и названиями и аббревиатурами чуть ли не из всех букв алфавита. Но ведь они и не запрещали именно эти исследования.
Спина снова зачесалась. Несомненно, лечение Каро должно было повлечь за собой рост оптовой цены на лаймовый сок.
После очередной лечебной процедуры, заключавшейся в том, что она разделась догола, влезла в ванну и через плечо поливала себе спину соком, Каро оделась и взяла папку с материалами по Лоррейн, сестре Джулиана, – первому человеку, которому ей предстояло установить имплант. Она внимательно изучила досье Лоррейн, состоявшее из анализов, психологического обследования и рентгено- и прочих «грамм». Все производило благоприятное впечатление, как и простая серая папка, о которой Джулиан не упомянул, с медицинскими досье Молли, Барбары, Ральфа Игана и медицинских сестер.
И последней она открыла толстую папку с подобранными самим Джорджем Вейгертом материалами по его теории. Страницы были сплошь покрыты формулами, графиками, длинными абзацами, состоявшими из одних непонятных физических терминов. К счастью, Вейгерт дал себе труд составить «Краткое введение», аккуратно разделенное на главки под названиями: «ВСЕЛЕННАЯ», «ВОСПРИЯТИЕ И СОЗНАНИЕ», «ЗАПУТАННОСТЬ», «КОНСЕНСУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ», «ПРОСТРАНСТВО», «ВРЕМЯ» и, как ни странно, «СМЕРТЬ».
Она прочитала «Введение» от начала до конца, немного посидела, растерянно моргая, перечитала еще раз, положила на стол и уставилась на листочки бумаги, как на бомбу, которая может взорваться, если прикоснуться к ней еще раз.
И она еще подозревала, что создание вселенных это всего лишь галлюцинации!
Ее профессиональный язык тут не годился. И Каро обратилась к жаргону школьных лет.
– Господи, – сказала она вслух, – ты мне мозги компостируешь!
Но она понимала, что все это донельзя серьезно.
14
– Будь оно все проклято! – воскликнул Сэм и выпрямился, сидя в постели. Вейгерт подумал, что цвет лица его старого друга этим утром стал заметно лучше, хотя очки чуть ли не падали с исхудавшего лица. Сэм походил на целеустремленного, чрезвычайно разумного хорька. – Я-то думал, что ей можно доверять, – сказал он, пробежав глазами распечатку.
– Дело не в доверии, сэр, – сказал Бен Кларби с чуть заметной улыбкой.
Вейгерту, стоявшему около двери, не понравился ни тон сотрудника службы охраны, ни эта улыбка. Откровенно говоря, и сам Кларби никогда ему не нравился. Молодой человек умудрялся держаться одновременно и подобострастно, и надменно, и Вейгерт не мог понять, как ему это удается.
– Дайте мне распечатку, пожалуйста.
Кларби взял бумагу из рук Уоткинса и передал Вейгерту.
– Первое письмо она отправила в тот же день, как приехала, а второе – сегодня утром? – спросил Уоткинс.
– Да, сэр. И телефонные разговоры, и текстовые сообщения только с сестрой и ни с кем больше. С нашей точки зрения, все совершенно безобидно. У сестры проблема с ребенком, которого хотят передать под опеку.
– Вы слушали ее разговоры по сотовому телефону? У вас есть такая возможность? – неуверенно проговорил Вейгерт.
Кларби с явным изумлением повернулся к нему:
– Это совсем нетрудно, если есть нужное оборудование.
Вейгерт посмотрел на Сэма:
– Мы же договорились не делать ничего незаконного.
– Здесь наблюдение за электронными коммуникациями работников на рабочем месте разрешается законом. – Пауза. – Сэр.
Вейгерт прочитал первое послание.
Эллен.
Позвони мне, как только сможешь. Доделала ли Кайла карту первых тринадцати колоний из теста? Как у нее получилось? Когда она показывала ее мне, от побережья Джорджии отваливались крошки.
Ты спрашивала, что представляет собой проект. В нем много работы по картированию мозга, как раз в моем вкусе, хирургия, сходная с DBS (и не говори мне, что не помнишь, что это такое – я знаю, что помнишь). Я подписала договор о неразглашении, в котором запрещено рассказывать кому бы то ни было что-то еще. Скажу только, что я в восторге. Не знаю, сколько нужно будет здесь пробыть, но если я буду тебе позарез нужна, СРАЗУ СООБЩИ ОБ ЭТОМ! Если потребуется, я смогу сорваться домой в ту же минуту.
Наш двоюродный дед – этакий сухарь. Диккенсовский персонаж с гениальными мозгами ученого. Впрочем, это трудно представить по рассказу. Других имен назвать тебе не могу, скажу только, что среди начальства есть еще один блестящий пожилой ученый с милейшим характером, который, впрочем, немного занудный, и компьютерщик – сногсшибательный красавчик, но весьма назойливый. Остров очень красивый. Океан я видела только из самолета, но надеюсь…
Остальное Вейгерт наскоро пробежал глазами. О проекте больше ни слова. Немного лжи (насчет восторга от проекта и возможности в одну минуту улететь домой) явно подпущено для того, чтобы успокоить сестру. Вейгерту нравилась такая верность своей семье. Но «еще один блестящий пожилой ученый с милейшим характером, который, впрочем, немного занудный» – неужели это о нем? Уоткинса наверняка взбесило сравнение с диккенсовским персонажем, пусть даже и гениальным. А Джулиан, выходит, «весьма назойливый»? Вейгерт такого за ним не замечал.
