Николаи не терпел женских слез и потому сразу же безоговорочно капитулировал, пообещав взять семью в далекий и мрачный Кёнигсберг, как только освоится на месте и найдет достойное жилище.
Приморский город встретил капитана Николаи неласково. На Балтийском море бушевал шторм, а город окутывала непроглядная черная туча, из которой беспрестанно хлестал не по-летнему холодный дождь.
«И все-таки зря я согласился взять семью с собой, – мысленно корил он себя за допущенную слабость, – надо было настоять на своем. Будь я один, разместился бы в отеле, а теперь придется подыскивать квартиру, нанимать няньку и прислугу».
Представляясь полковнику Фалькенгайну, высокому, стройному и суровому на вид офицеру, представителю Большого Генерального штаба в Кёнигсберге, Николаи передал ему привет от своего тестя. Настороженно встретивший в первый момент незнакомого капитана, тот сразу же расплылся в улыбке, как только услышал имя дивизионного генерала Кольгофа.
Идею навестить тестя перед поездкой на Восток подала супруга, полагая, что у отца есть друзья не только в Берлине, но и в далеком Кёнигсберге. Не большой любитель протекций, привыкший больше надеяться на свои силы, Николаи, понимая, что в незнакомом городе свою деятельность ему придется начинать с нуля, нехотя, но согласился встретиться с генералом.
В выходной день, накануне отъезда в Кёнигсберг, Николаи заказал экипаж и всей семьей прикатил к тестю в гости.
Маленькая дочурка Дитта вызвала слезы умиления не только у моложавой бабушки, фрау Кольгоф, но и у самого генерала, ставшего с появлением на висках седины несколько сентиментальным.
Покатав внучку на своем мощном загривке, Кольгоф передал ее жене и, многозначительно взглянув на Вальтера, таинственно сказал:
– А не пора ли нам, зятек, немного посекретничать?
– Яволь, господин генерал, – вытянул руки по швам капитан и, услужливо щелкнув каблуками, направился вслед за тестем в его просторный кабинет, увешанный картами Европейского театра военных действий.
– Как ты оцениваешь современную военно-политическую обстановку в Европе? – неожиданно спросил генерал, разливая в хрустальные бокалы французский коньяк.
– Я считаю, что Германии необходимо готовиться к войне, – заявил Николаи, принимая бокал из рук тестя.
– Неужели все так серьезно? – задумчиво сказал генерал. – А я считал, что еще лет десять фатерланд может жить спокойно, накапливая силы для будущей великой войны на два фронта…
– Вы считаете, что Германия выдержит такую войну? – неуверенно произнес капитан.
– В одиночку, может быть, и не выдержит, – уверенно ответил тесть, – но с такими верными союзниками, как Австро-Венгрия, Турция и Болгария, не только выдержит, но и может завоевать весь мир. Тебе, мой мальчик, и моим будущим внукам предстоят великие дела. Ты ведь еще доставишь мне удовольствие покатать на своей шее розовощекого крепыша?
– На все воля Божья, – неопределенно промолвил Николаи.
– Да! Нас ждут великие дела! – не обратив никакого внимания на ответ зятя, воскликнул генерал. – Вот только жаль, что к этому времени я буду не у дел. Стыдно тебе признаться, но меня, прусского боевого генерала, не знавшего поражений на поле битвы, одолевают желудочные колики…
– А вы бы подлечились в Баден-Бадене, – посоветовал Николаи, стараясь отвлечь тестя от довольно щекотливой для разведчика темы о войне. – Говорят, что на водах водятся прекрасные врачи, которые творят чудеса.
– Баден-Баден – это, конечно, хорошо, и фрау Кольгоф мне об этом толкует, но моя дивизия готовится к очередным учениям, и я не могу оставить моих бравых солдат в такой ответственный момент… А впрочем, не кажется ли тебе, что мы отвлеклись от главного вопроса, – после небольшой паузы сказал генерал. – Выпьем же за победу германского оружия! Прозит!
– Яволь, господин генерал, – сказал капитан Николаи и, привычно вытянувшись по стойке «смирно», одним глотком осушил бокал.
– Ну кто же так по-хамски употребляет этот божественный напиток? – с сожалением глядя на зятя, промолвил Кольгоф. – Ты не обижайся, но я скажу тебе по-свойски, откровенно: каким ты был мужланом, таким и остался. Но это не твоя вина, а твоя беда, – резюмировал он и по-отечески нежно похлопал Николаи по плечу. – Не тушуйся, для настоящего солдата светский лоск – не самое важное, главное – строгое и точное выполнение команд, а ты, кроме этого, обладаешь еще и аналитическим складом ума, а это дорогого стоит. Так вот, скажи мне, как военный разведчик, какие, по-твоему, страны должны стать для нашего Большого Генерального штаба объектом особого внимания?
