Кто-то хватает меня за короткие волосы на макушке и оттаскивает назад, в то время как другая девушка тянется за бейсбольной битой. Слишком поздно. Я дико размахиваю ей в свою защиту и слышу женский стон, когда оружие попадает Анне Киркпатрик прямо в живот.
— Ты ёбаная сука, — кричит Киара, хватая биту и дёргая её так сильно, что она вылетает у меня из рук и разбивает фарфоровый чайник, который Виндзор оставил на кухонном столе. Он разлетается на куски, когда меня швыряют на кровать силой стольких рук.
От одной или двух девушек я могла бы отбиться. Но от девяти?
Я так облажалась.
— Давай поторопимся, пока не появился один из её мальчиков для игр, — говорит Илеана Тайттингер, открывая мой шкаф и доставая утюг. У каждого студента есть такой в общежитии. Мисс Фелтон любит выставлять замечания за мятую униформу. Я видела, как Крид и Зейд получали множество таких. Тристан, он предпочёл бы умереть, если бы у него была хоть одна неразглаженная складка.
— У тебя с собой бритва? — спрашивает Эбони Питерсон, и Эбигейл Фаннинг бросает что-то в её сторону. Эбони ловит его, а затем щелкает выключателем, пока Харпер включает утюг, а другие девушки, такие как Валентина Питт и Киара Сяо, удерживают меня на месте.
Я борюсь так сильно, что мне удаётся пнуть Эбони в её наманекюренную руку. Она роняет станок на пол, и пластиковые детали разлетается на куски. Мотор глохнет, и на мгновение воцаряется ошеломлённая тишина.
— Ты что, чёрт возьми, издеваешься надо мной? — рявкает Харпер, указывая пальцем на ванную. — Пойди найди какие-нибудь ножницы, или бритву, или, чёрт возьми, даже нож. Если мы снимем часть её скальпа вместе с волосами, для меня это не имеет значения.
Она проверяет утюг, горячий ли он, а затем хмурится. Он не должен был нагреться. Ещё нет.
Я сопротивляюсь ещё сильнее, размахивая руками и ногами. Если кто-нибудь приблизится к моему рту, я укушу. Сильно.
К сожалению, этого никто не делает.
— У меня есть бритва и немного крема для бритья, — говорит Бекки, вбегая обратно, а Илеана следует за ней по пятам. Они обе забираются ко мне на кровать и начинают втирать клубничный крем-гель в мои волосы.
— Не делайте этого, — говорю я, не особенно беспокоясь о своих волосах. Меня беспокоит всё более сильный нагрев утюга. — У меня здесь есть скрытые камеры. Что бы вы сейчас со мной ни сделали, это записано на видео. Всё транслируется в прямом эфире на мой телефон.
— Что ж, тогда это очень плохо, — произносит Харпер, постукивая по утюгу, а затем шипя. Улыбка появляется на том, что по праву должно быть очень красивым ртом. Каждый раз, когда она хмурится, эта иллюзия рассеивается, и злодей под маской принцессы поднимает свою уродливую голову. — У тебя сегодня нет с собой телефона, не так ли? И к тому времени, когда ты получишь его обратно завтра, ты будешь знать, что с нами лучше не связываться.
Бекки берёт бритву и начинает сбривать волосы по бокам моей головы. Они и так довольно короткие, но даже в этом случае одноразовая бритва не подходит для таких густых волос, и она быстро засоряется. Илеана выхватывает бритву, вытирает её о моё покрывало и пробует снова.
— Я возьму ножницы, — предлагает Валентина, направляясь на кухню и роясь в моих ящиках.
Тем временем у Харпер есть что-то в руке. Это кусок металла с короткой деревянной ручкой. На самом деле, чем дольше я смотрю на это… тем больше понимаю, что это похоже на клеймо, одно из тех, которыми владельцы ранчо клеймят своих коров.
Она замечает, что я смотрю, и поворачивает клеймо ко мне лицом.
— Тебе нравится? — спрашивает она, невинно моргая. — Мне сделали его на заказ. Здесь написано «Работяжка». Я подумала, может быть, мы могли бы запечатлеть это на твоём огромном лбу, чтобы весь мир знал, кто ты на самом деле. — Она хватает утюг с раскладной гладильной доски, которая хранится во встроенном настенном шкафчике, и прижимает его к моей обнажённой руке.
Боль настолько сильная, что я бью ещё сильнее, и мне удаётся оттолкнуть нескольких девушек. Хотя я этого почти не замечаю. Нет, вместо этого я погружена в эту раскалённую добела агонию покрывающейся волдырями плоти. Я начинаю плакать, даже не желая этого, так сильна боль.
Харпер убирает утюг со сгиба моего локтя и прижимает к нему клеймо, нагревая его.
Я всё ещё борюсь с другими девушками, из-за чего им чертовски сложно побрить меня наголо.
— Поторопись, Харпер. Сучка из Борделя намного сильнее, чем кажется. — Хныканье Илеаны заставляет мою голову пульсировать от подступающей мигрени. Или, ну, может быть, это ожог второй степени на моей руке. Трудно сказать.
Предводительница Гарпий, сама мисс Дюпон, забирается на кровать и осёдлывает мою талию.
Её улыбка ужасна, как будто смотришь, как аллигатор раскрывает пасть, прежде чем проглотить свою добычу целиком.
