Рельефные изображения храмов, построенных в Нубии при Рамсесе II, особенно знаменитого Абу-Симбела, напоминали об уже уходящем в прошлое первостепенном политическом значении Египта. Здесь изображены вместе нубийцы и хетты, негры Судана и семиты Сирии и Палестины, над которыми, подобно солнечному богу, несется в колеснице непобедимый фараон. Надпись под одним из барельефов Абу-Симбела, изображающим Рамсеса II, гласит: «Благой бог, убивающий [нубийские племена] семи луков, растаптывающий иноземные страны… переносящий страну негров (нехси) в северную страну, а азиатов (аму) в Куш, пересадивший Иудею в западную страну (Ливию), а ливийцев поселивший в горах [Азии]».
Рельефные изображения Абу-Симбела, этого символа древнеегипетского владычества в Нубии, в то же время указывают на тесную связь судеб Судана и Передней Азии через Египет.
Абу-Симбел десятки и сотни раз описан в научной, научно-популярной и художественной литературе. На русском языке самые ранние его описания мы находим в записках о путешествии в Египет и Судан О. И. Сенковского, которого этот выдающийся памятник истории и культуры вдохновил также на беллетристическое произведение «Эбсамбул» (т. е. Абу-Симбел). Известному русскому путешественнику и библиофилу А. С. Норову принадлежит блестящее описание этого храма.
В последнее десятилетие Абу-Симбел ярко описал академик Б. Б. Пиотровский, которому также посчастливилось увидеть этот замечательный памятник до его демонтажа и переноса на новое место: «…Абу-Симбел, поражающий и подавляющий своей грандиозностью. Он является выразительным символом египетского владычества над замиренной Нубией. Фасад храма украшен четырьмя колоссальными статуями, изображающими сидящего фараона, у ног которого помещены статуи матери, жены и дочери. Сохранились следы яркой раскраски фасада: тело царя было кирпичным, а женщин — желтым, одежды были белого цвета, а иероглифы — синего. Великолепны рельефы, изображающие пленных нубийцев и сирийцев, помещенные в проходе во внутренние помещения храма. В большом зале с кариатидами на стенах помещены знаменитые сцены войны Рамсеса II с хеттами, в частности битвы при Кадеше, повторенные и в других храмах Египта, и менее выразительные сцены нубийских походов»[37].
При Рамсесе II вновь совершаются плавания египтян в страну Пунт. В известной абидосской надписи Рамсес II говорит, обращаясь к своему покойному отцу: «Я посвящал тебе корабли с их грузом на великом море, которые везут тебе чудесные произведения Страны Бога» (т. е. Пунта).
Нубия под властью XVIII, XIX и XX династий Египта
Нубия в XVI–XIV вв. представляла собой конгломерат племен с зачатками классов, объединенных государственной властью извне.
Власть египетской монархии была представлена наместником фараона — «царским сыном Куша», непосредственно подчинявшимся фараону. Первыми известными нам «царскими сыновьями Куша» (при Яхмосе I, Аменхотепе I и Тутмосе I) были Сатаит и его сын Тури. При Аменхотепе II на этом посту был принц Усертатит. Советский египтолог Г. А. Белова составила список 27 «царских сыновей Куша», управлявших Нубией во времена XVIII и XIX династий; она тщательно исследовала их титулы, которые являлись частью должностными, частью почетными. «Царскому сыну Куша», носившему также должностной титул «правителя южных стран», со времени Хоремхеба подчинялись два идену, или «уполномоченных», т. е. губернатора, один по Нижней, другой по Средней Нубии, в связи с тем что вся подвластная египтянам часть этой страны была разделена на две провинции: Уауат (Нижняя Нубия) и Куш (Средняя Нубия). «Царский сын Куша» имел не только административную власть, но и командовал вооруженными силами своего наместничества (например, Нехи и Псиура при Тутмосе III) и, как принц Мермесу при Аменхотепе III, а позднее Панехеси, действительно командовал здесь египетскими войсками. Он возглавлял экспедиции, посылаемые на поиски ценных природных материалов, руководил постройкой крепостей и храмов, каналов и дорог, управлял золотыми рудниками. «Царскому сыну Куша» помимо идену подчинялись «начальник лучников Куша» (возможно, ответственный за созыв местного ополчения), «начальник крепостей Куша», «начальник конюшни» (командир колесничих) и разветвленная иерархия казначеев, «начальников гарнизонов», «начальников переводчиков» и других военных и гражданских чинов, а также вожди местных общин. Порой, когда на высокий бюрократический пост продвигался представитель старой нубийской знати, в одном лице соединялась власть представителя монархии и традиционного вождя. Возможно, в отдельных случаях фараон-завоеватель или «царский сын Куша» присоединял к отдельным крупным и лояльным племенам соседние чужеродные общины. Так, Тутмос I разделил Нижнюю Нубию на пять округов во главе с местными вождями.
