– Это что еще такое? – резко спросила Каро.
– Чёточник молитвенный. Местное растение с ядовитыми семенами. Но Эйден…
– Какой там токсин?
Джулиан взглянул на экран телефона.
– Абрин.
Глаза Кэролайн широко раскрылись:
– Много?
– Лайл не сообщил. Возможно, он не знает. Он говорит, что надежных методов его определения нет, поэтому и лабораторные анализы ничего не показали, но симптомы говорят, что это он. А как действует абрин?
– Он проникает в клетки организма, препятствует выработке ряда белков и постепенно повреждает внутренние органы. Все зависит от того, сколько было усвоено, потому что от абрина нет антидота. У Эйдена были галлюцинации или приступы?
– Об этом Лайл не сообщал.
– Хороший признак. Он…
– Каро, я не знаю. Это эсэмэска, а не полная история болезни. Я могу поручиться лишь за то, что Эйден ни за что не стал бы совать в рот какие-нибудь бобы или листья местных растений.
– Бен хорошо разбирается в местных растениях, – медленно сказала Каро. – Когда он вез меня с того места, где я вымазалась в соке девичьей сливы, то показывал и называл мне множество растений, которые могут быть опасны.
У Вейгерта по спине побежали ледяные мурашки.
– Он называл чёточник? – обвиняющим тоном спросил Уоткинс.
– Не помню.
Молчание. Нарушил его, неожиданно для самого себя, Вейгерт:
– Вызывайте полицейских. Они смогут отыскать Кларби быстрее, чем мы, и арестуют за попытку убийства.
– Нет! – повысил голос Уоткинс. – Никаких копов! Они и так уже невесть что себе навоображали насчет того, чем мы тут занимаемся. И все это из-за женщины, которую вы, Джулиан, бросили!
Вейгерт заметил, как взгляд Кэролайн остановился на Джулиане.
– К тому же, – уже спокойнее продолжил Уоткинс, – мы не знаем, действительно ли это Кларби отравил Эберхарта, чтобы сдвинуть график операций. Ведь задержек и без того было множество с тех пор, как этот балбес Дэвид Уикс утонул из-за собственной глупости. Полиция сильно затормозит нашу работу, а то и вовсе заставит прекратить ее. Так что никаких копов.
– Но ведь было покушение на убийство, – настаивала Каро. – И зачем Бену…
– Никаких копов! И не забывайте, доктор, что вы должны установить мне имплант!
– Но скрывать возможное преступление – значит стать соучастниками…
– Но в графике операций первым по очереди все еще иду я, верно? – перебил ее Айвэн.
– Доктор Уоткинс, – встряла Камилла, – я говорила вам, и доктор Ласкин, что очень опасно вставать без помощи, что вы можете упасть, и…
– Сэм, Каро уже говорила, что пока что не будет вас оперировать, потому что… – заговорил Джулиан.
«Роуз, помоги мне. Все рушится прямо на глазах. Помоги».
Но на сей раз в голове Вейгерта не прозвучало никакого ответа.
22
Ни разу еще Каро не видела Джулиана в таком возбуждении. Сейчас это был не учтивый выдающийся гений, жонглировавший людьми, как деревянными чурбачками. Как только они вышли из комнаты Уоткинса, Каро взяла его под локоть и спросила:
– Как вы считаете, что следует рассказать Тревору? И всему медицинскому персоналу?
Джулиан остановился.
– Боже, об этом я и не подумал… Знаете что, соберите всех вместе и сообщите о похищении. С минимумом подробностей. Хотя постойте, Тревору расскажите все. Он из руководящего состава. Предупредите всех – Каро, это важно! – чтобы не говорили, не писали по электронке или в эсэмэсках никому за пределами базы, а также не упоминали об этом при людях Джеймса, тем более не обсуждали с ними. И не говорите им о наших подозрениях, что Бен отравил Эйдена чёточником. Вообще не говорите, что Эйден был отравлен, ограничьтесь сообщением, что ему становится лучше и что уже через несколько дней он вернется сюда. Думаю, что с Тревором лучше поговорить до общего собрания. А я сейчас соберу свою команду и сообщу о том, что мы займемся проверкой кода. Мы расположимся в большом конференц-зале в Третьем крыле, и, наверно, понадобится и зал службы безопасности.
– Медикам самое место в больнице, – ответила Каро.
В больничной комнате отдыха она первым делом успокоила все еще плачущую Розиту («Я думала, что Бен сидит в уборной! Там горел свет, а он еще вечером жаловался на запор!») и отправила ее созывать весь медицинский персонал на совещание к 07:30. Потом включила кофеварку, и сразу же в комнату вошел Тревор, на ходу заправляя рубашку в брюки.
– Каро, что-то не так? Что случилось?
– Тревор, закройте дверь. Скоро соберется весь наш персонал, но Джулиан просил меня рассказать вам больше, чем остальным.
Они сели за круглым столом посреди комнаты. Под неуместно веселое бульканье кофеварки и сильный аромат кофе Каро принялась рассказывать о ночном несчастье. Тревор слушал молча, не отрывая пристального взгляда от ее лица.
