Я как раз взял пятый или шестой бокал «Сибил на дне» (какая же вечеринка без тематических коктейлей?), когда на горизонте возникла Клара Стэнтон. Сапфо вошла в гостиную, явно чем-то расстроенная, и вздохнула («Оказалось, это совсем не мой человек – а брат с очередной пассией»). Под «своим человеком» она, разумеется, имела в виду дилера. Этот особый язык – из текстов Velvet Underground, как будто она и в самом деле их поклонница, а не жертва журнала Tatler, – был еще одной дурной привычкой Сапфо.
– Пожалуй, пойду принесу им чего-нибудь выпить – а ты пока их займи.
Едва завидев меня, ее брат – Гораций, Гераклит, черт знает, как там его звали на самом деле, – сбросив на шезлонг потрепанную норковую шубу в стиле Мика Джаггера, энергично пересек комнату. Я был только рад этому, а когда понял, что его «очередная пассия» – Клара Стэнтон, то с трудом поверил в собственное везение.
– Привет, дорогая, – поздоровался я, чмокнув ее в щечку и слегка касаясь ладонью поясницы. – Сто лет не виделись!
– Да неужели, – холодно отозвалась она.
Я чуть отстранился, чтобы получше ее разглядеть, – и только тут увидел выражение лица, будто застывшее, под стать голосу. Чем это я успел так обидеть Клару?
– Не желаешь угоститься? – спросил я, встряхивая кубики льда в своем бокале.
– А что там?
– Предпочитаю не знать, – пожал я плечами. – Судя по всему, Сибил считает все ингредиенты частью своего собственного бренда: Lillet, Campari, болиголов…
– Пожалуй, не откажусь – немного выпить не помешает.
Смотрела она куда-то сквозь меня, явно в поисках кого-нибудь из знакомых.
– Господи, Клара, такое ощущение, что ты пытаешься от меня отделаться.
– Ну надо же, какая проницательность! – наконец улыбнулась она.
Спустя час, допивая, кажется, семнадцатый по счету коктейль, я вдруг осознал, что беседую с противным братцем.
– Так ты друг Клары? Из Оксфорда? – спросил он, растягивая слова и выдыхая облако ароматизированного сигаретного дыма.
– А вы как познакомились?
– Вообще-то в Нью-Йорке, – хохотнул он – как будто посещение Нью-Йорка уже само по себе было достижением. – Она работала в газете, нас познакомил мой старый школьный приятель. Может, ты тоже с ним знаком – Джулиан Гресфорд?
В горле у меня пересохло.
– Так, смутно. Давно не пересекались.
Я допил остаток коктейля и вдруг заметил, как трясутся руки. Неприятно.
– И как поживает Джулиан? – спросил я, стараясь не выдать волнения. Потом, как будто издалека, услышал, как мой собственный голос задает тот самый вопрос, который волновал меня больше всего: – Девушки на горизонте не видно?
Брат вскинул брови:
– Девушки? Ты точно знаком с Гресфордом?
Что ж, значит, по крайней мере она не с ним. Или «они» – кто знает. Главное – Астрид живет не у Джулиана. Уж такую красавицу, как Астрид, тупой братец Сапфо ни за что бы не пропустил. И еще кое-что, размышлял я про себя, высвободившись из его клешней и направляясь к бару: этот придурок, похоже, понятия не имеет о том, что нас с Джулсом связывает общее прошлое. Это значит, что Джулс не слишком об этом распространяется; значит, он никому не рассказывал о том, что случилось. Эту самую фразу я повторял про себя, лихорадочно ища в баре шотландский виски. «Он никому не рассказывал о том, что случилось». Лишь осушив стакан до дна (Сапфо плохого в доме не держит) и закурив, я вдруг понял, почему Клара так холодно себя со мной вела. От этой ужасающей мысли в голове зашумело; я чувствовал, как пульсирует в висках, как едко жжет глаза. Все звуки вокруг слились в невнятный гул. Я зажмурился, вновь ощутив тошноту. Если Джулиан рассказал Кларе, значит, мог быть и кто-нибудь еще? Кому еще он мог рассказать? Сквозь неясный шум – голоса, музыка, звон бокалов – пробивался звонкий смех Саф. Она как раз зачитывала отрывок из романа Сибил Лонгфорд. Я представил злорадную колонку, которую та напишет, когда случившееся в Греции станет достоянием общественности. Пожалуй, сегодня я точно напьюсь по-настоящему.
Несколькими мучительными часами позднее я все-таки умудрился поймать Клару, когда она уже собиралась уходить. К тому моменту я был уже сильно пьян и ноги сами вывели меня в коридор, где она как раз надевала пальто. Я чувствовал, что душа моя вот-вот покинет тело, и мысленно приготовился к разговору с ней. Толкнув входную дверь, я преградил ей проход.
– Клара, милая. Я знаю, почему ты так себя ведешь, и мне очень важно, чтобы ты выслушала мою версию событий.
– Мик… – резко начала она.
– Нет, послушай. Ты должна меня выслушать. Ты ведь знаешь, что за человек Джулиан. Это все его бредовые фантазии! И я это терпеть не собираюсь, – тут я икнул. Выходило совсем не так пафосно, как я рассчитывал.
– Джулиан? Он-то ко всему этому каким боком?
– Что, прости?
– О господи! Это точно в твоем стиле – свалить свою вину на другого! Ты правда думаешь, что я не хочу с тобой разговаривать из-за того, что Джулиан что-то там сказал? Думаешь, мне не плевать на его мнение?
Я моргнул. Рука сама собой опустилась, и она, воспользовавшись этим, схватила ручку.
– Майкл, – сказала она. – При нашей последней беседе я была в чем мать родила, и мы были так близки, что у меня вся кожа пропахла твоим дешевым одеколоном.
Тут она принюхалась и снисходительно улыбнулась:
– Слава богу, ты им больше не пользуешься.
И добавила, уже переступив порог:
– Даже не позвонил. И, судя по этой низкопробной тусовке, ты себя так и не нашел?
Когда ее силуэт растворился в ярко освещенном и устланном ковром коридоре, скрылся за сверкающей чистотой лестницей, меня пронзил электрический разряд облегчения. Я едва не расхохотался. Вернувшись в гостиную, я на волне эйфории взял из стопки томик Сибил Лонгфорд, откашлялся и, когда все вокруг умолкли и приготовились слушать, стал читать его вслух.
Рекомендуем книги по теме
Сердце Аделаиды
Хлоя Делом
Я должна кое-что тебе сказать
Кароль Фив
Палома
Анн-Гаэль Юон
Это не лечится
Анна Лукиянова