Высокий, стройный пуштун в длинной до пят рубахе и в квадратной войлочной шапочке на голове, размахивая белым флагом, уверенно двигался по направлению к каменному строению, ставшему настоящей крепостью. То и дело обходя многочисленные тела своих сородичей, павших во время последней безуспешной атаки, парламентер внимательно всматривался в лица, словно пытаясь кого-то найти.
– Я хочу говорить с самым главным сахибом, – заявил пуштун, как только поравнялся с входом в убежище кашмирцев.
– Я слушаю тебя, – сделал шаг навстречу капитан.
– Великий правитель Читрала и главнокомандующий читральской армии Шер-аль-Мулюк предлагает вам прекратить огонь. Я уполномочен главнокомандующим вести переговоры. Разрешите представиться – полковник читральской армии Азым-хан.
– Капитан британских войск Вильямс, – в свою очередь представился офицер. – Проходите в помещение, – добавил благожелательно он.
Под ненавидящими взглядами кашмирцев горец гордо вскинул голову и твердой походкой прошествовал вслед за офицером в небольшую комнатушку, отделенную от расположения солдат продырявленным пулями куском грубой, выгоревшей на солнце ткани.
– Я готов выслушать ваши предложения, – сказал капитан, как только они остались одни.
– Сегодня в Читрале между начальником британского гарнизона майором Якобсоном и главнокомандующим Шер-аль-Мулюком заключено перемирие. Для ведения переговоров с вице-королем Индии правитель Читрала отправил в Калькутту представительную делегацию. Так что нам незачем убивать друг друга. Главнокомандующий гарантирует вам беспрепятственный проход в Читрал для воссоединения с британским гарнизоном.
Вильсон неопределенно пожал плечами.
– Но кто может дать гарантии?
– Я, – не задумываясь выпалил Азым-хан. – Слово горца! А в доказательство нашего дружеского расположения к вам мы готовы обеспечить вас продуктами и водой.
– Вот это кстати, – удовлетворенно сказал капитан, зная, что продуктов и воды осталось всего ничего.
Не имея никакой возможности убедиться в истинности предложенного перемирия, Вильсон, выбор у которого был весьма невелик, после небольшого совещания с оставшимися в живых офицерами решил принять предложение читральцев.
Обрадованный этим известием, Азым-хан торжественно объявил:
– По случаю перемирия я приглашаю офицеров в качестве почетных гостей на игру в поло, которая состоится напротив ваших позиций, как только с поля уберут тела погибших…
Во избежание недоразумений, которые мог вызвать отказ, офицеры согласились присутствовать на игре, но, зная о коварстве горцев, выбрали свои места так, чтобы все время оставаться на виду у своих солдат. Во время игры никаких неприятностей не произошло. Но как только она закончилась, горцы под завывание дудок неожиданно пустилась в пляс. На несколько кратких секунд танцоры оказались между офицерами и прикрывающими их стрелками, но этого времени хватило для того, чтобы бунтовщики толпой накинулись на офицеров и связали их по рукам и ногам. Увидев, что произошло, солдаты открыли огонь, но было уже поздно. Прикрываясь пленниками, горцы быстро приблизились к строению и, преодолев каменный забор, бросились на солдат. Кашмирцы, оставшиеся без командиров, были смяты, началась настоящая резня, закончившаяся полной победой мятежников. Таким образом, все оружие и боеприпасы, предназначенные для защитников Читральской цитадели, оказались в руках врага.
С каждым днем ухудшалась ситуация и в самом Читрале. Видя, что «ночные маневры» не очень-то деморализуют защитников крепости, и они не собираются выкидывать белый флаг, Шер-аль-Мулюк решил приступить к планомерной осаде. Ему на помощь пришли разношерстно вооруженные отряды князька-союзника, которые создали второе, более плотное кольцо окружения, через которое уже не мог пройти никто. Активизировался обстрел крепости из современных дальнобойных винтовок. Снайпера, засевшие на скалах и вершинах деревьев, растущих вокруг крепости, словно голодные хищники охотились за каждым человеком, появляющимся днем во дворе цитадели или на его стенах.
– Сэр, – докладывал майору Якобсону оправившийся от ран комендант гарнизона капитан Коллинз, – осталось по 300 патронов на человека, кончаются продукты.
– Урежьте порции наполовину!
– Есть, сэр. Но и тогда мы сможем протянуть не больше двух недель. Ничего не слышно о подкреплении? – с надеждой в голосе спросил капитан.
– Нет! – отрезал Якобсон. – Чем задавать такие вопросы, лучше готовьтесь к штурму. Судя по активизации деятельности мятежников, его следует ожидать со дня на день.
Вскоре горцы предприняли попытку штурма цитадели, но отсутствие артиллерии и слабая обученность войск, участвующих в штурме, лишь пополнили близлежащее кладбище сотней свежих могил.
Видя, что в лоб крепость не взять, Шер-аль-Мулюк, зная, что часть крепостной стены вместе с прилепившимися к ней строениями была деревянной, решил поджечь цитадель и тем самым выкурить из нее британский гарнизон.
