Однажды он так сильно загорелся хип-хопом, что решил записать альбом в этом стиле. Причем не абы как, а вживую! Он устроил небольшой концерт в легендарном кафе «Стирка», где час что-то читал под биты. Рэп-альбом впоследствии так и не вышел. В интернете есть пара записей с того мероприятия. Слушать, скажу сразу, сложновато, но интересно – как факт, как примету времени.
Весной 2009 года мы с Лехой поссорились. В общем-то, наверное, ту ситуацию можно и нужно было решать не на повышенных тонах, но мы оба – люди крайне эмоциональные. Результатом нашего конфликта стало удаление сайта и полный разрыв каких-либо связей. Он перестал звонить, я перестал ходить на его концерты.
Но не прекратил слушать «ПТВП». Я внимательно отслеживал все релизы: что-то нравилось, что-то не особо, но в целом – не разочаровывало. Люди, подробно знавшие о нашем конфликте, недоумевали, мол, как так, так сильно разругались, а ты продолжаешь его слушать.
– А что, наши личные дрязги делают творчество «Последних Танков В Париже» хуже? – отвечал я.
Осенью 2014 года басист моей группы сагитировал меня пойти на концерт «ПТВП» в клуб «Зал Ожидания». В том году у них вышел роскошный альбом «Ключи от всех дверей», и концерт был по большей части посвящен именно этому событию.
Я стоял метрах в пяти от сцены и смотрел на Никонова. Он очень изменился. Не постарел, нет… Скорее возмужал. Если раньше он брал зал хаотичным метанием по сцене, то тут я увидел монолитную самодостаточную фигуру: каждый его жест и шаг были словно бы высечены из гранита – твердые, четкие, весомые. Больше не было того «чертика из табакерки», но был настоящий герой рок-н-ролла в хорошем смысле этого слова. Особенно это стало очевидно, когда он, замерев у микрофона, затянул одну из самых необычных и мистических песен «ПТВП» – «Сказка»:
Из дорог на край
Дыма без конца
Улетают в рай
Новые сердца.
Мы идем домой.
Через полтора года, 1 января я вновь оказался на концерте «Последних Танков В Париже». Полный клуб беснующихся людей и снова та самая монолитность Никонова, возвышающегося над толпой: ни одного лишнего движения, ни одного лишнего слова – только давящая откуда-то сверху энергия. Темная? Светлая? Это был не концерт, это был ритуал.
На следующий день я, не особо рассчитывая хоть на какой-то ответ, написал Лехе во «Вконтакте» спасибо за концерт. Он ответил мне, прислав эмодзи в виде сердца. Мы начали потихоньку общаться снова.
Летом 2019-го я позвал Леху в прямой эфир в свою программу на «Радио ШОК». В назначенное время стоял и ждал его у ворот, ведущих на территорию бывшего завода, где базировалась наша студия.
Леха Никонов в гостях на «Радио Шок» в 2019-м
Никонов вышел из такси, быстро зашагал в мою сторону.
– Славон, привет, сколько мы не виделись? Десять лет? Да ты вообще не изменился! – протараторил он, пожав мне руку, и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
Из интервью с Лехой Никоновым на «Радио ШОК» в программе «Специальный выпуск» от 13.08.19 г.
Мы с тобой встретились сегодня, чтобы проанонсировать твою лекцию, которую ты проведешь 21 августа в клубе Mod. Лекция будет посвящена литературе. Расскажи, что заставило тебя предстать в амплуа лектора?
Я уже года два читаю лекции. Началось все с того, что мы сидели с пацанами на квартире, я что-то накидывал про поэзию. А они мне говорят, мол, Леха, нормально накидываешь, давай ты лекцию устроишь! Я попробовал провести одну, потом прочитал еще три про русский футуризм… А в лекции, которая будет, я подведу некоторые итоги предыдущих, расскажу, как сам пишу стихи, отвечу на миллион вопросов, пройдусь вкратце по всему Серебряному веку, по его представителям. Я буду говорить о том, о чем не принято говорить в среде литературоведов, которые «кастрируют» поэзию, представляя ее очень однобоко. Поэты ведь были живыми людьми со своими недостатками и достоинствами.
Можно ли называть твоих читателей и слушателей «ПТВП» поклонниками?
Сомневаюсь. Что такое поклонники? Пришел, поклонился?
В 2017 году ты сказал, что не веришь науке.
Ну и я тебе скажу почему! Черную материю когда открыли? В 2011-м? Черную энергию чуть попозже. Другими словами, ученые сказали, что 80% реальности не изучены, и мы назвали ее темной энергией. Есть еще десять процентов – это темная материя. Другими словами, девяносто процентов реальности мы никогда не изучим. Ученые! А у поэтов, по-моему, этот процент совсем другой!
В одном из интервью ты заявил, что смерть – главное событие жизни. Ты боишься смерти?
Это не я сказал, а Паскаль. Я его процитировал. Конечно, боюсь. Это неизбежное событие, но мы постоянно отгоняем мысли об этом, стараемся не думать о нем, но ведь оно действительно важное. Интересно, что все заняты вопросом, а что будет после смерти, но никто не задается вопросом, а что было до рождения! Это же то же самое, только в другую сторону.
