— Пошли! — вновь позвал Сигурд.
Глаза старика блеснули влажными каплями, рассеянно скользнули по лицу бонда.
— Ступай, найди княжну, — склоняясь к уху Сигурда, прошептал Кьятви и подтолкнул его к дверям.
Со стороны сеновала послышались какие-то шорохи, негромкий смех. Смеялась женщина.
Бонд уперся, вывернулся из-под руки старика.
— Иди-иди, — продолжал подпихивать его тот.
Торговля научила Сигурда думать очень быстро.
— Я не спешу, — он опустился на скамью, похлопал ладонью рядом с собой. — Садись. Ночь нынче теплая.
Подчиняясь его жесту, старик присел подле бонда, принялся всматриваться в темноту сеновала. Там торчала рукоять воткнутых в крутой бок снопа вил, белели на земле клочья сена.
В сене что-то зашевелилось. Вновь хихикнула женщина, в луче лунного света мелькнула голая нога, локоть, плечо.
Жар окатил Сигурда, разлился в паху — выскользнувшая из сенных завалов женщина была невероятно соблазнительной. Ее стройное, тонкое, с высокой грудью и круглыми бедрами тело казалось юным, почти девичьим. Распущенные волосы доставали до ягодиц, покрывали их шелковой завесой. Теперь Сигурд верил словам рыжего слуги — обнаженная женщина никак не могла быть Гюдой, у которой волосы были намного короче. Но и Айшей она не могла быть — ее они оставили на драккаре. Разве что ведьма умела летать.
Продолжая хихикать, женщина повернулась, протянула руку, помогая выбраться из сена кому-то еще. Наклонясь вперед, она что-то горячо зашептала, потом вытянула руки, обвила ими шею вылезшего из снопа мужчины. Не обращая внимания на ее ласки, тот подтягивал штаны, пытался завязать узел на поясе. Она ластилась к нему, мешала.
— Пошла прочь!
Не ожидая толчка, женщина упала на землю, ее лицо высветило голубым лунным сиянием.
— Ингия? — узнал Сигурд.
Сухая ладонь старика зажала рот бонда. Другой рукой, неожиданно сильной, Кьятви сбросил Сигурда на землю:
— Тихо!
Упав, Сигурд угодил локтем в теплую липкую лужу. Перед ним промелькнула скамья, свесившийся с нее рукав полушубка, а под ним…
Круглое, плоское, как у дохлой камбалы, лицо толстенького привратника взирало на Сигурда широко открытыми мертвыми глазами. Рот был искривлен в невысказанной боли, горло рассекала длинная глубокая рана. Бедный служка был таким маленьким, что скамья скрывала его от чужих взглядов, поэтому Сигурд и не заметил его раньше.
— Приведи ту, вторую, — негромко приказал Ингии мужчина.
— Зачем? — Ингия подползла к нему, обняла руками его колени, запрокинула голову, словно ожидая поцелуя. — Я так долго ждала тебя! Вы послали к нам Стига, и я предала своего Бога. Я помогла Стигу, дала ему самую быструю лошадь, чтоб он быстрее привел тебя ко мне. Не моя вина, что по пути он не справился с простыми крестьянами и погиб. Но ты здесь, ты вернулся ко мне через столько лет. Помни, я помогла вам!
— Ты?! Да при чем тут ты, дура! — Мужчина склонился, накрутил волосы Ингии на кулак, оторвал ее от своих колен. — Приведи мне ту, другую женщину. Слышишь?
— Но зачем? Она плохая, некрасивая, — заныла Ингия. — Зачем она тебе?
— Я сказал, при…
Он осекся. В темном проеме монастырской двери появился худой высокий воин с факелом в руке. Отблески пламени прыгали по его обнаженной груди, высвечивали узор на плече — змея обвивала когти какой-то птицы с распластанными крыльями и острым изогнутым клювом. Воин вытянул руку с факелом перед собой, шагнул на двор. Ингия тонко пискнула и метнулась к своей пристройке. Скрывая ее, дверь глухо хлопнула, закачалась на старых петлях.
Кьятви отвел руку от лица бонда, прошелестел:
— Так вот кто к нам заявился…
— Кто? — не выдержал Сигурд.
Он уже понял, что варги заняли монастырь, даже догадывался как. "Она родом из варгов", — рассказывал про Ингию рыжий служка. Кровь оказалась сильнее Бога — сначала Ингия соблазнила привратника и отдала наворопнику [53] варгов Ветра, а потом, поняв, что сородичи уже близко, убила соблазненного парня и открыла ворота. Монахи не стали сражаться с находниками — ведь их Бог учил смирению, а не войне. Если варги не убили их, то, должно быть, теперь они, как и ранее, сидели в кельях и молились своему Богу.
Воин с факелом подошел к растерянно переминающемуся любовнику Ингии, осветил его лицо.
— Я приказал тебе охранять ворота.
Тот потупился, тихо произнес:
— Кто придет сюда ночью?
— Мы же пришли, — спокойно возразил его собеседник.
— Но Ингия раньше была моей женщиной. Очень давно. Она помогла нам, открыла ворота монастыря. Она хотела меня, как раньше. Пойми, Коракша…
— Ты шел сюда за ней?
— Нет, — голос незадачливого сторожа окреп. — Но я не давал обета избегать женщин, как монахи, живущие здесь.
— В капище на Шверинерзе ты плакал, обнимая труп своего брата. Ты хотел только одного — найти убийц и забрать у них его чистую душу. А теперь тебе нужны женщины? — Коракша укоризненно покачал головой, замолчал.