Несколько сотен горцев, вопя и стреляя в воздух, кинулись к башне водозабора, всем своим видом показывая, что во что бы то ни стало стремятся лишить осажденных воды.
Выслушав доклад коменданта крепости об атаке, майор, не задумываясь, приказал снять часть солдат с других направлений и перебросить их для отражения атаки.
Лейтенант Джилрой не ринулся вместе с остальными офицерами к водозаборной башне, взятие которой, как он прекрасно знал, не могло повлиять на стойкость осажденных. От реки в цитадель шел подземный канал, который с внешней стороны крепости нельзя было ни перекрыть, ни взорвать.
«Они явно что-то замышляют, – подумал разведчик и стал более внимательно осматривать дальний, наименее уязвимый участок стены. Вскоре он обнаружил, что, пользуясь суматохой, поднявшейся в цитадели, группа горцев с вязанками хвороста просочилась в мертвую зону.
Послав связного к Якобсону, лейтенант с двумя сипаями кинулся к дальней крепостной стене и огнем из имеющегося у них оружия попытался отогнать врага от крепости. Несколько горцев, сраженные метким огнем, упали, так и не успев бросить подожженный хворост к стене. Но противник был многочисленнее, и вскоре прилепившиеся к стене постройки запылали. Огонь перекинулся на стену. Загорелись балки юго-восточной башни. Ветер раздувал огонь, и казалось, что теперь уже ничто на свете не остановит огненную стихию.
«Все! – пронеслось в голове у Джилроя. – Мы не сможем потушить стену, и в образовавшийся пролом скоро неудержимым потоком хлынут толпы кровожадных горцев, которые камня на камне не оставят от крепости».
Но снизу, с земли, уже взлетали на стену лестницы, по которым, словно обезьяны, карабкались сипаи, таща за собой брезентовые рукава, прикрепленные к насосам. Команда заранее подготовленных пожарных хорошо знало свое дело. Вскоре огонь был потушен. Захлебнулась и атака на водозаборную башню…
Несколько дней мятежные читральцы не предпринимали никаких боевых действий, продолжая лишь обстреливать цитадель из винтовок.
А в крепости, несмотря на экономное распределение продуктов, уже ощущались первые признаки голода. Сипаи, которые никогда не ели говядину, как голодные псы накинулись на поджарившуюся во время пожара корову, оставив от нее одни ребра да внутренности. Все это наводило майора Якобсона на тревожные размышления: «Еще неделя, максимум две, и нечего будет есть. Да и боеприпасы заканчиваются. Еще два-три штурма, и нечем будет отбиваться».
– Сэр, – оторвал майора от дум лейтенант Джилрой, – боеприпасы на исходе.
– Я знаю!
– Но надо что-то делать.
– Что вы предлагаете?
– Сделать вылазку и поживиться оружием, патронами и продуктами у противника.
– Капитан Коллинз уже предпринимал попытки вслепую атаковать врага, и вы знаете, что из этого получилось. Так что никаких вылазок. Будем обороняться и ждать прибытия войск из Малаканда, – не терпящим возражения тоном заявил майор.
На следующий день противник возобновил штурм. Под звуки барабанов и труб патаны пошли на приступ.
Джилроя всегда поражало, как горцы, презирая смерть, почти с голыми руками, не прячась друг за друга и не склоняя головы, с криками «алла» бросались на приступ каменной цитадели. Под прицельным огнем британцев падали одни, их места тут же занимали другие, и казалось, что этот поток горцев, фанатично ненавидящих англичан, никогда не иссякнет. Атакующие шли на приступ волнами. Не добившись результата, отхлынула одна волна, ей на смену спешила другая – и так целый день. И не редкие пули сипаев, а лишь неприступные каменные стены не позволяли горцам достичь победы. Не имея достаточно длинных лестниц, чтобы взобраться на стены, они в бессильной злобе долбили топорами окованные железом ворота, а затем, по команде, откатывались назад. Казалось, что их командиры хотели одного: чтобы у защитников цитадели иссякли боеприпасы.
После очередной атаки мятежники закрепились в небольшом деревянном строении, расположенном в пятидесяти ярдах от ворот. Всю ночь они жгли вокруг него костры, били в барабаны, пели и танцевали. Громкий бой барабанов и рев труб прерывали оскорбительные выкрики в адрес защитников крепости. Подобная какофония продолжалась каждую ночь.
– Что у них там за праздник? – спросил у Джилроя майор, зная, что тот изрядно разбирается в горских обычаях.
– В это время у патанов не может быть праздников, у них руза, по-нашему – пост, – со знанием дела ответил лейтенант.
– А может быть, это какой-то ритуальный обряд вроде поминовения усопших? – спросил капитан Коллинз.
– И этого не может быть, потому что по адату они хоронят своих мертвецов перед закатом солнца.
– Но что же это может быть? – спросил Якобсон, вглядываясь в исхудавшие, напряженные лица своих офицеров.
В комнате повисла звонкая тишина.
– Чтобы узнать, в чем там дело, я вновь предлагаю совершить вылазку, – прервал явно затянувшееся молчание Джилрой, – только так мы узнаем, что они там затевают. Хотя я догадываюсь…