Функции и власть этих традиционных вождей, конечно, не оставались неизменными. Прежде всего они находились под контролем египетских властей и должны были в первую очередь оказывать всевозможную помощь их деятельности на местах (аналогичное положение существовало и в египетских владениях в Азии). В пределах своих общин (племен, селений) эти вожди становились более независимыми от общинных органов власти, а во взаимоотношениях с другими общинами — намного менее свободными. С течением времени благодаря египтизации Нубии положение традиционных вождей все более усложнялось.
Египетская религия, право, классовая идеология проникали в среду нубийской знати, способствуя ее формированию в эксплуататорский класс. Наряду с туземной появилась египетская администрация, обосновавшаяся в крепостях, где стояли гарнизоны египетских войск, в составе которых были и выходцы из Азии, например хурриты. Вокруг крепостей организовывались земледельческие поселения — «колонии» в «протекторате», изъятые из юрисдикции местных вождей, если те не приобщались к египетской культуре и не вступали в ряды египетской военной и гражданской администрации.
Поэтому в Нубии XVI–XIV вв. сосуществовали в сущности два общества, оказывавшие влияние друг на друга: туземное и египетское. Египетское общество в Нубии составляли не только представители государственного аппарата и храмового персонала, но и крестьянские общины переселенцев. Какая-то часть из них переселялась в Нубию добровольно, но большинство попадало сюда как бы в ссылку. Социальное положение таких крестьян в принципе мало отличалось от земледельцев-аборигенов Нубии и феллахов в самом Египте. О последних говорят замечательные по своей глубине исследования И. А. Стучевского. Египетские крестьяне эпохи Нового царства «рабами царя или государства… не являлись ни в юридическом, ни в экономическом плане. Юридически (если, конечно, можно применить это понятие для древней страны фараонов) ihwtjiw — земледельцы были «полноправными» членами общества, несмотря на всю ограниченность прав, которыми они обладали. Экономически же они напоминали не рабов, но работников государства, получающих в оплату за свой труд определенную часть произведенного ими зерна. Величина этой части, устанавливаемая при распределении урожая… зависела, по-видимому, от размеров закрепленных за земледельцами индивидуальных парцелл и потому отождествить данных ihwtjiw с наемными работниками также затруднительно… По-видимому, это были члены общин, но общин специфических, преобразованных в нечто напоминающее государственный, фискально-производственный кооператив»[38]. «Пахота и посев производились на большой площади коллективно группой земледельцев, границы участков которых оказались стертыми разливом Нила»[39]. На фреске в одной из гробниц такая группа состоит из 3 пахарей, 12 мотыжников, 1 сеятеля, всего 16 человек; в другой — из 4 пахарей, 9 мотыжников, 3 сеятелей, всего тоже 16 человек; в третьей гробнице — из 2 пахарей, 3 мотыжников, 2 человек, разбивающих комья земли деревянными молотками, всего 10 человек. Во время жатвы все работающие в поле получали содержание (хлеб, жир для умащения тел и пр.) от администрации. Кроме того, для производства полевых работ крестьян зачисляли в рабочие отряды по пять человек. На фресках в гробницах времени XVIII династии встречаются изображения пятерки мотыжников. Пятерки и десятки работников на полях упоминаются во многих документах эпохи Нового царства. На крупных строительных и ирригационных работах эти отряды объединялись в большие группы, до тридцати и более десяток во главе с десятниками.
Земли, обрабатываемые крестьянами в порядке трудовой повинности, назывались «хата». Продолжительность повинности составляла два месяца в году. Кроме того, земледельцы, они же «мерет», платили подати, за неуплату которых подвергались избиению и аресту; их жен и детей брали в заложники. Судя по данным школьных папирусов, крестьяне-общинники были связаны круговой порукой, отвечая друг за друга перед сборщиками налогов.
Внутри египетских общин в эпоху Нового царства уже существовали имущественное неравенство и острые социальные противоречия; богачи притесняли и обирали бедняков, захватывая их парцеллы. Процветало ростовщичество.
Крестьяне подвергались жестокой эксплуатации. В случае нужды в рабочих руках в одном каком-то месте Египта или Куша администрация нома могла перебросить крестьян из других округов. О такой практике сообщает, в частности, деловая переписка князя Мериуна, правителя Элефантины времени Рамессидов. Он направил пахаря с упряжкой быков в район Ком-Омбо. Недаром еще в иммунитетной грамоте, дарованной фараоном Сети I Абидосскому храму, владения этого храма в Куше изымались из этого правила, и администрации округа было запрещено перебрасывать здешних земледельцев для пахоты или жатвы в иное место насильственно или с их согласия. Крестьяне-общинники времени Нового царства «не несли личной ответственности перед казной и потому не могли приниматься в расчет в фискальных ведомостях и других аналогичных документах. Чиновников фиска интересовали не эти люди, но те «агенты», которые отвечали за труд земледельцев, гарантируя казне твердые нормы зерновых поступлений»