Как правило, преступления совершались на дорогах, точнее, на светофорах, где разбойники на скутере или мотоцикле подъезжали к заблокированной в пробке машине с дипломатическими номерами, разбивали стекло автомобиля и грабили пассажирок. Обычно воровали дамские сумочки, в которых наши женщины носят не только кошельки, но, судя по весу этих сумочек, также и слонов. Брюссельская полиция и даже Королевский прокурор не ответили ни на одну дипломатическую ноту в связи с этими непрекращающимися жестокими нападениями, и это при том, что все дипмиссии регулярно бомбардировали бельгийские власти требованиями положить конец насилию.
И тут произошло событие, которое сыграло роль детонатора для последующих действий противостоящих сторон. В июне 2008 года разбойному нападению подвергся автомобиль главного военного представителя России при НАТО вице-адмирала Кузнецова. В нем находилась его жена Валерия и супруга молдавского посла. Женщины оказали сопротивление марокканским пиратам, в короткой рукопашной отстояли свои личные вещи, но разбитое стекло поранило им руки. Все мужчины нашего постпредства были крайне возмущены происшедшим, и я решил позвонить министру внутренних дел Бельгии и комиссару брюссельской полиции с требованием аудиенции. На нее я также позвал своих коллег Чижова и Лукова.
Собеседники вели себя надменно. Министр оказался прожженным циником. Глазом не моргнув, он с порога заявил, что «рост преступности в Брюсселе -объективный процесс» и что «иностранные дипломаты должны делить с бельгийцами их страдания на равных». Это слова меня просто поразили. Можно себе представить, какой визг стоял бы в том же Брюсселе, если бы семь жен бельгийских дипломатов были избиты и ограблены в Москве! Даже одно преступление в России против иностранного дипломата - это уже ЧП.
Внимательно выслушав неуклюжие оправдания министра и дождавшись окончания официальной части встречи, при прощании я наклонился к комиссару полиции Брюсселя и сказал ему по-французски:
«Господин комиссар! Я новичок в дипломатических делах, но осознаю свою личную ответственность за безопасность граждан моей страны, работающих или проживающих со своими российскими мужьями в Брюсселе. Я пониманию, насколько Вы ограничены в своих поступках в отношениях с марокканской диаспорой. Предлагаю свою помощь, но и Вы должны мне помочь в выборе наилучшего варианта действия. Первое, что я предлагаю, это раздать моим дипломатам автоматы Калашникова, чтобы они открывали огонь по бандитам. Второй вариант - это приказ нашим водителям давить транспортными средствами скутеры нападающих вместе с их ездоками.
Подскажите, пожалуйста, какой из вариантов выбрать?»
Пока я излагал суть своих «предложений» (естественно, в постпредстве России при НАТО нет никаких автоматов), усы комиссара распушились, а глаза вылезли из орбит. Бедняга лишь произнес в ответ: «Мсье посол! Это кошмар!». Не дослушав его, я добавил: «То есть Вы, дружище, все же предпочитаете Калашникова! Я так и знал!». Я приятельски хлопнул ошалевшего полицмейстера по плечу и быстро удалился.
Через некоторое время иностранные дипломаты в Брюсселе отметили, что количество «гоп-стопов» резко пошло на убыль, а вскоре нападения совсем прекратились. А случилось, как оказалось, вот что.
В полицейском магазине в Брюсселе, куда я часто заезжал за сувенирами для моих друзей из Федерации практической стрельбы России, просивших меня привезти им профессиональные журналы, кобуры и тактические фонари, я познакомился с офицером брюссельской полиции. Он согласился тренировать меня по методике огневой подготовки в одном из городских полицейских тиров. Представился я ему дипломатом из России. Как-то раз после очередных занятий мы пили чай в раздевалке, и офицер спросил меня, знаю ли я лично нашего посла по имени Дмитрий Рогозин и что это за тип. Полицейский доверительно поведал мне свою версию недавних событий в Министерстве внутренних дел Бельгии. Оказывается, этот Дмитрий Рогозин хотел вооружить группу русских спецназовцев в Бельгии, чтобы перестрелять марокканскую мафию, но их комиссар выведал эти коварные планы и поручил брюссельской полиции сработать на опережение и предупредить лидеров марокканской общины о нависшей опасности. Марокканцы восприняли сигнал со всей серьезностью и решили больше не провоцировать русских, от которых, как известно, можно ожидать чего угодно. На том нападения на иностранок в Брюсселе прекратились.
В тот момент я еле сдержался от хохота. Итак, мой спектакль с усатым комиссаром сработал и даже оброс легендой.
