Одутловатый, с неряшливыми седыми волосами, в потасканном, испачканном чем-то белым пиджаке. Поздравив Никонова, он быстро скрылся за кулисами.
Как рассказывал редактор Fuzz’а Долгов, Тропилло влетел в «Юбилейный» минут за пять до своего выхода: под мышкой насос, а в руках что-то резиновое и комом смятое – это был сдутый гигантский шар. Белая припорошенность его пиджака на сцене объяснялась тальком от надувного атрибута. В течение нескольких песен «ПТВП» он этот самый атрибут собственноручно накачивал с помощью насоса, чтобы в нужный момент выкатить его на сцену.
Для меня явление Тропилло на том мероприятии было, несомненно, знаковым – материализовалась еще одна легенда!
Получив от Никонова номер Тропилло, я без промедления ему позвонил.
– Да, – ответил мне надтреснутый голос.
– Андрей Владимирович, здравствуйте, мне ваш номер дал Леха Никонов…
– Ближе к делу, говори, – сразу обратился на «ты» мой собеседник.
Я как мог кратко объяснил ему, что хочу взять интервью в поддержку двух спродюсированных им сборников и что для этого как бы надо бы встретится.
– Так давай встретимся, приезжай завтра к кинотеатру «Прибой». Знаешь, где это?
– Знаю, – соврал я.
В конце прошлого века виниловые пластинки не считались эстетской экзотикой – практически у каждого дома были проигрыватели. Конечно же, не такие «монстры», как у современных меломанов, чаще небольшие чемоданчики, крышка которых представляла собой динамик с подставкой.
Звук у таких проигрывателей оставлял желать лучшего, но за неимением качественной аппаратуры был не только терпим, но и единственно возможен: винил был в ходу больше, чем кассеты.
Тропилло называет себя первым российским пиратом, и это недалеко от истины – пластинки с западным роком, изданные на «АнТроп», были практически у каждого меломана.
На пластинках красовалась надпись, что, дескать, запись сделана с трансляции. Кто и когда вел трансляцию, не уточнялось, но зато спасало издателя от целого ряда юридических проблем.
Обложки для «тропилловских» винилов практически повторяли оригинальные, но ключевое здесь не «повторяли», а «практически» – они были перерисованы, и часто с небольшими изменениями. Например, на битловском «Сержанте Пеппере» в толпе исторических личностей можно было обнаружить самого Тропилло и главного российского битломана Колю Васина. Это и прочие подобные креативные решения опять-таки спасали Тропилло от возможных разборок с правообладателями.
Вишенкой на торте винилостроения от Андрея Владимировича являлось то, что практически все пластинки, как гласила надпись на конверте, были изданы некой полумифической организацией «Продюсерский Центр рок-н-ролльных приходов Единой Евангелическо-Лютеранской Церкви России».
В назначенный час я стоял рядом со зданием кинотеатра «Прибой» на Васильевском острове. Перед кинотеатром лежала гигантская надувная подушка, а внутри проходил очередной фестиваль имени Сергея Курехина.
Я подождал минут десять. Потом еще пять. Андрея Владимировича не было. Вечернее солнце пекло, из «Прибоя» доносились приглушенные звуки музыки. Достав телефон, я набрал номер моего визави.
– Ты уже на месте? – будто бы не он опаздывал, а я, начал, не поздоровавшись, разговор Тропилло.
– Да, жду вас.
– Считай до десяти.
– Что?
– Говорю же, до десяти считай. Вслух.
– Зачем?
– Считай.
– Хорошо. Один, два, три…
На счет «десять» из-за угла вынырнул черный «мерседес». Автомобиль подъехал прямо ко мне, будто сама открылась дверь.
– Залезай, – Тропилло сидел за рулем.
На кресле рядом с ним лежали какие-то диски.
– Диски можешь выкинуть, я их произвожу, у меня их много. Или себе забирай.
Я выбрал второе.
Известно, что Тропилло любит театральные эффекты. Не удивлюсь, если он все то время, пока я его ожидал, ждал моего звонка, чтобы разыграть всю эту сцену с отсчетом.
Но одно дело читать про такие приколдэсы, а совсем другое – быть непосредственным участником его очередной постановки. Это сразу обескураживает и даже обезоруживает.
Андрей вдавил педаль газа, и «мерседес» понесся по улице.
– Будем кататься и говорить, – бескомпромиссно и как-то по-барски сказал Тропилло.
– Хорошо, – я достал диктофон.
Интервью закончилось символически – на Невском проспекте. Не удивлюсь, если и этот момент также был срежиссирован Тропилло.
– Да, сами-то диски, о которых мы говорим, возьми, – Тропилло открыл бардачок и достал оттуда две пластиковые коробочки. – И на них рецензии напиши. А статью, как выйдет, завези мне на Цветочную, я тебе еще дисков всяких подарю.
Дома я расшифровал запись, послушал диски, написал про каждый по заметке, отправил тексты в редакцию.