Второе письмо было короче.
Сестренка, позвони мне, как только побеседуешь с юристом. Если она не сможет сегодня же вернуть Кайлу домой, тоже звони, возможно, я смогу что-нибудь предпринять. Если денег, которые я выслала тебе ночью, не хватит, дай знать, я постараюсь еще чем-нибудь помочь тебе. Если суд потребует организовать для Кайлы психологическую помощь, я с первой же получки вышлю тебе деньги. Такое тоже возможно.
Держись, Эллен. Мы справимся. Ты самая лучшая мама, какую я только знаю. Удивительно, если вспомнить нашу мать, но это чистая правда. Если потребуется, я прилечу домой и заявлю это в суде под присягой. Слово нейрохирурга, пусть даже и оклеветанного, должно что-то значить.
С любовью,
Каро
– Сэм, договор о неразглашении не нарушен. Тут нет ни слова о содержании проекта, – сказал Вейгерт.
– Она не должна была вообще ничего говорить о проекте, – ответил Уоткинс. – Ничего. И где она взяла деньги, которые перевела сестре на юриста?
– Не знаю, – сказал Кларби. – Взламывать ее учетную запись «ПэйПал» действительно незаконно и может привлечь внимание, которое нам совершенно ни к чему.
– Не надо. Ладно, Кларби. Доставляйте мне все ее относящиеся к делу электронные письма, как только она их напишет, и расшифровки телефонных разговоров, которые, по вашему мнению, мне следует прочесть. И скажите Эйдену, чтобы он делал то же самое.
– Скажу.
На этот раз без «сэр», отметил про себя Вейгерт. И разве не Эйден Эберхарт считается начальником Кларби? А говорил он так, словно наоборот.
Когда Кларби вышел, Сэм сказал:
– Джордж, я знаю: тебе не нравится, что служба безопасности читает электронную переписку моей племянницы и слушает ее разговоры. Но это лишь до тех пор, пока она не начнет оперировать. Тогда уже мы будем в ней уверены.
– Я и сейчас в ней уверен.
Взгляд Сэма снова посуровел.
– Да что ты! И почему? Она что-то тебе говорила?
– Она много чего мне говорила. И ей еще предстоит много чего узнать, но можешь не сомневаться, что после этого она останется. Сэм, лучше расскажи, как ты себя чувствуешь. Камилла сказала, что ты снова вынужден лежать в постели, потому что инфекция возобновилась.
– Камилла слишком много себе позволяет. Я в полном порядке.
Это было вовсе не так. Вейгерт тут же вспомнил, как они с Сэмом проводили каникулы в Альпах, как раз перед тем, как Сэм вернулся в Америку, передав свою преподавательскую должность ему, Вейгерту. Сэм, не имевший никакого альпинистского опыта, рвался вперед, не выбирая дороги, и на снежном поле провалился в трещину ледника и сломал ногу. Он уверял, что в полном порядке, до тех пор, пока спасатели, ругая по-немецки бестолковых американцев, которые, ничего не соображая, лезут в горы, не вытащили его из ямы и не начали спускать вниз. Вейгерт знал немецкий язык и очень радовался, что Сэм им не владел.
– Я хочу сейчас разыскать Кэролайн и еще раз поговорить с нею о проекте, – мягким тоном сказал Вейгерт.
– Отлично, – ответил Сэм и закрыл глаза.
Он не услышал, как Вейгерт спросил:
– И почему это «занудный»?
15
Во время поездки с Молли и Барбарой на пляж Брак-риф, находящийся в западном конце острова, Каро, хоть и не без усилий, смогла выбросить из головы головоломные теоретические построения Вейгерта. Барбара взяла один из имевшихся на базе джипов. Они погуляли босиком по песку у края невообразимо голубой воды, а затем удостоили своим вниманием магазинчики, где торговали традиционными местными ювелирными изделиями. Барбара купила серьги, а Молли – браслет. Каро, ни на минуту не забывавшая, как плохо у нее с деньгами, только любовалась. Она периодически проверяла телефон – нет ли сообщений от Эллен по поводу встречи с юристом.
После пляжа они заехали выпить в бар курортного отеля. Молли, которая, как оказалось, могла без видимых признаков опьянения поглощать огромные количества алкоголя, рассказывала о своих отношениях с мужчинами. Она предпочитала «плохих и сексуальных мальчиков». Недавно она попробовала заняться сексом в море с молодым инструктором подводного плавания.
– Главная проблема в том, – сказала она, – что вода сразу смывает естественную смазку.
– По-твоему, проблема только в этом? – удивилась Барбара. – А не в акулах, в этих… электрических скатах и любопытных туристах?
– Рифовые акулы практически не бывают опасными, – ответила Молли.
– Но если вы там сильно дергались…
– Конечно, мы дергались. Ему же двадцать два года. Парни в этом возрасте не понимают изящного секса.
– Не могу представить, чтобы хоть кто-нибудь подумал об изящном сексе, находясь под водой и без лубриканта, – сказала Каро.
– В общем, этот метод я не рекомендую, – важно заявила Молли и тут же расхохоталась так громко, что туристы за соседними столами стали оглядываться на нее.