– Я думаю, прежде всего – Франция, – озвучил общепризнанную в Германии истину Николаи, намереваясь и в дальнейшем не рассказывать больше того, что можно было прочитать в досужих до всего газетах. – По имеющимся у меня данным, за последние годы эта страна показывает значительные успехи по совершенствованию вооружения. Франция ввела в боевой состав мотоциклетные и автомобильные подразделения, развивает авиацию, изыскивает новые возможности гелиографа, телефона и телеграфа. А недавно стало известно, что французы перевооружают артиллерийские батареи своими знаменитыми 75‐мм пушками с противооткатным устройством и телескопическим прицелом для непрямой наводки… Не менее опасна и Британия, которая формирует и экипирует новейшим оружием и техникой армию, состоящую из шести пехотных и одной кавалерийской дивизий. К этому необходимо прибавить и воинственный потенциал всей Британской империи в целом, в который входят военные мощности Канады, Австралии и Новой Зеландии…
– Британцы не сунутся на континент, – категорически заявил генерал. – Неужели ты не понимаешь, что нашим главным трофеем должна быть Россия с ее необъятными землями и природными богатствами…
– Россия, потерпев поражение в войне против Японии, теперь, чтобы вновь утвердиться в роли великой державы, может направить оружие против Германии, – допустил Николаи. – Уже сегодня русская армия удивительно быстро оправилась от поражения в Русско-японской войне и ускоренными темпами наращивает свой экономический и военный потенциал. Но во многом от Германии будет зависеть, станет Российская империя с нами воевать или торговать. Еще Бисмарк предупреждал немцев: «Заключайте союзы с кем угодно, развязывайте любые войны, но никогда не трогайте русских».
– Он слишком долго жил в России и потому боялся этой страны…
– Позвольте с вами не согласиться, – неожиданно прервал тестя Николаи. – Наш Великий канцлер не боялся России, он скорее опасался ее, ибо, будучи рациональным и трезвым политиком, он не раз выступал с предупреждением, что «…мировая война завершится для Германии катастрофой», говорил, что «…Германия непобедима до той поры, пока не столкнулась с Россией, в груди которой бьются два сердца – Москва и Петербург».
– Я вижу, что после своей поездки в Россию ты, как и твой любимчик Бисмарк, страдаешь русофобией… Но это, мой мальчик, скоро пройдет. Недавно в войска спущена новая инструкция Генштаба, которая прямо говорит, что после поражения российской армии в Русско-японской войне, «…несмотря на хорошую оснащенность русский императорской армии современным оружием и техникой, не следует ожидать от русского командования ни быстрого использования благоприятной обстановки, ни быстрого точного выполнении маневра. Передвижения русских войск крайне медленны, велики препятствия при издании, передаче и выполнении приказов. На русском фронте можно разрешить себе маневры, каких нельзя с другим противником». А это значит, что мы в состоянии не только переиграть русских, используя передовую германскую военную науку, но и просто задавить их своей силой. Ты же прекрасно знаешь, что наша великая армия с каждым годом укрепляется, получая новейшие пушки, которые не хуже французских, бронеавтомобили и даже, я слышал, разрабатываются новые, более мощные машины прорыва… Как их назвали, я что-то запамятовал?
– Бронемашины, – услужливо подсказал Николаи.
– Да! Эти самые машины. Кроме всего этого, полным ходом идет формирование и германской военной авиации. Вот только я думаю, что тратить деньги немецких налогоплательщиков на изобретения графа Цеппелина нецелесообразно, ибо я больше чем уверен, что самолет имеет значительно больше возможностей, чем дирижабль… Вот, смотри, – генерал подошел к карте Европы, висевшей напротив его рабочего стола. – Германия почти со всех сторон окружена далеко не дружественными ей странами, и ей, чтобы не быть вновь расчлененной на мелкие княжества, ничего не остается, как крепить свою силу. Нам надо не только противостоять враждебным союзам, но и попытаться выйти из прокрустова ложа нынешних границ, чтобы принести миру германский порядок и мироздание. Вот за это и выпьем. Прозит!
– Яволь, господин генерал! – воскликнул Николаи и, словно вышколенный болванчик, вытянулся в струнку, прекрасно понимая, что ему никогда не переубедить этого до мозга костей пруссака и потому лучше с ним не спорить.
– Я слышал, ты едешь с особым заданием в Кёнигсберг, – промолвил, медленно смакуя коньяк, Кольгоф.
– Да, предстоит длительная командировка.
– Я не спрашиваю, чем ты там будешь заниматься, но думаю, что помощь кого-то из моих боевых товарищей тебе не помешает.
– Буду вам очень признателен, – бесстрастно ответил Николаи.
– Я посоветую тебе, прежде чем представляться начальнику первого армейского корпуса, под началом которого тебе придется служить, зайти к моему старому товарищу и сослуживцу полковнику Фалькенгайну. Он возглавляет секцию в оперативном отделе Большого Генерального штаба и, насколько я знаю, планируется на должность начальника штаба этого армейского корпуса. Передай ему от меня привет и пожелание скорейшего продвижения по службе. Слушайся его во всем, не лезь в политику – и тебя ожидает блестящее будущее!
– Яволь, господин генерал! – вновь воскликнул Николаи и, осторожно поставив пустой бокал на поднос, вытянул по швам руки.