– И можно лишь гадать, что Бен собирается делать с этими данными, потому что для того, чтобы воспользоваться ими, нужны миллионы долларов, – закончила Каро.
– Я вижу несколько вариантов, – сказал Тревор. Он вдруг резко поднялся, подошел к кофеварке, застыл возле нее на насколько секунд и, не прикоснувшись, вернулся обратно и сел. Провел ладонью по редеющим волосам, почти в точности повторив жест Джулиана; вот только волос у него было раз в десять меньше. Его лицо казалось бесстрастным, но глаза пылали сдерживаемой яростью, поразившей Каро.
– Совершить этот невероятный научный прорыв… нечто удивительное и… трансцендентное, перед чем можно лишь благоговеть, получить доказательство трансцендентного уровня, к которого человечество алкало с доисторических времен… чтобы использовать все это для…
– Для чего? Тревор, какое же применение Бен может найти для этих материалов?
Тревор опять встал и подошел к кофеварке. На сей раз он наполнил две чашки и поставил одну перед Каро.
– Я могу лишь предполагать. Но теория Джорджа в совокупности с программами и оборудованием Джулиана позволяет конкретному человеку создать новую ветвь вселенной, столь же «реальную», как и вот эта, сделать там все, что заблагорассудится, а потом предоставить ей возможность существовать без своего создателя. В Африке я видел, что́ подобное необузданное могущество может сотворить с беззащитной деревней. Альтернативная вселенная в дурных руках…
– Я не берусь судить о теории Джорджа, поскольку не владею математикой, но я не видела никаких доказательств того, что происходящее во время послеоперационных сеансов связи с компьютером представляет собой нечто иное, кроме как сконструированные галлюцинации. И, – она решила, что обязана внести это уточнение, хотя и не знала зачем, – Джулиан и Уоткинс знают о моей позиции.
– Ну… – протянул он, в очередной раз удивив Каро, – не стану утверждать, что полностью верю в теорию Джорджа. И не приму окончательного решения насчет того, как относиться к ней, до тех пор, пока вы не установите мне имплант. А пока что постараюсь относиться ко всему непредвзято. Нет, я не имею в виду, что вы… Каро, я надеюсь, что вы не увлекаетесь покером. Мысли читаются по вашему лицу едва ли не лучше, чем объявления на большом табло Таймс-сквер.
– Вроде бы никому пока что не удавалось с такой легкостью читать мои мысли, – растерянно возразила она.
– Никому? – повторил он, отхлебнул кофе и поморщился. – Значит, я один такой проницательный.
Прежде чем она придумала, что сказать на это (и стоит ли вообще что-то говорить), в дверях появилась Розита.
– Доктор, все собрались.
Каро кивнула и встала. Все медики базы, одетые явно впопыхах и растрепанные, включая Барбару и Молли, собрались вокруг сестринского поста. Каро рассказала о том, что Бен Кларби похитил исследовательские материалы, о требованиях Джулиана ничего не сообщать об этом посторонним. Закончила она на более бодрой ноте: группа Джулиана проверяет все данные, Бена ищут. Эйден благополучно поправляется и, возможно, уже завтра вернется на базу. Операции по имплантированию продолжатся по графику, и следующим будет Айвэн Кайвен.
– Исследования продолжаются, несмотря ни на что, – заверила она. – Есть какие-нибудь вопросы?
Вопросов не оказалось. То ли сотрудники были слишком ошарашены новостью, то ли она удачно все изложила. Но когда они уже расходились, вопрос нашелся у Барбары:
– Неужели Кларби украл карты мозга? И данные нашего анализа?
Об этом Каро не подумала – а ведь они с Барбарой рассчитывали, что это будет эпохальная публикация. У нее чуть ноги не подкосились.
– Не знаю. Я спрошу Джулиана.
Она решила не откладывать. Оказалось, что Бена не интересовали ни записи визуальных впечатлений пациентов, ни карты мозга, ни исследовательские материалы в этой области – только то, что относилось к программированию чипов и связанных с ними компьютеров, чтобы создать… Что?
Когда, закончив оперировать Айвэна, Каро и Тревор размылись, оказалось, что в коридоре поджидает Барбара.
– Как прошла операция? – спросила она.
– Как по маслу.
У Айвэна, мастера неуместных высказываний, оказался самый красивый мозг из всех, какие Каро случалось видеть. Начиная оперировать мозг (как правило, у пациентов постарше, но это не обязательно), нейрохирург сталкивается с проблемами, не выявленными в должной степени в ходе предоперационной МРТ. Медленно растущие астроцитомы на ранней стадии. Зарождающиеся аневризмы. Мелкие мальформации. А вот у Айвэна ничего такого не было. Этот мозг был так же чист от аномалий, как его обладатель – от правил общения. Имплантация чипа не вызвала ни малейших трудностей.
– Прекрасная работа, доктор, – похвалил Тревор. Он наблюдал за каждым движением Каро, но она, к немалому своему удивлению, совершенно не волновалась из-за того, что ее контролирует более опытный хирург. Где-где, но в операционной она была вполне уверена в себе.
– Каро, – сказала Барбара, – Уоткинс хочет, чтобы мы во второй половине дня зашли к нему и отчитались о картографировании мозга.