Успешно выполнив роль курьера, капитан Николаи невольно ожидал хоть какой-то благодарности от своего берлинского начальства, но вместо этого получил явно незаслуженный нагоняй. И прежде всего за то, что без ведома руководства согласился выполнить просьбу Тирпица, во вред выполнению основной своей задачи – дать ясную оценку состояния российской армии и войскам, расположенным в граничащих с Германией и Австро-Венгрией районах.
«Конечно, я не в полной мере справился со своей задачей, – корил себя Николаи, – наверное, поэтому мой доклад получился не таким мрачным, каким ожидали от меня в русском отделе разведки. Но я старался по возможности быть объективным, признавая, что российская армия после окончания Русско-японской войны и массовых революционных беспорядков не только не ослабла, а напротив, стала сильнее, чем была. Немаловажным является и тот факт, что Киевский и Варшавский военные округа были усилены войсками, принимавшими участие в боевых действиях на Дальнем Востоке. На восточных границах Германии и Австро-Венгрии появились отмобилизованные части, солдаты и офицеры которых умеют не только обороняться, но и побеждать…»
Обо всем этом Николаи думал, направляясь из Берлина домой. Даже долгожданная встреча с любимой женой и дочуркой, после резкого разговора с руководителем спецслужб Германской империи графом Эйленбургом, не прибавляла ему радости, порядком омрачая встречу с родными. Но дома вместо жены его встретил тесть.
«Какого черта находится здесь этот старый хрыч?» – недовольно подумал Вальтер, изображая на лице радостную улыбку.
– А вот и наш герой пожаловал! – торжественно провозгласил генерал Кольгоф, обнимая зятя. – Ну что, получил по заслугам? – хитро прищурившись, добавил он.
– Я, конечно, очень рад вас видеть, господин генерал, но где же моя жена?
– Где может быть жена офицера? Как и любая другая немка – в детской, на кухне или в кирхе. А раз ее нет дома, значит, она там, куда ее толкают обстоятельства, – загадочно промолвил генерал. – После того как я поведал ей о провале твоего доклада в Генштабе, дочь поспешила в кирху, чтобы помолиться о твоей грешной душе.
– Неужели уже и здесь известно о моем фиаско? – с отчаянием в голосе возопил Николаи. – Бедная моя головушка…
– Не отчаивайся, мой мальчик. На твоем довольно тернистом пути разведчика будет еще столько преград и недоброжелателей, что закатывать панихиду после первой же взбучки просто грешно. Скажу со всей прямотой прусского офицера: тебе давно пора повзрослеть. Прежде всего, ты должен зарубить себе на носу, что генералитет сухопутных войск и адмиралы – давние и заклятые враги, которые спят и видят, как урвать у кайзера, за счет других, побольше денег. Фон Тирпиц требует средства на строительство флота, постоянно пугая немцев британской морской блокадой, а фон Мольтке нужны деньги для похода на Восток. Сделав неверный вывод по результатам своей поездки в Россию, ты прежде всего наступил на «любимый мозоль» кайзера, ближайшее окружение которого вот уже который год уверяет его в слабости России и постоянно твердит: «Дранг нах Остен». И вдруг, как гром среди ясного неба, какой-то там капитан неожиданно для всех заявляет, что российская армия набирает мощь, становясь в ряд сильнейших армий Европы. Неужели ты думаешь, что император поверит тебе, а не своим ближайшим советникам?..
– Вы, как всегда, правы, господин генерал. На этот раз кайзер мне не поверил, – с отчаянием в голосе согласился Николаи. – Но даже если не считать моего провального доклада, я же с риском для себя доставил из России очень важный для безопасности Германии документ. Неужели в Генштабе этого не понимают?
– «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку», мой мальчик, – многозначительно взглянул на зятя генерал. – До тех пор, пока ты не сможешь улавливать течения, существующие в Генштабе, ты будешь уподобляться мальчику для битья. Именно поэтому я не устаю тебе напоминать: слушайся моих советов, и да поможет нам Бог!
– Яволь, господин генерал, – сделал руки по швам Николаи. – Я хотел бы с вами посоветоваться по своей работе, – неуверенно начал он.
– Говори, не стесняйся, мой мальчик, – подбодрил Николаи генерал.
– На пограничной станции я познакомился с приятным российским офицером, который, как я понял из разговора с ним, не прочь поработать на нас.
– Кто это? Я хотел бы знать, чем знаменателен этот офицер?
– Это некий жандармский ротмистр Мясоедов, начальник Вержболовского жандармского отделения Санкт-Петербургско-Варшавской железной дороги. А знаменит он тем, что лично знаком с русским царем и многими придворными. Он мог бы за определенную плату поставлять мне информацию, почерпнутую в царских кулуарах. Кроме этого, офицер лично знаком с нашим кайзером и даже имеет от него портрет с дарственной надписью.
– Это, конечно, заманчиво, но скажу откровенно, чревато международным скандалом. Никто и никогда тебе не простит, если станет известно о том, что в ближайшем окружении императоров находился русский офицер, завербованный германской разведкой. Не знаю, как поступят русские, а кайзер за это тебя по головке не погладит. В лучшем случае отправит в отставку без заслуженной пенсии. Так что советую не спешить с вербовкой ротмистра. Лучше используй его «втемную», полагаясь на его радушное к нам расположение.
