— О, Илуватар! — закатил глаза Руа. — Ну, сколько можно про твою тушеночку? Ну, противно же!
— Миха, я тебе главного не сказал! — гыгыкнул гном. — Этот вальдтойфель, он у нас — маловеганец!
— Младовегетарианец! — поправил его Тинголов.
— Это как? — поднял бровь я.
Звучало как какое-то сексуальное извращение, но сначала нужно было услышать версию компетентных товарищей, а уже потом ржать.
— Это значит, что он мясо не жрет! — пояснил Ави. — Вообще никакое, йа!
— Неправда! Мы — галадрим, как вегетарианцы умеренного толка, или — младовегетарианцы, если угодно, употребляем в пищу яйца, молочные продукты и морепродукты, — Руа перечислял, загибая пальцы. — То есть — рыбу, креветок, моллюсков… Это — мясо.
— То есть страшенных креветок он ест, а свинку он не ест! — хохотнул Бёземюллер. — У свинки-то ножки не как у таракашки, и усищей нет! Ладно, Миха, а ты-то свинку ешь?
— Я все ем, — закивал я. — Кроме бигоса.
— Это звучит как предложение, — гном в трусах прошелся по комнате, открыл шкаф, и я увидел там целую батарею из поллитровых банок с закатками. — А не навернуть ли нам свининки?
— На ночь? Тушенки? — сделал страшные глаза я. — А ДАВАЙ!
В общем, с соседями я общий язык нашел. Они хоть и нелюди, но толковые парни оказались. О таких друзьях можно было только мечтать, и я — мечтал. Мне хотелось с ними подружиться, честное слово. Потому что, когда рядом обычные адекватные парни, с которыми запросто можно поговорить о чем угодно, да еще и не засранцы, а порядок держат — это очень ценно.
После тушенки мы трепались до полуночи, обсуждали учителей, преподов, колледж, и, конечно, девчонок. Гном предпочитал фигуристых и уверенных в себе мадмуазелей, эльф — пускался в пространные рассуждения о вокалистках и танцорках из здешней самодеятельности. Ну, а я пытался выудить у них информацию про одноклассниц и, конечно, про Ермолову. О ней пацаны отзывались осторожно, но с уважением.
Спать мы улеглись за полночь, и я, конечно, не выдержал — и нырнул в Библиотеку. И тут же побежал к шкафу Руслана Королева. Чем дальше — тем больше я проникался к этому мужчине уважением и приязнью. Он становился мне кем-то вроде старшего товарища, который может посоветовать, поделиться опытом, что-то подсказать. Такого человека мне в жизни не хватало, это точно.
Я открыл обклеенный футбольными стикерами (да, я теперь знал, что такое футбол) обгорелый шкаф и потянулся за небольшим томиком в мягкой обложке — на нем, несмотря на копоть, можно было различить силуэт девушки.
— … Маш, ну да, я такой. Я бью людей. Такая моя природа, — я стоял перед ней и смотрел на свои кулаки, которые еще кровили. — В свое оправдание скажу — они сами решили побить меня и напали первые. Это «красные», понимаешь? У них нет понятия чести. На «говне», или трое на одного — это как два пальца об асфальт.
— Рус, ты мне очень нравишься, — девушка была очень красивой, очень живой — с серыми глазами, пшеничными волосами и отличной спортивной фигурой, которую подчеркивали леггинсы и топ.
Она делала пробежку в парке, и я догнал и остановил ее на половине дистанции. Потому что на звонки Маша не отвечала и на сообщения ВК тоже. Обиделась!
— Ты мне очень нравишься, — повторила она. — Но я не хочу, чтобы у моих детей был отец-инвалид. Если ты не завяжешь — мы расстанемся, так и знай. Я не хочу когда-нибудь увидеть тебя в реанимации или в СИЗО, Рус.
— Ма-а-аш, да кишка у них тонка меня в реанимацию отправить! Да я…
— Ты просто можешь это или услышать, или нет! — она прижала палец к моим губам. — Я знаю, что ты — боец. Я не против, чтобы ты ходил на свой кикбоксинг, тренировался, развивался в этом направлении. Я не могу тебя лишить части твоей натуры. Но я не хочу, всякий раз гуляя с тобой, присматриваться к идущей навстречу компании — не прячут ли они биты под одеждой, не точат ли зуб на Короля? И, конечно, не хочу подвергать опасности наших детей.
— Детей? — вот это было ударом под дых.
Я ведь мечтал сделать ей предложение прямо на секторе, во время финала. Динамо-БАТЭ, белорусское «эль классико». Наши победят, а я встану на одно колено и… И у нас будет семья и целая куча белоголовых ребятишек! Если я смотрел на себя рядом с Машей, то прекрасно представлял, как буду мужем и отцом. Ни с кем больше, только с ней. А тут она говорит про детей! Выходит — она согласна?
— Маш, — я шагнул вперед, протянул руки, взял ее за талию и притянул к себе. — Добьем сезон — завяжу. Не могу я сейчас пацанов бросить… Дерби впереди, потом — с «Гомелями» матч, «Днепр» могилевский на носу… Жарко будет!
— Последний сезон? — спросила она. — Рус, ты серьезно? Не шути со мной, потому что я ведь поверю тебе, и все! Сезон — и завязываешь с околофутболом?
— Но на матчи мы ходить продолжим, — на всякий случай уточнил я. — Пусть и с «кузьмой». Это же «Динамо»!
— Куда ты без «Динамо», — усмехнулась Маша. — Ладно, до конца сезона я потерплю.
Она ведь и сама была футбольная девочка. Даже в секции занималась и в женскую сборную по пляжному футболу отбиралась! И познакомились мы на секторе, ее к нам брательник привел… Черт, да я влюбился в нее сразу и без памяти! Дурак я, что ли, просто так взять — и потерять ее!
