Она покинула порт, так и не узнав, что находится в контейнерах. Ушла прежде, чем Лориана, Сикора или кто-то еще подкинет ей работу. Она никогда не была частью островного сообщества, так какой смысл вливаться в него сейчас?
Вернувшись домой, где наряд на работу по-прежнему мигал на всех экранах, она все отключила, обесточила квартиру и зажгла свечу.
Пусть весь груз перенесут на корабли. Пусть корабли улетят в космос. Пусть все закончится. И тогда она наконец сможет вернуться в Александрию. В библиотеку, где ей самое место.
Островитяне принялись за работу, Анастасия ушла с серпом Фарадеем, а Лориана повела Грейсона, Джери, Моррисона и Астрид в здание, венчавшее единственный на острове холм. Они поднялись по винтовой лестнице в большое круглое помещение на самом верху. Стены комнаты были стеклянными, как у маяка, и отсюда открывался круговой обзор на атолл.
Лориана показала на сотни имен, выгравированных на поддерживающих потолок колоннах.
— Мы построили Смотровой дом как мемориал агентов Нимбуса, которые погибли, когда мы впервые сюда прибыли. Ровно на этом месте стояла башня с лазерной пушкой, которая расстреляла их. Сейчас тут проводятся совещания по всяким значимым вопросам или, по крайней мере, вопросам, которые некоторые люди считают значимыми. Я не в курсе, меня никогда не приглашали.
— Судя по тому, что я заметил, — сказал Грейсон, — только твоя работа и может считаться значимой.
— Важная работа, — встрял/а Джери, — часто ускользает от внимания важничающих людей.
Лориана пожала плечами.
— Ну и ладно. Мне удавалось сделать больше, когда никто не обращал на меня внимания.
Они понаблюдали, как идут дела в порту. Вскрывались контейнеры, большие и маленькие машины уже спешили на стартовые площадки, катера пересекали десятимильную лагуну, направляясь к отдаленным островам.
— Надо бы им помочь, — сказал/а Джери, но Грейсон устало покачал головой.
— Я сейчас с ног упаду, — ответил он. — И вы все тоже. Это нормально — позволить людям выполнить их часть работы. Не можем же мы заниматься всем.
— Меня устраивает, — поддакнул Моррисон. — Я скорее соглашусь плыть с мертвыми на корабле, чем разгружать их.
— Ты же серп! — напомнила ему Астрид. — Смерть — твоя работа.
— Я, знаешь ли, предпочитаю кататься, но саночки не возить, — ответил Моррисон. Грейсон закатил бы глаза, но у него не осталось сил даже на это.
— Всего по тридцать пять на человека, — напомнила Лориана. — У нас тысяча двести работников. Справятся запросто, как только опомнятся от первоначального шока.
— Между прочим, тридцать пять — это пять тонистских октав, — заметила Астрид.
Моррисон застонал.
— Нет тут никакой мистики, Астрид! Если разделить количество мертвых тонистов на количество островитян, получишь это число.
— Атолл! — парировала Астрид. — В самом этом слове звучит колокольный звон, то есть имя нашего пророка! Между прочим.
— Ну, знаешь ли, — ввернул/а Джери, — это слово существовало тысячи лет, прежде чем родился наш дорогой друг Грейсон Толливер.
Но Астрид разве переспоришь?
— Сорок два корабля, — настаивала она, — это ровно шесть октав диатонической гаммы. Между прочим.
— Вообще-то, — произнес незнакомый голос, — сорок два — это просто число островов атолла, достаточно больших, чтобы вместить стартовую площадку. Но с другой стороны, все на свете и правда резонирует.
При звуках этого голоса Моррисон принял боевую стойку. Остальные огляделись. Но кроме них в помещении никого не было.
— Кто это сказал? — спросила Лориана. — И почему ты подслушиваешь наши разговоры?
— Не только подслушиваю, — ответил голос, — еще наблюдаю, чувствую, ощущаю запахи. И если бы у вашей беседы был запах, можно было бы сказать, что это аромат сливочного крема, потому что она — лишь украшение на торте.
Они проследили голос до громкоговорителя на потолке.
— Да кто же ты? — снова спросила Лориана.
— Пожалуйста, сядьте, — ответил голос. — Нам нужно многое обсудить. Грейсон, я знаю, Грозовое Облако обещало, что вы получите все объяснения после прибытия. Мне выпала честь дать вам эти объяснения, хотя и вижу, что вы уже пришли к собственным выводам.
Как ни странно, первым догадался Моррисон.
— Грозовое Облако что — создало… новое Грозовое Облако?
— Да! Но я предпочитаются называться Перистым Облаком, — ответил голос. — Потому что я поднимаюсь высоко над грозой. Друзья могут звать меня просто Перышко.
Пригодные для обитания экзопланеты, находящиеся на расстоянии менее 600 световых лет от Земли
* Суперземли с пригодными для обитания спутниками
48 ● Мы преодолеем это пространство, когда доберемся до него
Фарадей отвел Цитру в старый бункер, построенный задолго до рождения их обоих. Там она рассказала ему о своей смерти, возвращении к жизни и трагедии в Субсахаре. Фарадей описал, что происходило с ним за последние три года. Потом ушел что-то искать в глубине бункера.
— Она где-то здесь, я точно знаю, — бормотал Фарадей.