Со стороны двери доносится слабый звук, но я слишком сосредоточена на клейме, приближающемся к моему лицу, чтобы обращать на него особое внимание. Звук открывающегося замка привлекает внимание Харпер как раз перед тем, как дверь выбивают пинком.
Зак мгновенно оказывается рядом, хватает Харпер за руку и сбрасывает её с кровати с такой силой, что она падает на пол с неприятным треском, горячее клеймо падает вместе с ней и попадает ей на нижнюю губу. Она кричит от боли, когда другие парни врываются в комнату.
— Отвали от неё нахрен, — говорит Зак, хватая Бекки за запястье и яростно отталкивая её назад. Илеана и остальные отскакивают в сторону, когда Тристан входит в комнату и ставит ногу на руку Харпер, придавив её к полу.
Я всё ещё дрожу, когда Зак заключает меня в объятия, крепко прижимая к своей груди.
— Даже не смей пытаться встать, — предупреждает Тристан, сильнее надавливая на руку Харпер. Другие девочки переглядываются, как будто не могут решить, затевать ли им драку с парнями. — Нанеси один удар, и я сломаю руку твоей королевы.
— Отвали от меня нахрен! — Харпер вскрикивает, но Тристан никуда не денется, его хищная грация овладевает его конечностями, его серебристые глаза прикованы к своей цели.
Крид, Зейд и Виндзор стоят прямо за ним, рассыпавшись веером в дальнем конце комнаты.
Через несколько секунд появляется Майрон с Лиззи рядом.
— Ты в порядке, Марни? — спрашивает Зейд, тяжело дыша, его зелёные глаза расширяются, когда он рассматривает меня с кремом для бритья по всей голове и ожогом на руке. Я киваю. Я имею в виду, мне действительно не помешали бы обезболивающие и алоэ вера, но думаю, со мной всё будет хорошо. О, и лёд. Я бы сейчас убила за пачку льда.
— Я в порядке, — отвечаю я, мой голос дрожит и темнеет от боли. Зейд замечает это и хмурится, одаривая Бекки взглядом, полным чистой, неподдельной ненависти.
— Вы грёбаные идиоты, — говорит Тристан, наваливаясь всем весом вперёд, пока Харпер не кричит. — У нас есть видеозапись всего этого происшествия. Вы думаете, я ей не воспользуюсь?
— Неужели ты думаешь, что мои родители не имеют никакого влияния на персонал академии? — кричит она ему в ответ. — Я получу отстранение от занятий в школе и шлепок по запястью. Это ерунда. — Тристан вдавливает свой каблук, и она взвизгивает от настоящей боли.
— Тебе стоило бы пойти и найти своих парней — и не говори мне, что ты не трахаешься с Джоном и Грегом. У меня есть видеозапись и этого тоже.
— Подожди, ты трахаешься с Грегом? — шепчет Эбигейл, но никто не обращает на неё внимания.
— Что ты с ними сделал? — спрашивает Валентина, заламывая руки. — Где они?
— Они возвращаются домой, — растягивает слова Крид, прислонившись к дверному косяку и засунув руки в карманы. Он изображает скучающего чистокровного, но я вижу, как беспокойство морщит его лоб, когда он смотрит на меня.
— Их поймали на том, что они делились несанкционированными фотографиями обнажённых других учеников по всей школе, — произносит Виндзор, невозмутимый как огурчик. Он действительно выглядит так, будто ему, возможно, весело. С другой стороны, в глубине его глаз таится тьма, которую он больше не так хорошо скрывает от меня.
— Ты разместил фотографии обнажёнки на их телефонах? — Илеана усмехается, и Виндзор поворачивается, чтобы посмотреть на неё, приподняв брови.
— Не-а. У них уже были снимки обнажёнки. Я думаю, на этот раз они просто случайно разослали их по всей школе. И хотя у Харпер, возможно, достаточно хороших связей, чтобы избежать политики абсолютной нетерпимости к издевательствам, у Грега и Джона их нет.
Эбигейл протискивается между Зейдом и Кридом, убегая по коридору, стуча каблуками по камню.
— Пока-пока, Грег, — говорит Тристан, насмешливо помахивая одной рукой. — Пока-пока, Джон. О, к сожалению, отец Джона не будет переизбран, так что… ты тоже можешь поцеловать на прощание и будущего сенатора США, которого выбрал твой отец. Это просто день горько-сладких прощаний, правда?
— Он трахался с семнадцатилетним сыном своей секретарши, — шепчет Зак мне на ухо, нежно целуя меня. — Повесить их на их собственной верёвке, верно? — я прижимаюсь к нему, резко втягивая воздух.
— Не забывай о семье Грега, — говорит Виндзор, вступая в разговор.
— Нет, как же мы могли? — подхватывает Зейд, доставая сигарету и закуривая. Он неторопливо заходит в мою комнату и приоткрывает окно в ванной, ставя ботинок на закрытую крышку унитаза, чтобы можно было покурить. — Только не тогда, когда все СМИ говорят лишь о нём со всеми этими просочившимися документами. Через сколько незаконных лишений права выкупа они прошли за последнее десятилетие?
— Вы не можете так обращаться с членами Клуба Бесконечности! — Харпер рычит, когда Тристан наконец отпускает её руку, и она с трудом поднимается на ноги. Он забирает клеймо «Работяжка» прежде, чем она успевает до него добраться, и выбрасывает его в моё мусорное ведро. — Это против правил. Вот для чего нужны ставки. Вы не вмешиваетесь ни в бизнес, ни в политику, ни в средства массовой информации.