– Яволь, господин генерал, – восторженно и в то же время удивленно произнес Николаи. – Никогда не думал, что вы разбираетесь в тонкостях разведки…
– В этом нет ничего удивительного, – пожал плечами тесть, – ведь кроме уставов, инструкций и наставлений я иногда почитываю детективы и фантастику. Недавно с огромным интересом прочитал в подлиннике сочинения английского писателя Конан-Дойля. Советую и тебе ознакомиться на досуге с этим любопытным автором.
– Я не так хорошо, как вы, знаю английский. И к тому же считаю, что изучать сочинения авторов враждебных нам стран просто не патриотично.
– Не патриотично не знать, что пишут о нас враги, – возмутился генерал. – Ты путаешь высокое чувство патриотизма со своим бюргерским, брауншвейгским местничеством. Ведь не мне тебя учить, что настоящий германский патриот должен пользоваться любыми источниками информации, приносящими пользу отечеству.
– С вами, господин генерал, трудно не согласиться, – умиротворенно промолвил Николаи, – но меня сейчас больше всего волнуют не англичане, а русские, которые, по моим сведениям, имеют в восточных землях Германии достаточно широкую сеть своих агентов. После моего конфуза в Берлине мне трудно надеяться на помощь штабных в Кёнигсберге.
– Я немного знаю Тирпица и почему-то уверен, что он не даст тебя в обиду. Если не по долгу чести, то в надежде насолить своему недругу Мольтке, – решил утешить зятя Кольгоф. – Но пока что тебе придется немного покрутиться между молотом и наковальней.
– Вы правы, – согласился Николаи, – адмирал обещал мне помочь…
– Это, конечно, хорошо. Но ты особо не обольщайся, постарайся не прибегать к помощи военно-морского ведомства. Во избежание недовольства со стороны твоего берлинского начальства, обращайся к адмиралу только в крайнем случае. А вот на полковника Фалькенгайна можешь полагаться полностью. Пока ты шпионил в России, он, будучи в Берлине, заехал ко мне в гости. Скажу откровенно, полковник до сих пор о тебе хорошего мнения. Это для тебя сегодня самое главное. Я думаю, что нынешняя взбучка будет тебе полезной. Впредь не будешь нарушать прусских традиций, и прежде чем ставить последнюю точку в своем докладе, постарайся дознаться взглядов своего начальства…
– Но тогда может пострадать истина! – попытался возразить Николаи.
– Мне будет неприятно, если пострадаешь ты, а не истина, и прежде всего потому, что ты – муж моей единственной и горячо любимой дочери, отец обожаемой внучки, – сказал, словно отрезал, Кольгоф. – Кстати, ты уже нашел для своего семейства приличный дом?
– Нет, – с грустью в голосе признался Николаи, – по приезде в Кёнигсберг меня сразу же вызвали в Берлин…
– Больше бы думал о своей семье, а не о службе, – проворчал генерал. – Благодари Фалькенгайна, он уже побеспокоился о вас и нашел прекрасный домик с парком и вышколенной прислугой.
– Боюсь, что это будет мне не по карману… – возразил Николаи.
– Никогда не спорь со мной! – строго взглянул на капитана тесть. – Я хочу, чтобы моя дочь и внучка жили прилично и чтобы ты мог принимать гостей. Без этого, мой дорогой, сегодня не проживешь. Обстановку я уже заказал. Как только все будет готово, я тебя извещу. В конце осени жду приглашения на новоселье…
– Яволь, господин генерал, – вымученно улыбаясь, промолвил капитан, вытянувшись в струнку.
Вернувшись в Кёнигсберг, Николаи приступил к своей основной работе. При первом же знакомстве с обстановкой на германо-российской границе его ждало глубокое разочарование по отношению к своим приграничным землякам. Многие немцы, проживающие в приграничье, занимались контрабандой, и большинство из них с потрохами были куплены русской разведкой. Да по-другому и быть не могло, ведь хорошо поставленной русской разведке противостояли всего лишь несколько малопригодных для разведывательной деятельности отставных офицеров германской армии.
Отправив пожилых людей, занимавшихся своим делом спустя рукава, на заслуженный отдых, Николаи по совету полковника Фалькенгайна проехал по приграничным прусским частям и в результате этого вояжа выявил с десяток молодых, достаточно образованных и перспективных офицеров, способных при соответствующей подготовке заниматься нелегким ремеслом разведчика. С трудом преодолевая препоны, которые постоянно ставили перед ним штабные, многие из которых с прусским презрением относились к добыванию агентурных сведений о противнике, он перевел нужных ему офицеров в состав своего разведывательного бюро.
Создавая разведслужбу при первом армейском корпусе, капитан Николаи заложил в основу этой структуры свои, много раз обдуманные и частично апробированные нововведения, которые в дальнейшем использовал и при реформировании всей военной и агентурной разведывательной службы германского Генерального штаба. В составе разведывательного бюро в Кёнигсберг