– Ну, это совсем другое дело! – обрадовался генерал. – Теперь мы в очередной раз утрем нос этим чопорным врунам – британцам.
Не прошло и месяца, как на голову Баташова словно из рога изобилия посыпались монаршие милости. Чин подполковника, пожизненная пенсия в 400 рублей ежемесячно, полугодовой отдых за границей с тремя тысячами рублей на дорожные расходы…
Но, несмотря на все эти щедроты, в душе Баташова надолго остался неприятный осадок от тех переживаний, которые он испытал, находясь, опять же по вине англичан, чуть ли не под домашним арестом…
Вот уже более пятнадцати лет прошло с тех пор, как завершилась триумфальная и в то же время трагическая экспедиция в индийское Припамирье. Много воды утекло с тех пор. За повседневной суетой и заботами у Генерального штаба полковника Баташова просто не было времени, для того чтобы сесть за стол, разложить свои многочисленные блокноты и записки и завершить начатую много лет назад, но так и не законченную работу. Работу, о важности и необходимости которой для потомков, в последнее время, при встрече, не раз говаривал бессменный председатель Императорского Российского географического общества великий князь Николай Михайлович. Только из личного уважения к боевому офицеру царской фамилии, награжденному за храбрость во время русско-турецкой войны орденом Святого Георгия IV степени, и в то же время ученому, автору многих научных трудов по истории и энтомологии, Баташов наконец-то решил взяться за свой научный отчет. По окончании написания этого довольно объемного исследовательского труда он еще и еще раз перечитал последние строки своей рукописи.
«Из песни строк не выкинешь! – решительно подумал он. – Напишу все, как было на самом деле! Истинные патриоты России не осудят меня за то, что я попытался хоть как-то помочь дружественным нам памирцам. А в заключении я еще раз изложу свои самые сокровенные мысли о значении освоения Памиров для укрепления границ отечества на Востоке, независимо от того, нравится мое мнение кому-то при дворе или нет!»
«…В силу вышеизложенных соображений Памиры с прилегающими к ним местностями имеют несомненную важность для России. Я считаю не менее необходимым поддерживать дружественные отношения с мелкими ханствами, расположенными на южных склонах Гиндукуша. Соглашаясь вполне, что державе, столь могущественной как Россия, неуместно вступать в письменные сношения с мелкими и непривыкшими сдерживать свои обязательства ханами, я, близко изучив характер азиатов, полагал бы полезным, ради поддержания престижа и обаяния России, удовлетворять их мелкие просьбы, хотя бы под видом подарка за гостеприимство и радушие, оказанные русским исследователям Памиров. Подарок такой не только расположит правителей приграничных государств к России, но и поднимет наш престиж как в этой стране, так и в соседних ханствах. При этом необходимо учесть, что только поддержание дружественных связей с памирскими князьками стабильности на границах Российской империи не создаст. Все помнят недолговечную историю империи Александра Македонского, который практически все время своего нахождения у власти в бывшей державе Ахеменидов был вынужден заниматься подавлением восстаний сатрапов, которые оставались у власти после завоевания. Именно поэтому, учитывая то, что большая часть населения Памиров исповедует Ислам и очень трепетно относится к различного рода богословам, настало время использовать богатый опыт работы с религиозными общинами внутри нашей страны. Российское правительство, даже частично финансируя медресе и другие учреждения культа, может посредством лояльных мусульманских проповедников влиять на население памирских княжеств, исповедующее Ислам. Религия там выполняла и выполняет сдерживающую роль для власти местных князей, а исламские богословы имеют огромное влияние на жизнь страны, поэтому необходимо сделать ставку на развитие в стране Ислама прямыми и косвенными путями. Подобную политику необходимо проводить постоянно, хорошо осознавая, что англичане двигаются вперед по всей линии и двигаются систематически по строго обдуманному плану. Если им удастся добиться разделения Памиров, то в их руках окажутся не только все дороги чрез Памиры, но и сами они очутятся всего в одном переходе от озера Большого Кара-куля и в двух– от долины Большого Алая. Такое приближение к границам Российской империи может способствовать их провокационным и агрессивным намерениям.
Хочу особо отметить, что если дороги чрез Памиры теперь удобны для движения нашего в Индию, то нет сомнения, они будут еще удобнее, очутившись в руках англичан для движения в наши владения и помогут осложнить наше положение в самую критическую минуту, когда нам может понадобиться напряжение всех сил наших в Азии. Поэтому ради собственного спокойствия и поддержания престижа России, доставшегося нам дорогою ценою, считаю необходимым остановить англичан и дать им соответствующий отпор на дальних подступах к нашим границам!
Генерального штаба полковник Баташов».
Глава XIРоссия – Германия, 1903–1905 гг
Просторы и богатство Российской империи просто ошеломили обер-лейтенанта Николаи, путешествовавшего по центральным губерниям под видом торгового агента от широко известной русским швеям немецкой фирмы «Зингер». Но еще больше он поразился богатству и разнообразию русского языка.
