— Тормози, сестренка. Это подождет.
Отвожу руку назад и прячу «Мартини» за диван. Я даже не знаю, что хуже — невеста с похмелья или с красными бровями. Еще один перенос эта свадьба точно не переживет.
— Коза, — кривляется Элка и складывает руки на груди, надувая щеки.
— От козы слышу. Давай, выкладывай. Что стряслось?
— Да ничего! Он просто невыносим! Упертый, как баран! — она повышает голос, возмущаясь.
Коза и баран — отличная пара.
Жаль, что я не пришла раньше. Ариэлла уже в той кондиции, когда эмоции и обида правят балом. Трудно будет найти зерно конфликта.
— Ага… — киваю я, не сводя прямого взгляда с сестры. — Это понятно. Теперь можно немного подробностей.
— Я хотела, чтобы завтра все прошло идеально. Чтобы больше не было сюрпризов и всяких неприятностей, поэтому решила поговорить с ним о Давиде… О вас… Чтобы Дем принял уже этот факт, смирился и сосредоточился на нашем с ним дне...
Вот же черт! Я так и думала… Сердце сжимается, предсказывая дальнейшее развитие событий.
— Но он даже слушать меня не захотел! — продолжает Элла, взмахивая руками в негодовании. — Начал тарабанить, что набьет ему морду, что не хочет его видеть! Да меня вообще не волнует, что там и как. Я хочу, чтобы мой жених думал обо мне в день нашей свадьбы, а не о том, как он ненавидит своего брата. Это детский сад какой-то! Ты знаешь, что у них случилось? — спрашивает Элла, но не дает мне времени для ответа — Давид бросил семью после смерти матери. Уехал, забив на все. А Демид… Обиделся! Обиделся, понимаешь? Как будто ему четыре, блин, года! Что за бред?!
— Элла, я надеюсь, ты ему так не сказала?
— Не знаю, — бурчит она, хмуря брови. — Я много чего ему сказала.
— Зачем?
— Да затем, что завтра наша свадьба, а не братский бой на выживание! И я что-то не пойму, ты на его стороне? Считаешь, я не права?!
— Эй-эй, — приговариваю я, стараясь ее успокоить. — Ты, конечно, права, но…
— Но?! Какое еще но?!
— Элла, ты ведь сама говорила, что должна быть на его стороне. Ты ведь понимаешь, что для Демида это очень важно. Его обида, конечно, сквозит ребячеством, но это его чувства. Нельзя судить его за них. По крайней мере тебе.
— А я для него не важна? Я не просила его мириться с братом. Я лишь хотела, чтобы он сместил фокус внимания на то, что происходит сейчас, а не жил прошлым, — расстроенно заканчивает она, и из ее глаз вновь катятся слезы. — Это так много?
— Нет, милая, — произношу я смягчившись. — Это не много. И это все неприятно, я понимаю, но отменять свадьбу… Не слишком ли? Да, у братьев есть проблемы, но они касаются только их. Это совсем не повод все рушить. Я могу попробовать поговорить с Давидом, попросить его не приходить на свадьбу. Он и сам этого не хочет.
— Да какой уже смысл? — вздыхает Элла, глядя в пустоту. — Дем ушел куда-то. Просто хлопнул дверью и ушел.
— Может быть, он уже вернулся? Ждет тебя в номере и волнуется. Где твой телефон?
— В номере.
— Не хочешь сходить за ним?
— Нет. И видеть Демида тоже не хочу. Что за приколы? Вместо того, чтобы нормально поговорить — уходить от разговора? И так будет всегда, когда ему что-то не понравится? Он думает, я стану это терпеть? Да фиг он угадал!
Та-а-ак… Это уже не смешно. Если эти двое не поговорят, завтра всех ждет веселый денек.
На мой телефон приходит сообщение. Не сложно угадать его отправителя, и я быстро пробегаю взглядом по буквам:
Давид: «Насколько все плохо?»
Пока набираю ответ, Элла все-таки крадет «Мартини» и жадно прикладывается к горлышку. Смотрю на сестру и понимаю, что ответ очевиден:
Аврора: «Настолько, что свадьбы может не быть. Они поссорились, Демид куда-то ушел, а Элла уже выдула больше половины бутылки»
Давид: «Никуда не уходите»
— Дай сюда, — выхватываю из рук Элки бутылку и снова прячу ее за диван.
— Но я хочу…
— Чего ты хочешь? — строго спрашиваю я. — Чтобы стало легче? Это не поможет. Элла, не глупи. Все ссорятся. У вас были напряженные дни, вы оба на нервах. Такое бывает, но со всем можно справиться. Ты ведь любишь его...
Ариэлла смотрит на меня глазами полными непролитых слез, ее нижняя губа дрожит, а лицо искривляется гримасой боли. Она закрывает лицо руками и падает на мои колени, взрываясь рыданиями.
Если все пойдет так и дальше, Элка завтра опухнет так, что ни один макияж не спасет. Глажу ее по волосам и спине, чувствуя, как она дрожит.
— Солнышко, все будет хорошо. Слышишь меня?
— Не будет! — воет Элка. — Я такая дура. Я ведь сама его спровоцировала. Но мне казалось, что так будет лучше. Чтобы он знал о вас заранее, а не взбесился завтра. А он… Он теперь, наверное, жалеет, что вообще позвал меня заму-у-уж.
— Конечно, нет. Демид сейчас просто пытается успокоиться. Он придет в себя и вы сможете все обсудить. Вот увидишь, все наладится.
