— Алигьери? — уточнил Тенка.
— Да, точно! Вы его знаете?
— Я о нем слышал. Кажется, он из Евроскандии. Исчез уже давно. Должно быть, самовыпололся лет этак пятьдесят-шестьдесят назад.
— И так со всеми ссылками, которые я нашла. Сплошная бессмыслица.
— Спускайся в каждую кроличью нору, — посоветовал Тенкаменин. — Потому что в какой-нибудь, глядишь, и правда обнаружится кролик.
— Я по-прежнему не понимаю, почему вы не можете просто сказать мне, что искать.
Тенка вздохнул и, придвинувшись ближе, прошептал:
— Наша информация исходит от другого серпа — она рассказала перед тем, как выполоть себя, хотела облегчить свою совесть, как я полагаю. И кроме ее слов у нас, по сути, других доказательств нет, а собственный поиск в заднем мозге результатов не дал. Нам помешало как раз то, что мы знали, что ищем. Когда ищешь мужчину в синей шляпе, то уж точно проглядишь женщину в синем парике. — И он слегка поддел пальцем один из ее «вырвиглазных» локонов.
Вопреки логике Анастасии пришлось признать, что в этом есть резон. Ведь она каждый день видела, как Тенка направляется к «сараю», но собственное предубеждение не позволило ей увидеть истинную причину его поведения. Анастасия припомнила, как учитель в школе показал им однажды видео-ролик Смертной Эпохи. Требовалось подсчитать, сколько раз игроки одной из команд передадут друг другу мяч[16]. Цитра, как и большинство ее одноклассников, получила правильный ответ. Но никто из них не заметил человека в костюме медведя, протанцевавшего прямо через центр сцены. Иногда, чтобы обнаружить очевидное, нужно подойти к делу без заранее сложившихся ожиданий.
На следующее утро у Анастасии случился прорыв. Она прибежала в хижину к Тенке поделиться своей находкой.
Жилище Верховного Клинка было таким скромным, что его одобрил бы даже серп Фарадей. Анастасия застала хозяина в разгаре беседы. Перед ним стояли два человека, которым явно не хотелось здесь находиться. Больше того — вид у них был крайне удрученный.
— Заходи, дружок, — сказал Тенкаменин, завидев Анастасию. — Вы знаете, кто это? — обратился он к гостям.
— Нет, ваше превосходительство, — ответили те.
— Это мой флорист, — объявил Тенка. — Она украшает дворец и мое жилище чудесными цветочными аранжировками.
Тут он сфокусировал внимание на том из гостей, что нервничал больше другого, — мужчине лет сорока, наверное, готовом завернуть за угол.
— Поведайте мне свою самую заветную мечту, — сказал Верховный Клинок. — Что бы вы больше всего на свете хотели сделать, но пока еще не сделали?
Мужчина замялся.
— Ну же, не стесняйтесь! — подбодрил Тенкаменин. — Не надо скромничать. Расскажите мне о своей мечте во всем ее кричащем великолепии!
— Я… я бы хотел поплавать на яхте, — сказал человек, словно маленький мальчик, забравшийся на колени к Деду Морозу. — Обойти вокруг света…
— Прекрасно! — загремел Верховный Клинок и хлопнул в ладоши, словно скрепляя договор. — Пойдем за яхтой завтра. Это будет мой вам подарок!
— В-ваше п-превосходительство… — не веря своим ушам пролепетал мужчина.
— Ваша мечта осуществится, сэр. У вас на это шесть месяцев. Затем вы вернетесь сюда и расскажете мне все о своем странствии. А после этого я вас выполю.
Гость впал в экстаз. Несмотря на то, что ему объявили о предстоящей прополке, он был по-настоящему счастлив.
— Благодарю вас, ваше превосходительство! Благодарю!
Когда он ушел, другой мужчина, чуть моложе и уже не такой перепуганный, как раньше, обратился к серпу:
— А я? Вы разве не хотите услышать про мою мечту?
— Друг мой, жизнь часто бывает жестока и несправедлива. Смерть тоже.
Рука Тенкаменина описала быструю дугу. Анастасия даже не увидела лезвия, но в то же мгновение мужчина схватился за горло, рухнул на пол и испустил последний вздох.
— Я лично сообщу его семье, — сказал Тенкаменин Анастасии. — Приглашу их на следующий Праздник Полнолуния.
Анастасию такой поворот событий удивил, но не шокировал. Каждый серп вырабатывает собственные методы. Реализовать мечту случайно выбранного человека и отказать в такой реализации другому человеку — чем не метод? Не хуже любого другого. Она видела, как достойные серпы вытворяли еще и не такое.
Из соседней комнаты вышла команда уборщиков, и Тенка проводил Анастасию в патио, где их ожидал завтрак.
— А ведь источником вдохновения для меня послужила ты. Тебе это известно?
— Я?
— Я взял твой метод как образец для подражания. Вообще-то разрешать людям самим выбирать способ своей прополки и предупреждать их заранее — это неслыханно! Но гениально! Такого сострадания среди нашего брата серпа поискать, ведь мы в основном заботимся об эффективности; главное — выполнить работу, остальное не важно. После того, как ты пропала на Твердыне, я решил почтить твою память и изменил стиль своих прополок. Половине избранных я позволяю сначала претворить в жизнь их заветную мечту.