— Ты мое солнце… А вот смотри, что я тебе принес! — из кармана я вынул большую грушу. — Смотри, какая!
Маша не любила цветы, и дарить фрукты — это стало моей фишкой. И фишка эта всегда работала! Вот и теперь она сказала:
— Спасибо, Рус! — и белыми-белыми зубками откусила от груши большой кусок, с хрустом.
А потом протянула фрукт мне:
— М? — ее глаза сияли.
Конечно, я тоже откусил. И мы шли по парку, обнимались, ели грушу, и было нам хорошо!
Я шумно выдохнул, открывая глаза. Свет далекого фонаря шевелил на потолке тени ветвей деревьев. Ави и Руа сопели на соседних кроватях, за стенкой еще слышался говор ребят-спортсменов и девичье хихиканье. Они были старшекурсниками, у них — другое расписание, им в полвосьмого вставать не обязательно.
А мне — обязательно. Я сходил, умылся под краном и снова лег. И все думал про Руслана Королева. Как же все-таки обидно, что такой мужик помер так рано. Ему ведь явно и пятидесяти не стукнуло! Как он вообще мог умереть? Он ведь был такой живой!..
Авигдор Бёземюллер
Руари Тинголов
Глава 9Приятности и неприятности
Утро и начало занятий принесли две новости: одну приятную и одну неприятную.
Точнее, приятных было еще больше, но, например, снова концентрироваться на потрясающем завтраке, когда рисовой сладкой каши и бутербродов с колбасой можно было взять хоть тонну, наверное, не стоит. Как будто я только о жратве и думаю… Ну ладно, я постоянно думаю о жратве! Я вообще всегда есть хочу, организм растущий, а если считать по норме веса для мужчины, типа, рост в сантиметрах минус сто — равно идеальная масса тела в килограммах, так тут мне еще десять кэгэ набирать нужно! Хотя я никакой не задохлик, я спортивный. Просто худощавый. Хлесткий, как говорила баба Вася.
Но неприятность оказалась вообще неприятной. Когда я пришел на первый урок, Эля демонстративно взяла — и поставила на стул рядом с собой рюкзачок, и принялась разглядывать свои ногти. И чего она вредничает? Чего я такого сделал? Неужели это из-за Вяземского? Он что — нравился ей? Но тогда — какого фига?
Так или иначе, я переместился на последнюю парту, благо — на галерке было пустовато. И оказался приятно удивлен: оказывается, Авигдор и Руари сидели там же! Вдвоем, на среднем ряду. А я сел ближе к окну, чтобы Эльвиру взглядом буравить — наискосок. Если сзади сядешь, то спины однокурсников будут мешать, а вот по диагонали — вполне. Сидел я, как и в интернате — один. Это было неплохо, по крайней мере, я больше слушал учителей, чем пялился на коленки Ермоловой. Пялился, конечно, тоже, просто далеко было.
Учителя здесь оказались и вправду очень приличные: историк рассказывал про последнюю войну с Японией, отгремевшую в 1950-х годах, показывал слайды на экране — про зверства самураев в Корее и шагающих огромных человекоподобных роботов тамошних японских дзайбацу, разрушающих целые города. И в учебник не подсматривал, и беседовал с нами, а не говорил:
— Открыли страницу номер дцать и письменно отвечаем на вопросы в конце параграфа! — как делала тетка из интерната.
На физике учитель демонстрировал опыты про фотоэффект и действие фотонов и даже показывал пример смены заряда цинковой пластинки, на которую он светил мощным ультрафиолетовым фонарем. Стрелка электроскопа реально дергалась! Нет, дед Костя со мной что-то вроде лабораторных проводил, мы даже напряжение строительным вольтметром меряли и разной величины мячики с крыши бросали, чтобы врубиться в закон всемирного тяготения, но тут ведь — натуральные опыты! Приборы! Стрелочка дергается!
В общем, физик тоже оказался интересный.
А русская литература пролетела на ура, интересно и с огоньком. Они тут «Секрет» Асталя Вэнья проходили, оказывается — это у них в списке для внеклассного чтения значилось, и концу года все из списка нужно было прочесть. На последних уроках — обсуждали и могли поднять таким образом итоговую отметку. Я всегда любил Вэнья, и все что было у деда и бабы в библиотеке, прочел — и «Скользящую по волнам», и «Сверкающий мир», и «Путь в никуда» с «Мифриловой цепью»… Ну, и «Секрет», понятное дело. История любви эльфийки Ассиэль и капитана Грэя, фрегат с карминовыми парусами и все такое.
А потом так получилось, что я поцапался с Ермоловой. Да что там с Ермоловой — почти со всем классом! Точнее — со всеми девчонками.
— Он маньяк и деспот, — сказал я, когда учительница вызвала меня высказаться по поводу личностей главных героев. — Она с ним наплачется, эта Ассиэль, когда замуж за него выйдет. Ошпарил руку служанке, а потом специально ошпарил себе — это что вообще такое? Лучше бы он ей травму обработал, забинтовал там, помазал чем-то, врача вызвал… Завел на корабле самодурство: плевать мол, на выгоду, плывем куда мне заблагорассудится. Чай возим, кожи не возим! Пряности возим — солонину не возим! Да не будь он сыном Авалонского лорда — никогда в жизни бы у него не получилось содержать корабль с такими дикими заходами. Точно проматывал родительские денежки ради собственного удовольствия. Или — пиратствовал, просто об этом история, как обычно, умалчивает. Джентльмен к западу от Суэца не отвечает за то, что делает джентльмен к востоку от Суэца, и все такое. Небось, когда наплавается по морям — осядет и станет политиком в этом их Зурбагане…