– Анжелика умерла, – сказала Эллен.
– Я знаю. Эллен, это я, Каро.
– Каро… – Во взгляде промелькнуло узнавание, но тут же угасло. – Анжелика умерла.
– Да. Но… нет, Эллен, смотри на меня, – я пришла, чтобы сказать тебе кое-что важное. – Каро набрала в грудь воздуха и оглянулась. Ей было очень важно не дать оснований считать себя неуравновешенной. Где угодно, но только не здесь. – Я знаю, как ты тоскуешь по Анжелике. Я тоже тоскую. – Анжелика глядит из колыбельки и дарит Каро одну из своих столь редких улыбок. Каро расхаживает взад-вперед по гостиной, прижимая Анжелику к груди и ощущая ее нежное детское тепло. Она собралась с силами и заставила голос не дрожать: – Послушай меня, сестренка. Я знаю, как ты сможешь снова увидеть Анжелику.
– Анжелика умерла.
– Да. Но послушай… нет, смотри на меня… я хочу, чтобы ты мне доверяла.
Каро взяла сестру за руку. Да, все складывалось именно так, как она думала. Ей необходимо было увидеть Эллен своими глазами, прежде чем принять решение, прежде чем запустить механизм для выполнения этого решения. Вот она и увидела сестру. Эллен пребывала в очень тяжелом состоянии – так же, как и их отец когда-то. Но Каро была здесь и была готова помочь Эллен. А рядом с их отцом, после того как сестер лишили наследства, не оказалось никого.
– Мы с тобой всегда доверяли друг другу, правда? – сказала она. – Ты с самого начала знаешь, что я работаю у нашего двоюродного деда, который ведет секретную программу исследования мозга. Ты ведь помнишь, да? Конечно, помнишь. Ты умница и понимаешь, что я говорю. В этой секретной программе сознание человека переходит в другие вселенные, и в какой-то одной из этих вселенных Анжелика остается жить. И не просто жить – там она здорова. Не в воображении, а на самом деле, но через твое сознание. Остаться там надолго тебе не удастся, но ты сможешь попасть туда и увидеть Анжелику. Живой, в реальном мире. Реальном, Эллен!
– Анжелика умерла, – сказала Эллен, но, кажется, уже не с той безжизненной апатией, что прежде. Или ей показалось? И продолжила: – Я хочу умереть. Кайле будет лучше без меня. А Анжелика умерла.
Каро удалось скрыть потрясение и заставить себя и дальше говорить ровным голосом:
– В этой вселенной Анжелика умерла, но в других вселенных этого не случилось. Ты сможешь видеть ее, обнимать ее, разговаривать с нею.
Лицо Эллен оживилось. Ее глаза сверкнули. Голова дернулась. Она ударила сестру в лицо с такой силой, что у Каро лязгнули зубы и рот наполнился кровью.
Этот порыв высвободил что-то в Эллен: хотя бы частичное осознание себя и любовь к сестре, которую она питала с рождения.
– Ох! Я сделала тебе больно! – воскликнула она, стащила с себя свитер и принялась вытирать кровь, стекающую по лицу Каро на рубашку.
Каро негромко охнула, сплюнула кровь в скомканный свитер и ощупала лицо. Боль горела огнем в челюсти и отдавалась вверх. Но нос не был сломан, и все зубы вроде бы остались на месте. Зато теперь Эллен смотрела на нее, а не в пустоту, и Каро поспешила воспользоваться моментом.
– Анжелика умерла, – сказала Эллен.
– Поверь мне хотя бы еще разок, черт возьми! Это же я, Каро!
Эллен кивнула медленно, с усилием, как будто в шее у нее стоял проржавевший шарнир.
– Каро. – И затем: – Увидеть… Анжелику… снова.
– Да. В другом… месте. Ты сможешь навещать ее. – В ее памяти прозвучал голос Джорджа: «Нет никаких «здесь» или «там», вы ведь это понимаете, правда?»
– Прости меня, – сказала Эллен. – Прости, пожалуйста. Но я… я смогу… ты сможешь… – Из ее глаз хлынули слезы.
В коридоре послышались шаги. Каро поспешно встала спиной к двери, загородив собой сестру.
– Доктор, у вас все в порядке? – спросила санитарка.
– Да, благодарю вас! – пропела Каро. Потом она несколько дней удивлялась тому, как ей удалось изобразить этот певучий, радостный тон. Такая манера говорить была ей вовсе не свойственна, а уж когда ей разбили лицо… Шаги удалились.
Каро стерла остатки крови из-под разбитого носа. С минуты на минуту ушибленное место распухнет и синяк нальется краской.
– Эллен, слушай меня внимательно. Чтобы снова увидеть Анжелику, тебе необходимо выйти отсюда и переехать туда, где я работаю, на Кайман-Брак. А чтобы тебя отпустили, ты должна есть, разговаривать во время групповых занятий, делать все, что тебе скажут. И вот еще что. Это очень важно. О том, что я сказала тебе, нельзя говорить никому. Ни доктору, никому вообще. Это тайна. Если скажешь кому-нибудь, то не сможешь увидеть Анжелику.
«Из жалости я должен быть жесток». Откуда же эта цитата? Тревор наверняка знает.
– Да. Это тайна.
Поняла ли она? Каро уставилась быстро заплывающим глазом на сестру и решила, что поняла. Эллен снова стала собой – примерно так же, как не были собой Лоррейн, и Вейгерт, и Айвэн, пока оставались присоединенными к машине, но возвращались к прежнему «я», когда ее отключали. Это относилось к какой-то духовной сфере, а не к физиологии мозга, и Каро не желала соваться в эту область.
