— Он хотел, чтобы я стал соучастником, — сказал Райли. — Он посылал мне записки. Он убил того, кто был со мной рядом. Он оставил мои отпечатки на орудии убийства. Он хотел, чтобы я тоже оказался замешан в его делах.
Но зачем? Зачем преступнику нужно было впутывать Райли?
Макдермотт кивнул.
— Сейчас криминалисты проверят вашу рану на голове, — сказал он. — И на руке. Лаборатория находится наверху.
Райли выпрямился и расправил свой пиджак.
— Вы хотите исключить тот вариант, что я сам нанес себе удар? — Он рассмеялся. — Ладно, хорошо. А когда игры закончатся, возможно, вы приступите к расследованию настоящих преступлений.
Макдермотт отвел Райли в криминалистическую лабораторию. Когда он спустился вниз, Столетти все еще находилась в комнате для допросов.
— Что-то здесь не так, — проговорила она.
Макдермотт опустился на стул.
— Ты говорила, что Райли помог тебе во время беседы с профессором?
Она кивнула:
— Олбани пытался кое-что утаить от меня. Я этого не заметила. А он все понял. Но как? — спросила она. Ее голос слегка дрогнул. — Думаешь, он просто пытался создать себе алиби?
Макдермотт не знал ответа на этот вопрос, но в предположении Столетти было разумное зерно.
— Райли сам предложил сопровождать тебя к Олбани. Именно он сообщил нам имя профессора.
— Райли довольно жестко вел себя с профессором, и у меня сложилось впечатление, что он действительно пытался разобраться в этом деле. — Похоже, эта мысль немного смягчила Столетти. — Но как тогда во всю эту историю вписывается случай с Амалией Кальдерон?
Макдермотт вздохнул.
— Возможно, он инсценировал нападение на себя, чтобы создать дополнительное прикрытие.
— Конечно, я не криминалист, — буркнула Столетти, — но непохоже, чтобы человек мог сам нанести себе такую рану, как у него на голове.
— Я не говорю, что он сам себя ударил. — Макдермотт покачал головой. — И не утверждаю, что Пол Райли убил всех этих людей. Но в его словах есть разумное зерно. Убийца хочет впутать его в свои преступления. Он готов на все, лишь бы некий Пол Райли оказался замешанным в этом деле. Почему?
Столетти задумалась.
— Возможно, — предположил Макдермотт, — он хочет, чтобы Райли помогал ему?
Столетти чувствовала себя не в своей тарелке. Она встала со стула и начала ходить по комнате для допросов. Макдермотт окинул ее взглядом. Хорошо сложена. Столетти говорила, что унаследовала фигуру от своей матери-немки — она была женщиной крупной, но подтянутой. Наверное, двое сыновей-подростков заставляли ее все время держать себя в тонусе. А может, она стала больше следить за собой после развода. Они почти не обсуждали подробности своих личных обстоятельств, но Макдермотт понимал, что последние три года он провел словно в раковине.
— Мне не нравится Райли, — призналась Столетти. — И все же, Майк, давай хорошенько обдумаем то, что мы сейчас обсуждали. Возможно, Кэсси убил кто-то другой, не Бургос. И Райли знал об этом. Он исключил из процесса ее дело, чтобы скрыть этот факт. А затем получил хорошую награду — Гарланд Бентли поручил ему представлять интересы его корпорации. И теперь кто-то открыл дверь, которую он пытался когда-то закрыть.
— Тот процесс сделал ему имя. — Макдермотт тоже поднялся. — Покончив с делом Бургоса, он занялся делами Гарланда Бентли и стал ворочать его миллионами. Неплохой мотив.
— Согласна. И вот еще… — добавила Столетти. — Если Райли действительно замешан в этом, мы должны сделать все, чтобы посадить его.
— Мы отпустим его, — решил Макдермотт, — но будем следить за ним и использовать его, если понадобится. И мне все равно, чего хочет Кэролин Пенри.
В тот момент Макдермотт не особенно переживал из-за того, что произошло во время следствия по делу Бургоса. Он займется этим позже. Сперва надо остановить кровопролитие. Если к этому оказался причастен профессор Олбани или Райли — возможно, их просто запугали. И сделать это мог только один человек.
— Давайте навестим Гарланда Бентли, — сказал он. — И свяжитесь со Сьюзан Доббс из лаборатории судмедэкспертов. Я хочу знать, что такое, черт возьми, «предплюсневая фаланга».
Когда криминалисты закончили обследование, я вышел на улицу, навстречу влажному вечернему воздуху, и позвонил Джоэлу Лайтнеру. Прежде чем я успел что-нибудь сказать, он сообщил:
— Я нашел Брэндона Митчема. Он живет в городе.
— Отлично.
— Сдай его полиции, — предложил он.
Я рассмеялся, хотя на самом деле мне было совсем не весело.
— Боюсь, полицейские сейчас гоняются за фантомами. Им не до этого, — сказал я. — Сам займусь им. Продиктуй мне адрес.
Пересечение улиц Макрей и Ричмонд. Лео припарковался на углу, взял бинокль и навел его на окна третьего этажа. Около широкого окна стоял большой холст на мольберте, на картине — яростные разводы фиолетового и красного. Как брызги крови.
Он появился у окна и дотронулся кистью до холста. Низкое вечернее солнце светило прямо на него, освещая видавшую виды рубашку и спортивные шорты. Его длинные густые волосы обрамляли красивое, мужественное лицо.
«А ты совсем не изменился, Брэндон».
