тысячи других нужных в хозяйстве мелочей.
Джилрой, сидя за низким столиком с Султаном-Али в дальней комнатушке, пил чай и с большим удовольствием наблюдал за покупателями, заходившими в лавку. Чаще всего заходили туземцы, которые с азартом торговались, прежде чем купить себе какую-нибудь безделушку. Заходили степенные раджи, свита которых ожидала своего повелителя на веранде. Они в основном покупали всякие редкости или богатые ожерелья для своих гаремов. Заходили и грозные на вид патаны из высокогорных селений. С ними Наби-сахиб, так звали торговца, разговаривал с суровым, властным видом, но в конце каждого свидания совал незаметно в карман монету или какую-нибудь безделушку.
Как объяснил Султан-Али, это были его люди. Таким образом, они, не вызывая ни у кого подозрения, доставляли ему свои донесения и записки от пандитов.
– Наби! – позвал он.
Когда в комнату поспешно зашел торговец, Султан-Али его нетерпеливо спросил на местном наречии:
– Что слышно в горах о восстании?
– Е-53 сообщил, что в Читрале готовится нападение на форт и захват перевала. Е-99 из Вахана сообщил, что видел отряд русских, которые двигались вдоль Гиндукуша, оставляя после себя кресты и каменные пирамиды, – быстро перевел Султан-Али слова своего родственника и помощника.
– Что за русские? Сколько их? Вооружены они или нет? В каком направлении они двигаются в настоящее время? – все эти вопросы Джилрой выпалил в несколько секунд, как из пулемета. Правда, Султан-Али переводил его слова намного дольше.
Услышав ответ Наби, он сказал:
– Верный человек передал на словах только это и записку.
Торговец вытащил из-за пазухи свернутый в несколько раз листок и протянул его офицеру.
Джилрой торопливо и в то же время бережно развернул бумагу.
– Написано на хинди, – удовлетворенно сказал он и принялся читать.
– Сахиб, о чем там написано? – сгорая от любопытства, спросил Султан-Али, увидев, что лейтенант, прочитав, положил листок во внутренний карман своего толстого твидового пиджака.
– О том, что русские находятся у наших границ! Более подробно я доложу полковнику О’Нейлу после окончательного перевода и изучения записки… А скажи-ка мне, Султан-Али, – задумчиво, после небольшой паузы спросил офицер, – не было ли посланий от Мирзы из Вахана?
Отправив купца за прилавок, Султан-Али удивленно взглянул на Джилроя.
– Полковник, сахиб, учил меня никогда не называть имен своих доверенных людей. Он придумал цифровое обозначение каждому из них. Мирза из Вахана – это «Е-99».
– Вы хотите сказать, что у вас около сотни агентов?
– Ну, что вы, сахиб! За то время, что я прислуживаю полковнику, умерли от болезней, убиты или сбежали от нас около восьмидесяти человек. Постоянно выходят на связь не больше десятка. Что с остальными, неизвестно.
– Но ведь те, кто сбежал, могут рассказать обо всем, что знают!
– Могут! Но не скажут ни слова.
– Почему?
– Да потому, что за связь с англичанами им грозит неминуемая смерть.
– А если кто-то все-таки наведет врагов на эту лавку?
– Аллах велик! – спокойно промолвил Султан-Али. – У меня родственников много, – многозначительно добавил он.
– Скажите, а я могу как-то поощрить этого Е-99?
– В этом нет необходимости. Вместе с узелком с одеждой, через посыльного, Наби передал ему 10 рупий серебром. Я думаю, что это неплохая награда.
Тайно возвратившись в форт, где гарнизону почти каждый день приходилось отбивать атаки фанатиков, Джилрой сразу же, не заходя к полковнику, заперся в своей секретной комнате, решив вплотную заняться переводом довольно объемистой записки.
Глядя в подслеповатое оконце, выходящее на плац, который из-за постоянного обстрела пустовал, лейтенант, прежде чем взяться за перевод, задумался. Идея омыть свои краги в водах Инда не покидала Уинстона с тех самых пор, как рука судьбы указала ему именно Индию. И чтобы в ожидании назначения в эту восточную колонию не терять время, он в свободное от службы время серьезно занялся изучением хинди. В последнее время Европа, вслед за Британией, с большим интересом смотрели на Восток, и потому в местах, где ему приходилось служить, найти знатоков индийских наречий было не трудно.
По прибытии в Индию Джилрою казалось, что он, в отличие от многих ветеранов, не один год прослуживших в этой богатейшей британской колонии, в совершенстве знает хинди. Но первое же знакомство с донесениями пандитов показало, что он только-только приоткрыл завесу таинственности одного из древнейших языков на планете. И тогда он приобрел многотомный словарь и подолгу изучал хинди уже самостоятельно. Вот и теперь, разбираясь в хитросплетении горского диалекта и хинди, он пытался с помощью словаря найти наиболее соответствующий оригиналу перевод.
Сообщение было достаточно важным и в то же время достаточно тревожным.