— Почему только половине?
— Потому что если мы хотим подражать естественной смерти, то она должна оставаться такой же непредсказуемой и капризной, как в былые времена. Можно, конечно, смягчить подход, но не слишком сильно.
Тенкаменин положил на тарелку яйца и жареные ломтики плантана[17], поставил тарелку перед Анастасией и лишь потом занялся собственным завтраком. «Как странно, — подумала девушка. — Смерть стала для нас настолько обыденным делом, что мы забираем жизнь, а в следующий момент как ни в чем не бывало садимся завтракать».
Тенка откусил от своего кассава фуфу[18] и продолжал говорить, пережевывая клейкий хлеб:
— Ты никого не выполола с самого момента своего прибытия. Оно понятно — обстоятельства не располагают, но тебя же, наверно, тянет к работе?
Анастасия поняла, что Тенка имел в виду. Наслаждение от самого акта выпалывания испытывали только серпы нового порядка. И все же другими серпами, если они долго не занимались своей работой, тоже овладевала едва уловимая, однако настойчивая потребность отправиться на прополку. Анастасия не могла отрицать, что когда-нибудь эта потребность придет и к ней. Наверно, решила она, у серпов такой механизм психического приспособления.
— Поиски в заднем мозге важнее прополок, — проговорила она. — И, кажется, я что-то раскопала.
Она действительно кое-что обнаружила. Имя. Карсон Ласк. Не становая жила, конечно, но все же это зацепка.
— Он в списке выживших, но после этого момента о его жизни нет никаких данных. Правда, может статься, это просто ошибка, и он погиб вместе с остальными…
Тенка широко улыбнулся.
— Грозовое Облако никогда не ошибается! — напомнил он. — Это отличная путеводная нить. Продолжай копать!
Он взглянул на ее тарелку и подложил ей еще плантанов — словно родитель, озабоченный плохим аппетитом чада.
— Нам кажется, тебе следует сделать серию передач в прямом эфире, — сказал он. — Мы можем официально сообщить миру о твоем возвращении, но лучше, если ты сделаешь это сама — серп Анастасия собственной персоной.
— Э-э… вообще-то выступления перед публикой не мой конек, — проговорила девушка, вспомнив свой ужасный выход на сцену в «Юлии Цезаре». Она тогда приняла участие в спектакле только затем, чтобы выполоть ведущего актера, — таково было его желание. Но все равно сцена есть сцена, требовалось играть роль. Римский сенатор из Анастасии получился хуже не придумаешь, если не считать удара кинжалом.
— А тогда, перед Великими Истребителями, ты говорила от души? — спросил Тенка.
— Да… — признала Анастасия.
— И, по словам нашего друга серпа Поссуэло и вопреки тому, во что верит весь мир, ты убедила их назначить Верховным Клинком Средмерики серпа Кюри?
Лицо Анастасии невольно исказилось от боли при упоминании имени наставницы.
— Да, это так.
— Ну, если ты способна стоять перед семью Скамьями Внимания и излагать свое дело самой грозной элегии серпов в мире, то, думаю, у тебя все получится.
После обеда в тот же день Тенкаменин взял Анастасию с собой — показать город, которым очень гордился. В Гавани Памяти жизнь била ключом. Однако Верховный Клинок не хотел, чтобы его гостья выходила из машины. «Праздник Полнолуния — это одно, там обстановка контролируемая, а город — совсем другое, кто-нибудь может тебя узнать», — объяснил он. Но, как выяснилось, была еще одна причина, почему он не хотел выпускать ее из автомобиля.
По мере приближения к центру они начали встречать на своем пути тонистов. Сперва их было совсем немного, но потом все больше и больше — стояли по обе стороны дороги, злобно уставившись на проезжающий мимо автомобиль Верховного Клинка.
Анастасия испытывала к тонистам смешанные чувства. Наименее фанатичные из них — ладно, они ничего. Дружелюбные, довольно приятные, хотя и несколько назойливые в пропаганде своих верований. Остальные далеко не так безобидны. Категоричные, нетерпимые — полная противоположность тому, что проповедует тонизм. А уж секта свистов… По сравнению с ними остальные фанатики просто овечки.
И именно это течение тонизма укоренилось в регионе Тенкаменина.
— С того дня когда выпололи Набата, эти раскольнические группы становятся все более и более экстремистскими, — сказал Тенкаменин. И, словно в подтверждение его слов, толпа на обочине начала швырять в них камни.
Анастасия ахнула, когда первый камень ударил в кузов автомобиля, но Тенкаменин и бровью не повел.
— Не волнуйся, они не смогут причинить нам вред, и прекрасно это знают. Сожалею, что тебе довелось это увидеть.
Еще один камень ударился о ветровое стекло, раскололся на две части и отлетел.
И в то же мгновение атакующие перестали бросать камни и начали «интонировать» — издавать зудящий бессловесный вой. Но странно — этот вой отличался от того, который Анастасия слышала у других тонистов.