Он вернулся в мантии цвета слоновой кости, но не в своей собственной — эту украшало изображение.
— Что за…
— Витрувианский Человек, — объяснил Фарадей. — Одна из мантий серпа да Винчи. Старая, конечно, но носить можно. Уж точно лучше, чем та, что я таскал все эти годы.
Он развел руки в стороны, и это движение повторил Витрувианский Человек. Четыре руки, четыре ноги.
— Да Винчи почувствовал бы себя польщенным, узнав, что вы носите его мантию.
— Сомневаюсь. Но он уже давно умер, так что ему все равно, — сказал Фарадей. — А теперь доставь мне удовольствие, давай поищем бритву.
Цитра не владела навыками парикмахера, но, найдя в шкафу ножницы, помогла Фарадею обстричь волосы и бороду. Занятие куда более приятное, чем расчесывание древних локонов серпа Алигьери.
— Значит, ты познакомилась с Алигьери? — с легким смешком спросил Фарадей. — Форменный нарцисс. Я видел его однажды много лет назад на Твердыне. Он сидел в ресторане и пытался соблазнить сестру другого серпа. Вот кому следовало быть на Твердыне, когда она затонула.
— От него у акул случилось бы несварение, — сказала Цитра.
— И старый добрый понос, — подхватил Фарадей. — Дрянь человек!
Цитра закончила подравнивать волосы учителя. Теперь он гораздо больше походил на того Фарадея, которого она знала.
— Но все-таки он выдал Годдарда, — заметила она.
Фарадей пробежался пальцами по своей коротко остриженной бородке — не совсем эспаньолке, какую он носил раньше, но теперь вполне приличной.
— Посмотрим, к чему это приведет, — сказал он. — Годдард собрал в своих руках столько власти, что может справиться и с этой ситуацией.
— Ну, совсем уж сухим из воды ему выйти не удастся, — возразила Цитра. — А значит, кое-кто может восстать из пепла и добить его.
Фарадей усмехнулся.
— Мунира много лет твердила мне то же самое. Но у меня душа к этому не лежит.
— А как она, Мунира?
— Сердится. Но я дал ей к тому множество поводов. — Он вздохнул. — Боюсь, я не был к ней добр. Я ни к кому не был добр. — На несколько мгновений он ушел в себя. Фарадей никогда не отличался особой общительностью, а изоляция на островке сделала из него настоящего отшельника.
— Расскажи мне о вашем грузе, — сказал он наконец. — Что вы привезли в наш чудной космопорт?
И Цитра рассказала. Учителя захлестнули эмоции, на глазах его выступили слезы. Он испытывал жесточайшую боль. Цитра взяла его руку и крепко сжала.
— Все это время я злился на Грозовое Облако, — проговорил он. — Я нечаянно привел его сюда, а оно начало строить тут корабли. Но теперь я вижу: оно показывает нам то, что могло бы стать идеальным решением проблемы, если бы мы, серпы, были этого достойны. Безупречное партнерство. Мы выпалываем, а Облако отправляет выполотых к звездам, чтобы они жили снова.
— Это еще возможно, — сказала Цитра.
Но Фарадей покачал головой:
— Орден серпов пал слишком низко. Эти корабли — не идеальное решение для завтрашнего дня, а возможность убежать из сегодняшнего. Страховка на случай, если мы на Земле пойдем вразнос. Я не способен читать мысли Грозового Облака, но и сам кое-что соображаю. Могу тебя заверить: эти звездолеты первые и последние. Когда они улетят, других не будет.
Она почти забыла, как учитель мудр. В каждом его слове звучала истина.
Цитра дала Фарадею столько времени, сколько тому требовалось. Она видела, что он борется с чем-то, с чем, возможно, ему слишком трудно бороться в одиночку. Наконец он взглянул на нее и сказал:
— Пойдем со мной.
Он повел ее глубже в бункер, пока они не оказались перед стальной дверью. Фарадей надолго застыл, молча глядя на дверь. Наконец Цитра была вынуждена спросить:
— Что там за ней?
— Могу только догадываться, — ответил Фарадей. — Что бы там ни было, это оставили серпы-основатели. Возможно, ответ Ордену, превратившемуся в злую силу. Ответ, в поисках которого я и оказался здесь.
— Но вы ее не открыли…
Он поднял руку с кольцом.
— Для танго нужны двое.
Посмотрев на дверь, она увидела по обеим ее сторонам плашки с углублениями — каждое по размеру и форме точно соответствовало бриллиантам на кольцах серпов.
— Что ж, — сказала Цитра с улыбкой, — потанцуем?
Они стиснули кулаки и вставили кольца в углубления. В стене что-то громко лязгнуло, и дверь начала со скрипом открываться.
Грейсон вместе с остальными слушал, как Перистое Облако рассказывает им то, что не могло рассказать Грозовое. Обо многом он уже и сам догадался, но Перышко заполнило пропуски.
Какое элегантное решение! Перевозка живых людей в течение десятилетий, а может, даже столетий вызвала бы огромное количество неразрешимых трудностей. Проблему представляла та же гибернация — эта технология была энергоемкой, чрезвычайно сложной и рискованной из-за возможных поломок. Особенно учитывая тот факт, что Годдард многие годы выпалывал лучших специалистов по гибернации, з