Она сунула окровавленный свитер в сумку, вытащила другой, первый попавшийся, из стоявшего в палате шкафа и надела его поверх закапанной кровью рубашки.
Свитер, естественно, был ей очень велик. Каро наклонилась и поцеловала сестру, а та сказала только:
– И долго?
– Это будет зависеть от того, как ты станешь себя вести. Делай все, что тебе говорят. А мне пора идти.
– Да, – сказала Эллен. И добавила: – Ты спасла меня, когда я тонула в фонтане.
Где сейчас витали мысли Эллен? Где-то в прошлом? Понимала ли она, что на самом деле происходит?
Лицо Каро отчаянно болело. Она быстро шла по коридору, держась вплотную к стене. Будь у нее шляпа, она могла бы низко надвинуть ее на лоб и хотя бы частично прикрыть ушиб полями. Ну почему у нее нет шляпы? Почему она не догадалась купить ее себе?
Она расписалась у выхода с этажа у дежурного, который с любопытством посмотрел на нее, но ничего не сказал. Выйдя из больницы, она вызвала «убер» и попросила отвезти ее в самый дешевый отель рядом с аэропортом. Она предполагала улететь ближайшим рейсом, но теперь оказалось, что нужно хотя бы несколько часов пересидеть в гостинице. Из машины она успела отправить электронное письмо Вейгерту. Ей снова понадобилась его помощь. Он был единственным, кто мог – пожелал бы – помочь ей исполнить задуманное.
Портье лишь мельком взглянул на нее. Может быть, в этот «Эконо-лодж» то и дело приходят женщины с разбитыми лицами? Продолжая думать об этой ерунде, из-за которой, однако, настроение делалось еще хуже, Каро нашла на этаже автомат для изготовления льда, завернула кубики в тонкое колючее полотенце, села в номере в кресло и приложила компресс к лицу. Перед этим она приняла таблетку завалявшегося в сумке ибупрофена. Зазвонил сотовый телефон. Джулиан. Она не стала отвечать.
Эллен вернулась. В некотором роде. Временно. И, возможно, закрепить это возвращение удастся лишь в том случае, если Каро сможет выполнить свое обещание: создать иллюзию существования живой Анжелики в альтернативной вселенной. Эллен всегда была более романтичной и внушаемой, нежели Каро, и вполне могла поверить в реальность иллюзии и успокоиться душою. И спастись. Личность Эллен уже начала всплывать из бездны депрессии, как затонувший корабль, который поднимают с морского дна.
И что все это говорит о личности? Может быть, что она полностью представляет собой результат воздействия обстоятельств, и когда они меняются, меняются и основные свойства личности? Отец Каро, превратившийся из жалкой мыши, не осмеливавшейся пискнуть, в мужчину, у которого хватило решимости покончить с собой. Кайла, превратившаяся из разговорчивой и жизнерадостной девочки в угрюмого ребенка, каждым своим действием выплескивающего ярость. Эллен была полна жизнерадостности и всегда готова была пошутить над чем угодно, но тяжелый удар сломил ее.
Каро держала у лица ледяной компресс и расхаживала по комнате. Гостиничный номер имел в длину десять шагов и восемь в ширину. Холодной водой удалось лишь частично отмыть кровь с рубашки. Каро высушила ее имевшимся в номере феном для волос и снова надела поверх нее свитер Эллен. Посидеть с компрессом – походить, посидеть – походить.
Джулиан позвонил еще раз, а потом еще. На четвертый раз она ответила и сказала, с трудом шевеля распухшими губами, что прилетит на Кайман-Брак последним рейсом, прибывающим в восемь вечера. Звонил также Тревор, и хотя Каро не ответила, ее согрел сам факт звонка. А потом она сама сделала единственный важный звонок – Джорджу. В электронном письме она написала, что зайдет к нему поговорить, когда вернется, но у нее не было сил ждать. Эллен не могла ждать.
Разговор оказался длительным.
Когда она в конце концов отправилась в аэропорт, выйдя из гостиницы через боковую дверь – плата за номер автоматически списывалась с ее кредитной карты, – ее лицо переливалось цветами кожуры нескольких сортов тыквы.
Душа и мозг. По меньшей мере одна составляющая этой пары вполне материальна. Но Джордж верит, будто мозг сам по себе представляет собой умозрительную конструкцию, является элементом реальности, порожденной сознанием. Каро, в свою очередь, поможет Эллен поверить в это. Порой приходится хвататься за то, до чего ты способен дотянуться.
При условии, что Джордж сумеет убедить Джулиана и Уоткинса дать ей эту зацепку.
31
По зрелому размышлению Вейгерт решил сначала поговорить с Джулианом, без Сэма, и сделать это до возвращения Кэролайн на базу. Вейгерт не хотел, чтобы эту беседу прерывали, поэтому ее следовало провести либо в комнате Джулиана, либо у себя. Он предпочел второй вариант, попросил Джулиана зайти к нему «по вопросу чрезвычайной важности» и принялся приводить в порядок стопки корректур, журналов по физике и диаграмм, громоздившиеся на письменном столе и на дополнительном столе, который он умудрился втиснуть в комнатушку.
– Вижу, трудитесь над книгой, – сказал Джулиан. – Так почему же вам так срочно понадобилось встретиться со мною?