В вопросах защиты интересов и достоинства наших граждан мы должны отбросить ложную «деликатность», на которую, кстати, как на порочную черту русского характера обращал внимание Федор Достоевский:
«Все на нас в Европе смотрят с насмешкой, а на лучших и бесспорно умных русских в Европе смотрят с высокомерным снисхождением. Не спасала их от этого высокомерного снисхождения даже и самая эмиграция из России, то есть уже политическая эмиграция и полнейшее от России отречение. Не хотели европейцы нас почесть за своих ни за что, ни за какие жертвы и ни в каком случае: Grattez, дескать, le russe et vouz verrez le tartare, и так и доселе. Мы у них в пословицу вошли. И чем больше мы им в угоду презирали нашу национальность, тем более они презирали нас самих. Мы виляли пред ними, мы подобострастно исповедовали им наши “европейские” взгляды и убеждения, а они свысока нас не слушали и обыкновенно прибавляли с учтивой усмешкой, как бы желая поскорее отвязаться, что мы это всё у них “не так поняли ”. Они именно удивлялись тому, как это мы, будучи такими татарами (les tartares), никак не можем стать русскими; мы же никогда не могли растолковать им, что мы хотим быть не русскими, а общечеловеками. Правда, в последнее время они что-то даже поняли. Они поняли, что мы чего-то хотим, чего-то им страшного и опасного; поняли, что нас много, восемьдесят миллионов, что мы знаем и понимаем все европейские идеи, а что они наших русских идей не знают, а если и узнают, то не поймут; что мы говорим на всех языках, а что они говорят лишь на одних своих, - ну и многое еще они стали смекать и подозревать. Кончилось тем, что они прямо обозвали нас врагами и будущими сокрушителями европейской цивилизации. Вот как они поняли нашу страстную цель стать общечеловеками!».
Правовой порядок в миграционной сфере следует навести как можно скорее и тщательнее, избегая при этом как опасных перегибов, так и ненужной «деликатности». И начинать надо не с депортации нелегалов, а с беспощадного подавления этнической мафии и коррупционеров, наживающихся на нашествии «каменных гостей».
Записки из мертвого дома
Не менее драматичные процессы протекают в России в сфере внутренней миграции. Серьезнейшую угрозу безопасности и благополучию нации представляет диспропорция между европейской частью страны, где сосредоточено более трех четвертей населения и экономического потенциала, и регионами Сибири и Дальнего Востока, на долю которых приходится четверть населения страны и три четверти основных энергетических и минеральных ресурсов.
Плотность населения в Сибири в семь раз ниже, чем в европейской части страны. Более того, восьмимиллионное население Дальнего Востока (8,09 миллиона человек на 1 января 2022 года, т. е. 5,55 % от численности населения РФ) выглядит ничтожным в сравнении с сотнями миллионов граждан Китая, проживающих на сопредельных территориях. Представьте, если бы в России плотность населения была такой же, как в Японии, Бельгии или Нидерландах, количество наших граждан составило бы более 6 миллиардов человек - столько же, сколько сейчас живет на всей планете!
Сибирь и Дальний Восток - это будущее России в новом веке. Цари и сменившие их коммунисты понимали великое значение освоения Русской Азии. С 1926 по 1959 год население Дальнего Востока, в том числе за счет внутренней миграции, выросло в три раза, тогда как население РСФСР за этот же период увеличилось менее чем на треть. В 1960-1980-е годы миграционный приток увеличил население Дальнего Востока еще на две трети.
Однако из-за гибели в 1990-е годы национального товарного производства миграционные процессы развернулись в обратную сторону. В настоящий момент в 26 регионах Севера и Дальнего Востока отмечается непрекращающийся отток населения в европейские области России. Так наши богатейшие азиатские земли рискуют превратиться в «мертвый дом».
«Омертвение» этих территорий создает угрозу интенсивной иммиграции из сопредельных стран, прежде всего из Китая. Сегодняшнее руководство Китайской народной республики не заинтересовано в конфликте с Россией, но и не готово из-за нас рисковать своим благополучием и отношениями с Западом. Россия нужна Китаю как «надежная спина» - стратегический тыл. Эта великая и амбициозная страна, в отличие от СССР горбачевского периода, начала радикальные экономические реформы без «раскачивания политической лодки». Не стоит строить иллюзии, что Китай будет открыто помогать нам решать наши рукотворные проблемы, но предложение Пекина «спиной к спине» обсуждать и совместно решать глобальные вопросы достойно уважения и поддержки. Однако для этого нам необходимо действительно развернуться на Восток и начать создавать, в том числе с участием Китая, инфраструктуру для развития мегаполисов и экономики наших дальневосточных территорий. Кстати, в самом названии «Дальний Восток» кроется некая отстраненность европейской части России от судьбы своих стратегически значимых и самых перспективных территорий. Наш Восток не дальний нам. Может быть, для британцев наше тихоокеанское побережье - это Far East, но не для нас. Там восходит солнце над Россией, и туда необходимо переносить часть федерального центра - прежде всего те федеральные ведомства, деятельность которых в большей степени связана с природными ресурсами, экономическими и географическими особенностями этих громадных регионов, территориальной близостью технологически развитых государств и протяженностью границ с ними. Само собой напрашивается компактное размещение на востоке страны нескольких федеральных ведомств, чья деятельность в большей степени связана с регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири. В первую очередь это Министерство Российской Федерации по развитию Дальнего Востока и Арктики (Минвостокразвития России). Что оно делает в Москве? После практически полного прекращения нашего сотрудничества с Европой по поставкам углеводородов напрашивается и перенос офиса Минэнерго на восток. Дальневосточные порты обеспечивают на