Эти окраины и глубинные высокогорья и лесные чащобы постепенно заселяются, затем сюда проникают сельское хозяйство и цивилизация; в то же время в полосе древних цивилизаций образуются и все более увеличиваются безжизненные пустыни; величайшая из них — Сахара — разделяет Африку на две неравные части. Большая часть, Тропическая и Южная, отгораживается безводными и недоступными просторами от зоны древних цивилизаций.
Пустыни образуются и внутри этой зоны, расчленяя ее на отдельные области, очаги, оазисы. Однако благодаря прогрессу в средствах коммуникации единство системы цивилизации в целом не нарушается. Колесница или арба, парусно-гребное судно, караванные пути с водоемами и стоянками, торговое право, письменность и вся инфраструктура древнего обмена товарами и идеями сокращают расстояния или время, необходимое для их преодоления, и спасают древние города и оазисы цивилизаций от грозящей им изоляции. Купцы, путешественники, а также искатели металлов и других редких природных материалов поддерживали связь как между отдельными цивилизованными странами, так и между ними и «варварской» периферией. На периферию с теми же целями направляются хорошо организованные экспедиции древних государств. Сюда, наконец, бегут преследуемые и свободолюбивые элементы древнего общества, противники существующего строя и в то же время невольные носители его главных черт, зараженные духом неравенства и эксплуатации. Эти центробежные потоки составляли один из главных моментов в пространственном движении культурной информации.
Но рядом с ними существовали не менее мощные противотечения. Вокруг отдельных очагов цивилизации и всей цивилизованной зоны приходят в движение скотоводческие и скотоводческо-земледельческие племена. Овладев искусством изготовления металлического оружия, правильным военным строем, ездой на лошадях, верхом или в повозках, многолюдные и воинственные племена устремились к цивилизованным центрам, алчно желая завладеть их богатствами.
Эти богатства не были даны природой, подобно естественному плодородию почв в девственных лесах и степях или на заливных лугах равнин, рудным залежам, еще не истребленным стадам диких животных или зарослям ценных деревьев. Богатство цивилизованных стран составляло развитое по тем временам производство, которое давало сравнительно большой избыточный продукт в виде предельно разнообразных — для того времени — продуктов земледелия и ремесленных изделий. Этот избыточный продукт закономерно превращался в ренту, а частично в торговую прибыль.
Начинается эпоха войн за ренту и связанную с ней власть в государственном (или храмово-государственном) аппарате, а также за потенциальные источники ренты и торговой прибыли.
Становление цивилизованного мира отмечали три великих революционных переворота.
Первый из них — «неолитическая революция» — становление сельского хозяйства и мелконатурального производства[1]. Второй — становление классового общества, в котором крестьяне производили прибавочный продукт, изымавшийся эксплуататорами в виде ренты при помощи внеэкономического принуждения, прежде всего государственной власти. Третья революция — становление философской мысли, науки, литературы, искусства и высокоразвитых религий. Третья революция завершила генезис древнего цивилизованного мира. Ее начало мы видим в отдельных странах (Египет амарнского периода) еще во 2-м тысячелетии до н. э., но во всем цивилизованном поясе Евразии эта революция началась около VII–V вв. до н. э. и достигла кульминации в начале римского времени.
Эти три великие вехи в развитии культуры последовательно прослеживаются и в истории Африки, раньше всего в Египте, затем в странах, лежащих к западу и к югу от него, еще позднее — во внутренних районах материка. То же самое происходило и в других регионах ойкумены, в том числе и в нашей части мира.
Исторически греко-римский мир составлял западную, а Ближний и Средний Восток — центральную часть цивилизованной зоны, Тропическая Африка, Декан и Аустронезия — южную ее периферию, большая часть Евразии — северную периферию.
Эта древняя цивилизованная зона образовалась в Старом Свете в результате развития двух древнейших очагов производящего хозяйства, и прежде всего земледелия: западного, возникшего на Ближнем Востоке, и восточного, возникшего на субтропических плато Индокитая (третий самостоятельный очаг земледелия и цивилизации образовался в Центральной Америке).
Для истории человечества ближневосточный очаг оказался наиболее важным из трех. Он располагался в пределах обширнейшей в мире зоны, наиболее благоприятной для заселения и производственной деятельности человека. Эта широкая полоса нагорий (Ливана, Курдистана, Копетдага, Афганистана, Северного Индокитая), речных долин (Дуная, Нила, Оронта, Тигра и Евфрата, Каруна, Инда и Ганга, Амударьи и Сырдарьи) и приморских равнин с замечательным разнообразием ландшафтов, с теплым и умеренным климатом, была ограничена экваториальными лесами на юге, лесами холодного пояса на севере и водами трех океанов.
Считается общепринятым, что появлению классового общества и государства, сменивших доклассовый первобытнообщинный строй, предшествовало прогрессивное развитие производящих форм хозяйства (земледелия, скотоводства, ремесла) и рост общественного разделения и кооперации труда, которые в свою очередь сделали возможным отделение функций управления обществом от производственной деятельности в узком смысле слова, а также эксплуатацию человека человеком. Эти условия раньше всего появились в субтропической зоне Евразии — Северной Африки.