Тропилло
У каждой эпохи есть свой символ – знак, человек, песня. Есть те, что олицетворяют собой тот или иной этап истории, но есть и символы переходящие, постоянно трансформирующиеся.
Андрей Владимирович Тропилло непосредственно связан с «золотым» периодом ленинградского рока. Тропилло как звукорежиссер и саундпродюсер работал, наверное, над всеми легендарными рок-альбомами восьмидесятых. Через его руки прошли «Алиса», «Кино» и многие-многие другие.
Его имя я видел на заднике пластинок, а логотип издающей компании «АнТроп» украшал их цветастые обложки.
Сам себя Андрей нередко называл первым пиратом Советского Союза. Благодаря его стараниям советская молодежь услышала The Beatles, Rolling Stones, Led Zeppelin и даже The Cure.
Помню, как на один из дней рождения Лехи Никонова я приволок ему в подарок на концерт в «Пятнице» изданный Тропилло на виниле первый альбом The Cure. Винил купил на распродаже в филиале Castle Rock’a на Думской накануне. Охранник в клубе, увидев у меня в руках пластинку, недоумевая спросил:
– Ты чего, диджей, что ли?
Подарок мне казался символичным: Никонов любит The Cure, а «ПТВП» издали на «АнТропе» свой альбом «2084» – пластинка некоторым образом объединила эти два феномена эпохи.
То, что в начале нулевых Тропилло все еще занимался записью и изданием музыки, меня удивило. Все-таки для меня он был человеком «того» времени и никак не «бился» с современностью. Однако я ошибался.
Его студия находилась на Цветочной улице, относительно недалеко от станции метро «Московские ворота». Сложно сказать, какую выгоду имел сам Тропилло со всего этого, но он регулярно выпускал диски молодых и не очень музыкантов, не беря с них за это ни копейки. Может быть, конечно, деньги ему приносили продажи CD, но, как мне кажется, учитывая каталог его студии, не особо большие.
Одно время в тусовке рокеров ходила легенда о том, что Тропилло купил где-то в области старинный особняк, установил там холодильные камеры и занялся крионикой – замораживал до лучших времен безнадежно больных и только что умерших людей: у кого было денег больше – замораживал целиком, у кого меньше – только голову. Когда я как-то впрямую спросил его об этом, он, грамотно лавируя между аргументами, изящно ушел от ответа. Настолько изящно, что продолжать спрашивать его об этом больше не захотелось.
Тропилло – человек-загадка и современный мифотворец. Он не боится сплетен и слухов, часто даже сам их распускает – чего стоит только его заявление, что настоящий Кинчев сгорел, и теперь вместо него в «Алисе» поет двойник! Может быть, конечно, все это он сказал метафорически, но звучало убедительно настолько, что продолжать расспросы на эту тему журналист, бравший то интервью, не решился.
Для меня то, что «АнТроп» продолжает существовать, открылось именно после выхода «2084» «Последних Танков В Париже»: на корешке диска увидел знакомый логотип. Выяснилось, что Тропилло всерьез занялся «ПТВП», активно помогая группе как с записью, так и с тем, что в его представлении было пиаром.
– Славон, – позвонил мне как-то Никонов, – Тропилло сейчас издает два сборника, хочешь интервью у него взять?
– Что за сборники? – я представил себе очередные унылые подборки из разряда «Золотые хиты русского рока» или что-то подобное.
– Трибьюты. Один Маяковскому, другой Майку Науменко. Мы в обеих пластинках участвуем.
– Это уже интересно. А есть телефон?
– Есть конечно, записывай!
Взять интервью у Тропилло – это действительно классно! Так подумал я, записывая его номер в блокнот. Как-никак этот человек для меня был и остается олицетворением музыки, которую я все-таки, хоть и не так рьяно, как раньше, люблю до сих пор. Послушайте, например, «Энергию» «Алисы», особенно песню «Ко мне». Послушайте не просто как трек, а как образец звукозаписи. И, слушая, держите в голове, что альбом записывался не в навороченной студии где-нибудь под Лондоном, а по факту в кружке звукозаписи для пионеров, куда под видом юных ленинцев, соблюдая все возможные и невозможные условия конспирации, проникали будущие легенды русского рока.
Я много читал о Тропилло, и для меня он был абсолютно мифическим человеком, неким «серым кардиналом» русского рока, его крестным отцом и демоном-искусителем одновременно. Особенно сочно про него в своих книгах писал вокалист легендарной группы «Санкт-Петербург» Владимир Рекшан. Правда, Владимир Ольгердович, как мне казалось, опасаясь связываться с мистикой, рисовал больше образ не инфернального существа, а прощелыги и комбинатора. Хотя, может быть, он был и прав! Но, с другой стороны, а что мешает быть потустороннему Тропилло еще и великим комбинатором?
Первый раз Андрея Владимировича я увидел в апреле 2005 года на сцене «Юбилейного» во время очередного концерта, посвященного вручению ежегодной премии журнала Fuzz. Он вышел для вручения призовой статуэтки forte в номинации «Лучший альбом 2004 года» группе «ПТВП».