— А что если нет? Что если он понял, что ему не нужна такая истеричка, как я?
— Ты не истеричка. Ты невеста, а им можно простить сдвиг по фазе за день до свадьбы.
— Ты просто пытаешься меня успокоить…
— Конечно, но это не значит, что я лгу.
Сестра поднимается, вытирает пальцами влажное лицо. Делает пару глубоких вдохов и выдохов, поглядывая мне за спину.
— Нет, — отрицательно качаю головой. — Завтра ты скажешь мне за это спасибо.
— Рори, я хотела быть на его стороне. Правда. Но когда услышала объяснения, то… Ну глупость же. Давид тоже потерял мать. Ему тоже было непросто. Он не сделал ничего такого, чтобы столько лет его ненавидеть.
— Чужая душа потемки, — не придумываю лучшего ответа, чем эта избитая фраза. — Давид мне тоже все рассказал. И я с тобой полностью согласна, но как бы там ни было... Твои отношения с Демидом это отдельная тема, и не стоит приплетать сюда проблемы их семьи. Они два взрослых мужика, живут разными жизнями. Не факт, что им еще раз придется пересечься.
— Да? Но ты ведь теперь с Давидом. А если у вас все станет серьезно? Свадьба, дети… Я что, должна буду отказаться от сестры, чтобы не ранить чуткое Демидовское сердце? Не приезжать к вам на праздники, забыть о своих племянниках?
— Элла, какие племянники? — нервно усмехаюсь я. — Не слишком ли далеко ты заглядываешь?
— И что?! Ну вот представь на секунду, что все так и есть. Ты видишь какой-то нормальный выход, кроме как помирить братьев?!
Задумываюсь на несколько секунд. В словах сестры есть доля правды. И это, если честно, немного пугает.
— Не уверена, что мы можем как-то повлиять на них.
— Тогда дай мне бутылку, — глухо произносит Ариэлла.
«Мартини» заканчивается минут через двадцать, зато его действие все еще с нами. Сидим с Элкой в тишине, погрузившись в алкогольный транс. В мыслях полный раздрай, и я не знаю, что делать. Как помочь сестре? Как все исправить? Прихожу к выводу, что если бы я не приехала на эту свадьбу, то все сложилось бы иначе. Давид бы уехал в первый вечер, Элла бы не волновалась и не переживала, а Демид не пылил и не психовал. Не было бы этой ссоры и всех вытекающих. Получается, это я во всем виновата.
Тяжелое чувство вины давит на плечи, а сердце протестующе бьет по ребрам. Не случилось бы и нас с Давидом, и от этого становится только больней.
Давид… Сердце бьется так сильно из-за него. Признаюсь себе, что как бы я не любила сестру, все равно не смогла бы отказаться от встречи с ним. Я столько всего поняла, столько узнала… От раскрыл меня абсолютно по-новому. Заставил пересмотреть взгляды на жизнь и отношения, показал, как все может быть, как должно быть. Это дорогого стоит. Но стоит ли это счастья родного мне человека?
Ну почему все так сложно?
Внимание привлекает мелькнувшая за стеклянной стеной тень, в следующую секунду открывается дверь, и в бильярдную заходят братья. Открываю рот на коротком вдохе, глядя на них. У Давида рассечена скула, Демид тоже слегка потрепан, но хотя бы лицо у него без видимых повреждений.
И сейчас, как бы они не сопротивлялись, братья выглядят абсолютно одинаковыми, несмотря на незначительные различия во внешности. Серьезные карие глаза, решительно сжатые губы, красная роза в правой руке. Где они только их взяли?
— Рори, нам лучше оставить молодых наедине, — говорит Давид, пропуская брата вперед.
Бросаю на Эллу встревоженный взгляд, но сестра безотрывно смотрит на своего жениха, и я вижу то, от чего в момент теплеет на душе. Столько нежности, чувственности и желания упорхнуть в его объятия. У них все получится. Я уверена в этом.
Поднимаюсь с дивана и направляюсь к выходу. На середине пути встречаюсь с Демидом и не могу промолчать:
— Не давай ей слишком много плакать, иначе завтра утром снова будут проблемы.
— Спасибо, Аврора. И прости, что расстроил твою сестру. Этого больше не повторится.
Его извинения становятся неожиданностью, но их искренность сглаживает острие ножа, упирающегося в горло. Шагаю дальше, Давид встречает меня у двери и обнимает за плечи, прислоняя розу к моей груди.
— Спасибо, — благодарю я, но не за цветок, а за то, что он сделал.
— Пожалуйста, — улыбается он, выходя вместе со мной из бильярдной.
Шагаем к отелю, и я замечаю, что Давид двигается немного скованно, словно каждый шаг причиняет ему боль.
— Вы подрались?
— Главное, что поговорили, — весело отвечает Давид. — Надеюсь, Ариэлла оценит мой подарок на свадьбу.
— Какой подарок?
— Чистое лицо ее жениха.
— Давид… — вздыхаю я, не зная, что еще сказать.
— Все хорошо, Рори. Тебе не о чем волноваться. Есть у нас с Демидом все-таки кое-что общее…
— И что это?
— Наши любимые женщины должны быть счастливы рядом с нами. Это и делает мужчину — мужчиной. Так что… Ариэлла в надежных руках. Как и ты.
И я это знаю.
— Тебе нужно в больницу, — говорю я, переживая за его состояние.
— Мне нужна ты.
— Я не доктор.
— Верно, ты гораздо лучше.