Что касается тропических и экваториальных территорий, то они в течение длительного времени развивались замедленными темпами по сравнению со странами субтропического и умеренного тропического поясов, лежащими к северу от них. До сих пор Африка южнее Сахары и Аустронезия остаются наиболее отсталыми районами мира.
О причинах этой отсталости мы уже писали[2]. Ее не следует отождествлять с застоем; отсталость — это развитие относительно замедленными темпами, отнюдь не исключающими постепенного прогресса и единства всемирно-исторического прогресса. Не нужно преувеличивать эту отсталость. Однако преодоление отсталости происходило в Тропической Африке и Аустронезии значительно более медленными темпами, чем в умеренно холодной зоне Старого Света, лежащей к северу от зоны древних цивилизаций и отграниченной от последней неширокой полосой степей, несравненно более легко преодолимых, чем пустыни Африки и Аравии, изолирующие зону древних цивилизаций от Африки южнее Сахары, и чем океаны, отделяющие Аустронезию от других регионов мира.
Вместе с тем по отношению к древним цивилизациям субтропической полосы Евразии — Северной Африки, а также сравнительно скоро вслед за ними развившимся древним и средневековым цивилизациям тропической Индии и умеренно теплой Западной Европы, которые в целом можно рассматривать как культурно-исторический «центр» Старого Света, Африка южнее Сахары, Аустронезия, Северная Евразия от Эльбы до Амура являлись периферийными зонами. Эти периферийные зоны имели связи друг с другом в основном через определенные территории центра; лишь Африка и Аустронезия нашли общую точку соприкосновения на Мадагаскаре.
Особенно велика была историческая роль Ближнего Востока для народов древних Европы и Африки, так как на Ближнем Востоке находился ближайший к этим двум частям света древний центр земледелия, а затем и цивилизации.
В то же время исторически Ближний Восток играл роль моста между северной, евразийской, периферией цивилизованного мира и цивилизациями Тропической Африки, причем наибольшее значение имела восточная часть Ближнего Востока, связывавшая Кавказ, причерноморские и прикаспийские земли с Северо-Восточной Африкой. Здесь не только проходили караванные и морские пути — на этой территории совершались важнейшие события древней и средневековой истории, одинаково затрагивавшие наших предков и предков наших африканских друзей; наконец, именно здесь расцвели великие цивилизации, такие, как эллинистическая, раннехристианская и арабо-исламская, духовно объединившие почти половину цивилизованного человечества.
От племени к классовому обществу
Согласно новейшим исследованиям, человечество существует уже три-четыре миллиона лет, и большую часть этого времени оно развивалось очень медленно. Но в десятитысячелетний период 12–3-го тысячелетий[3] это развитие ускорилось. Начиная с 13–12-го тысячелетий в передовых странах того времени — в долине Нила, на нагорьях Курдистана и, может быть, Сахары — люди регулярно пожинали «жатвенные поля» дикорастущих злаков, зерна которых растирали в муку на каменных зернотерках. В 9–5-м тысячелетиях в Африке и Европе широко распространяются лук и стрелы, а также силки и западни. В 6-м тысячелетии усиливается роль рыболовства в жизни племен долины Нила, Сахары, Эфиопии, Кении.
Приблизительно в 8–6-м тысячелетиях на Ближнем Востоке, где с 10-го тысячелетия совершалась «неолитическая революция», уже господствовала развитая организация племен, переросшая затем в союзы племен — прообраз примитивных государств. Постепенно, с распространением «неолитической революции» на новые территории, в результате расселения неолитических племен или перехода мезолитических племен к производящим формам хозяйства организация племен и племенных союзов (племенной строй) распространилась на большую часть ойкумены.
В Африке территорией племенного строя, по-видимому, раньше всего стали области северной части материка, включая Египет и Нубию. Согласно открытиям последних десятилетий, уже в 13–7-м тысячелетиях в Египте и Нубии обитали племена, занимавшиеся наряду с охотой и рыболовством интенсивным сезонным собирательством, напоминавшим сбор урожая у земледельцев. В 10–7-м тысячелетиях этот способ ведения хозяйства являлся более прогрессивным, чем примитивное хозяйство бродячих охотников-собирателей в глубинных районах Африки, но все же отсталым по сравнению с производящим хозяйством некоторых племен Передней Азии, где в то время происходил бурный расцвет земледелия, ремесел и монументального строительства в виде больших укрепленных поселений, во многом похожих на ранние города. Древнейшим памятником монументального строительства был построенный еще в конце 10-го тысячелетия храм Иерихона (Палестина) — небольшое сооружение из дерева и глины на каменном фундаменте. В 8-м тысячелетии Иерихон стал городом-крепостью с 3 тыс. жителей, окруженным каменной стеной с мощными башнями и глубоким рвом. Другой город-крепость существовал с конца 8-го тысячелетия на месте позднейшего Угарита — морского порта на северо-западе Сирии. Оба этих города торговали с земледельческими поселениями Южной Анатолии, такими, как Азыклы-Гуюк и ранний Хасилар, где дома строились из необожженных к