— Я не забыл брата! — выкрикнул его собеседник.
Коракша отвел в сторону факел, сгреб бедолагу за грудки. Они были почти одного роста, но, несмотря на худобу и возраст, Коракша выглядел сильнее.
— Это хорошо, Посвет, — прошипел он. — Утром мы двинемся на город. Мои слуги призовут твоего брата из мира тьмы, и он плечом к плечу встанет с тобой в битве. Ты должен быть сильным, чтоб помочь ему, а женщины отбирают у мужчин воинскую силу. Или ты хочешь подвести брата и вновь оставить его один на один с врагами?
Улыбка сползла с лица Посвета, губы скривились.
— Я буду готов.
Коракша оттолкнул его, вытер ладонь о покрывающую плечи шкуру.
— Вымойся. На тебе остался ее запах.
— Я буду готов, — повторил Посвет.
Коракша фыркнул, пошел к черной пасти монастырских дверей. Незадачливый любовник Ингии немного постоял, затем заторопился к бадье с водой, стянул с себя рубаху, спустил штаны, принялся пригоршнями плескать воду на голое тело. Даже издали Сигурд хорошо видел бугры мышц на его спине и изогнутый шрам под правой лопаткой.
Кьятви зашевелился. Медвежья шкура сползла с его плеч на землю, прикрыла застывшую лужу крови под ладонью Сигурда.
— Ты куда? — едва слышно прошептал бонд.
— Тшш. — Старик выудил из-за пояса широкий боевой нож, зажал его в зубах, встал на четвереньки.
Решение пришло само, без всякого усилия. Сигурд просто протянул руку и вынул нож изо рта старика, потом бережно отстранил Кьятви, примерился.
От скамьи до бадьи с водой было шагов десять, не более.
Сигурд подобрался, приготовился.
Посвет нагнулся над бадьей, опустил в ее башку.
— Давай! — острый кулачок Кьятви толкнул бонда меж лопаток. Сигурд метнулся к белой в ночном свете спине варга.
Десять шагов показались ему одним. Замахиваясь, бонд увидел две родинки под шрамом на спине Посвета и волоски на его шее. Нож вошел точно меж родинок. Сигурд не ожидал, что он пойдет так тяжело, поэтому налег на оружие всем телом, прижал всхлипнувшего варга к бадье. Словно во сне он заметил сухую стариковскую руку, выныривающую из-за его плеча. В руке блестел еще один нож — поуже, с тонким лезвием.
— Вот дурак! Горло… Горло режь, — прошипел Кьятви. Ловко заведя нож сзади под подбородок Посвета, он рванул оружие на себя и в сторону. Посвет захрипел, забулькал, задергался.
Кьятви вытер нож о край его рубахи, поглядел на агонизирующего врага, потом на Сигурда, привалившегося к варгу животом, посоветовал:
— Да отпусти ты его — не убежит.
Сигурд отступил. Продолжая биться в агонии, Посвет сполз по краю бадьи к его ногам. На его шее зиял огромный кровавый разрез, плескал брызгами на покрытую редкими кучерявыми волосами грудь. Борода и рот тоже были в крови. Бонд отвернулся.
— В другой раз глотку режь, иначе всех на ноги поднимет, — безмятежно взирая на умирающего варга, Кьятви сунул нож за пояс, огляделся. — О княжне забудь. Беги на пристань, скажи нашим, что варги в монастыре. Пусть идут за Бьерном.
— А ты? — растерянно выдохнул Сигурд.
Кьятви улыбнулся:
— Я тут подожду. — Протянул руку, требовательно раскрыл ладонь. — А нож верни. Без него тебе и бежать будет легче.
Сигурда перехватили сразу за воротами. Два рослых воина в кольчугах и островерхих шапках, отороченных мехом, столкнулись с бондом грудь в грудь, едва он вышел на тропу, ведущую с холма в город. Сперва Сигурд не понял, кто они и зачем пришли в монастырь в столь поздний и опасный час. Затем, признав стражей Бернхара, прижал палец к губам, выразительно оглянулся на темные стены монастыря и заторопился с объяснениями:
— Тише! Там варги… Варги в монастыре!
Один из стражей, бородатый, крепкий, с большими руками и круглым лицом, схватил бонда за плечо:
— Откуда знаешь?
— Я был там, внутри…
Воины переглянулись. Бородатый кивнул своему молодому, еще безусому дружку. Тот обошел Сигурда, встал со спины.
— Много их? — поинтересовался бородатый.
— Не знаю. Я видел двоих. Одного Кьятви убил, а другой, главный, ушел в дом.
— Кьятви?..
— Это урман из хирда Бьерна. Монахи выхаживали его.
Бородатый недовольно отмахнулся:
— Я знаю, кто он! Я спрашиваю — куда он делся?
— Там, — Сигурд указал на ворота. — Он остался там.
— Хорошо.
Бородатый мотнул головой, обращаясь к своему приятелю. Сигурд не успел обернуться, чтобы посмотреть, о чем безмолвно договариваются саксы — бородатый прыгнул на него, обхватил, как дровосек колоду. Сзади через голову бонда перелетела веревочная петля, оцарапала подбородок, оплела шею, стиснула горло. Дышать стало нечем, голова закружилась. Сигурд захрипел, попытался вырваться, но бородач усмехнулся, обдавая запахом рыбы.
— Куда?! Слаб ты с воинами тягаться. — Презрительно сплюнул. — Бонд!
За спиной Сигурда, затягивая узел, завозился его молодой дружок, громко, ничуть не таясь, поинтересовался:
— Может, прибить его? Чего зазря валандаться?