Однажды его поставили в тупик слова, мимолетно брошенные соседом по купе своей попутчице – красивой молодой барыне, с которой он выходил на ближайшей станции:
– Вот уже битый час сидит передо мной, словно сыч. Воды, что ли, в рот набрал? Пренепременно иностранец…
Вальтер не сразу понял о том, что говорят о нем. А когда до него дошло, то призадумался. Уж больно много непонятных слов сразу услышал. От этого он еще больше замкнулся в себе, считая неприличным отвечать на выпады незнакомых людей.
Когда Николаи рассказал об этом хозяину филиала фирмы «Зингер» в губернском городе «Н», который прожил там уже не один год, тот искренне рассмеялся.
– У русских привычка знакомиться в дороге без всяких церемоний, а вы, наверное, по привычке ждали, что, как в нашем фатерланде, придет кондуктор и всех перезнакомит. Нет, батенька. В России все по-другому…
– А что означают слова, сказанные русским господином? Ведь я ни к кофе, ни к воде за всю дорогу даже не прикасался.
– Это русские так говорят, когда кто-то упрямо, беспричинно молчит. Уж чего-чего, а русские любят поговорить и довольно подозрительно относятся к тем, кто не участвует в разговоре…
– А я все думал, почему у меня на следующей станции жандармы документы проверяли, – покачал головой Николаи.
Поездки по делам фирмы «Зингер», общение с людьми дали начинающему разведчику не только возможность усовершенствовать русский язык, но и собрать обширную информацию о военных приготовлениях в центральных и западных губерниях Российской империи. В роли всезнающих немецких агентов выступали сотрудники фирмы «Зингер», филиалы которой были разбросаны по всей необъятной России. На удивление, его легко пустили не только на верфи, где строились российские военные корабли, но и в мастерские Путиловского завода, где зарождались новые артиллерийские орудия и броневики. По возвращении из длительной командировки по России обер-лейтенант Николаи представил руководству основательный доклад, в котором не только проанализировал состояние русской армии и военной промышленности, но и продемонстрировал глубокие, точные, умные суждения и высокую культуру. Доклад получил высокую оценку не только в Главном штабе, но и у самого кайзера, который с удивлением узнав, что эту большую и важную работу выполнил всего-навсего пехотный обер-лейтенант, с пафосом воскликнул:
– Этот офицер достоин высокой награды и следующего чина! Но, к сожалению, он еще не научился по штабному ровно и гладко излагать свои наблюдения и выводы на бумаге, – задумчиво добавил Вильгельм и, вопросительно глянув на своего генерал-адъютанта, решительно добавил: – Пусть подучится в военной академии. Германии такие люди нужны!
Делая все для того, чтобы выслужиться и получить разрешение на учебу в академии, Николаи не забывал и о личной жизни, продолжая изредка встречаться со своей невестой.
Видя, что роман в письмах обер-лейтенанта с его дочерью слишком затянулся и вот-вот может оборваться, полковник Кольгоф, узнав о том, что кайзер благоволит к Николаи, решил больше не препятствовать влюбленным и накануне Пасхи наконец-то разрешил молодым пожениться.
– Я нисколько не сомневался и не сомневаюсь, что вы далеко пойдете, – провозгласил полковник, прослезившись, – и потому с радостью и грустью вручаю в ваши руки судьбу Марии. Плодитесь и размножайтесь. Но прежде обещайте, что мои внуки продолжат многовековую династию прусского офицерства.
– Яволь, господин полковник! – радостно воскликнул обрадованный Вальтер Николаи, а про себя подумал: «Черта с два я отдам своих детей молоху войны. Хватит и меня одного». Подумал так и как в воду глядел. Забегая вперед, скажу, что, вопреки мечтам полковника Кольгофа, у четы Николаи родились три девочки, которые в армии, естественно, не служили.
В Берлинской военной академии Николаи пришлось изучать, кроме русского, еще английский и французский языки. Наряду с занятиями по военным наукам он слушал лекции по географии далеких стран, по истории давно минувших столетий, по государственному и международному праву, но, как это ни удивительно, почти ничего не узнал о современной политике и экономике. Начальник Большого Генерального штаба генерал-полковник Альфред фон Шлиффен считал, что офицеры, предназначенные для работы в Генеральном штабе, должны не рассуждать, а лишь быстро и четко выполнять приказы. Как заклинание повторяли военные профессора слова Клаузенца: «Тот, кто должен управлять войной, обязан изучить только то, что касается войны. Последний вывод неизбежен, всякий же иной не заслуживает доверия». Неудивительно, что взоры «академиков» были обращены главным образом в далекое прошлое и только в военном отношении – на настоящее, но ни в коем случае – на будущее. Армии, окружавшие Германию, в том числе и армии Тройственного союза, были лишь второстепенным предметом преподавания. Франция была врагом. К враждебности России Германия еще не привыкла. Англия и Америка считались морскими державами, не способными угрожать Германии на европейском театре военных действий. В лекциях убеленных сединой генералов проскальзывала иногда мысль о сущности войны на два фронта, но о мировой войне – никогда разговора не было.