Глава тридцать вторая
Сначала посмотри в зеркало заднего вида. Женщина на тротуаре выгуливает собачку. Еще одна дамочка совершает пробежку. Полшестого вечера. Солнце скрывается за домами. Никто не обращает внимания на Лео, никому нет до него дела. Но это даже к лучшему. Так ему будет проще сделать то, что он задумал.
Теперь улица опустела. Женщина с собакой свернула за угол, поблизости больше никого нет. Пора приниматься за дело.
«Посмотри в окно еще раз, выйди, забудь о растянутом сухожилии. Оглядись по сторонам. И перейди дорогу. Эвелин Пенри. Полиция. Эвелин Пенри. Полиция. Не самый лучший предлог, обычно я так не поступаю. Но выбора нет».
Лео почувствовал запах приправы карри, доносящийся из индийского ресторана, который располагался через несколько домов от него. Он сглотнул слюну, посмотрел по сторонам и, хромая, перешел улицу. Надо немного пройтись, чтобы расслабить сухожилия. Он подошел к кирпичному зданию и увидел табличку с надписью «Митчем» под звонком ЗБ. Нажал на кнопку. Послышался пронзительный звон.
«Я умнее его. Он мне поверит. Он должен. Полиция. Эвелин Пенри. Полиция. Эвелин Пенри».
Прошла секунда, потом раздался громкий звук. Голос проговорил:
— Да?
«Эвелин Пенри. Полиция. Эвелин Пенри. Полиция. Полиция, полиция, полиция».
Вслух он произнес только «полиция».
Последовала пауза. И снова вопрос:
— Вы по какому делу?
— Эвелин Пенри. — Он разжал и сжал ладони и вытянул шею.
В переговорном устройстве снова послышалось шуршание.
— А что с Эвелин?
— Нам нужно поговорить.
«Хорошо. Отлично. Нужно поговорить».
— Ладно… как скажете… я на третьем этаже.
— Откройте…
— Замок сломан. Просто откройте дверь.
Лео глубоко вздохнул. Он посмотрел на дверь и увидел небольшую щель.
Досадливо прикусил нижнюю губу.
«Я мог запросто войти. Без проблем проникнуть внутрь. Времени нет. Первый пролет лестницы пройден. Теперь остановись на площадке. Застегни куртку. Проверь еще раз фальшивый жетон в кошельке, надень очки. Вздохни. Ты полицейский. Ты полицейский… Я полицейский, Брэндон. Полиция, мистер Митчем. Нужно поговорить».
— Помнишь меня, Брэндон?
Они разбудили его. Это было совсем не сложно — он плохо спал. Ему снилась черная вода, заполняющая его легкие, он тонул…
Но теперь он проснулся. Услышал голоса. Гвендолин. Гвендолин Лейк снова приехала домой, второй раз с тех пор, как Лео перебрался в Америку и поселился здесь.
Он жил в гостевом домике позади большого дома. Лео подошел к окну и посмотрел. Он увидел их. Они слушали магнитофон, курили и пили. Кэсси, ее подружка Элли, Гвендолин и какой-то парень. Окно было открыто, до него доносилась громкая музыка и смех.
— Привет! — Кэсси помахала ему рукой. — Мы разбудили тебя?
Он покачал головой и улыбнулся.
— Это мой друг Брэндон. — Она указала на парня.
Лео помахал ему и отошел от окна. Но он слышал их.
Теперь заговорила Элли, он тут же узнал ее голос.
— Это был Лео, мой парень, — сказала она, и все рассмеялись. Даже Кэсси.
Лео снова лег в постель. Но не мог уснуть. Он открыл окно и стал слушать.
«Нет, Брэндон, ты не помнишь меня. Никто не помнит меня».
Он нагнулся, чтобы потереть ногу, а затем пошел, пока не поднялся на третий этаж. Дверь была слегка приоткрыта. Из-за нее выглядывал Брэндон.
— В чем дело, офицер?
«Офицер. Хорошо».
— Что случилось с Эвелин?
«Мертва».
Слово, которое он выговаривал с особой легкостью.
«Достань бумажник, смотри на него».
Брэндон глянул на значок, а затем более пристально посмотрел на Лео.
«Помнишь меня, Брэндон? Я помню тебя».
Митчем открыл дверь, но перегородил собой проход.
— Что с ней случилось?
Путь назад отрезан. Нет, не так он хотел сделать, но другой возможности нет…
«Убита». Еще одно слово, которое получалось у него хорошо.
Митчем пристально посмотрел на Лео, затем на бумажник, который он закрыл.
— Как, вы говорите, ваша фамилия?
«Я ничего тебе не говорил, Брэндон».
Лео протянул ему свой бумажник, как протягивал той женщине на парковке чек.
«Я просто пытаюсь сбить тебя с толку, Брэндон. Пока ты будешь открывать бумажник, я вытащу бритву, открою ее, наступлю тебе на ноги, чтобы ты не мог двинуться, и прижму лезвие к твоему горлу. И если дернешься… если ты дернешься, Брэндон…»
Глаза у Митчема расширились от ужаса. Он все понял.
«Возьми его свободной рукой за волосы, чтобы он попятился назад, пока ты будешь входить в квартиру. Закрой дверь, захлопни ее за собой. Запах… этот запах… Да, это была марихуана, как в дурке, куда ее проносили тайком. Говорят, время с ней течет незаметно. Но на самом деле после нее все вдруг начинает происходить как в замедленной съемке — медленно-медленно, словно это твой последний час в жизни…»