Из статьи «Андрей Тропилло: памяти М» // «Техно Бизнес Маркет». – 2005. – № 10 (121)
В апреле этого года фонотеки меломанов пополнили сразу два новых диска-трибьюта: пластинка-посвящение пятидесятилетию со дня рождения Майка Науменко и сборник песен на стихи Владимира Маяковского «Живой Маяковский». Над обоими релизами работал известный петербургский продюсер и звукорежиссер Андрей Владимирович Тропилло. С ним мы и будем говорить.
Как вам пришла идея сделать эти два трибьюта?
Трибьюты выходят всегда к каким-то юбилейным датам. В этом году исполнилось 75 лет со дня смерти Маяковского – он был убит 14 апреля 1930 года. Кто-то, конечно, говорит, что это было самоубийство, но я думаю, он был убит: на его одежде не обнаружили следов пороха, а это говорит о том, что выстрел был произведен с расстояния не менее метра. Трудно представить, что у Маяковского такие длинные руки. Скорее они были длинными у кого-то другого. Посвящение Маяковскому – это не первый мой опыт трибьюта, а Майк… Он был просто моим хорошим другом, и в этом году ему исполнилось бы 50.
Какие у вас лично ощущения от проделанной работы?
Мы привыкли считать, что Маяковский – поэт революции, поэт-трибун, на самом деле он очень нежный поэт, а никакой не трибун. Хотя то, что он поэт революции, – легко почувствовать, просто когда вы читаете или слышите его стихи. Я, записывая трибьют Маяковскому, почувствовал, что мы живем в предреволюционный период, что нами управляет временное правительство. Я это почувствовал физически, потому что я работал с поэтом революции. И если вы не верите, прослушайте две композиции с диска – песню «Вам!» группы «ПТВП» и песню «Штык, Браунинг, Бомба!» группы «Облачный Край», и вы почувствуете, что остается только сказать – долой временное правительство!
Вы упомянули «ПТВП». Вам не кажется, что Алексей Никонов – вокалист и фронтмен группы, вполне может сейчас занять место Маяковского?
Я говорил и буду говорить, что Алексей Никонов – русский поэт современности. Его лирика – коктейль из Маяковского и Аполлинера, было бы странно, если бы он не участвовал в трибьюте. Не сын лейтенанта Шмидта, но сын Маяковского. Это тоже хорошо.
Расскажите, как вы отбирали исполнителей для трибьюта Майку Науменко? Чем руководствовались?
Если говорить о трибьюте Майку Науменко, мне были интересны именно ремейки, а не кавер-версии его песен. Ремейк подразумевает некое переосмысление материала. Например, рэггейщики, они и будут играть рэгги, даже если это песни «Зоопарка». Меня часто спрашивали, почему на обеих пластинках так мало так называемых мейнстримовых музыкантов. Ответ простой – они, как уже известные актеры, играют самих себя, они считают, что достаточно того, что их голос узнаваем, и если проблеют кое-как чужой текст, то и будет хорошо. Нет, это не будет хорошо.
Когда статья и рецензии вышли, я связался с Тропилло.
– Вы просили привезти вам журнал.
– Ну так привози, – сказал он. – Завтра привози, сегодня я занят.
– Да я сегодня как-то и не…
– Вот я и говорю! – перебил он меня. – Завтра я весь день на студии. Приходи, меня спросишь.
– А студия-то где?
– Записывай адрес. Там придешь, я тебя встречу. Позвони, как дойдешь.
Студия «АнТроп» базировалась на территории завода «Мелодия».
Я поднялся из метро, вышел на улицу, кое-как перешел Московский проспект, свернул на Лиговский. Судя по карте, идти нужно было куда-то туда.
Поплутав по улицам, я вошел в здание проходной:
– Можно пройти на студию Андрея Тропилло?
– Музыкант? – спросил меня охранник.
– Журналист.
– Понятно.
Нужный корпус отыскался быстро, я набрал Тропилло.
– Заходи туда. Там лестница. Не потеряешься.
Встретил меня не Тропилло, а Рекшан: оказалось, что он работает на «АнТропе». Он провел меня в какое-то офисное помещение, заваленное коробками с дисками. Именно заваленное, а не благородно заставленное.
Тропилло пришел минут через пять. Удивительно, но без салютов, хлопушек и прочих спецэффектов.
– На, держи, – он запустил руку в какую-то коробку и выудил оттуда два диска «Народного Ополчения». – Принес журнал?
– Да, – я протянул ему пару экземпляров.
Он открыл на нужной странице и углубился в чтение.
– Неплохо, – резюмировал он. – Меня обычно перевирают, а у тебя вроде все, как я и говорил. Только не хватает желчи. Я тут прямо хороший такой. Неужели ничего не сказал провокационного?
– Нет, – честно ответил я. – Могу запись принести.
– Не надо, верю, – улыбнулся он, – ты заходи еще. У нас часто что-то выходит, я тебе еще дисков дам.
Собственно, о том, как Тропилло работал с музыкантами, я узнал, как говорится, «на собственной шкуре».
Летом 2009 года моя группа записала свой очередной альбом. В то время с интернетом было туго, и физическое издание еще было актуальным.
Я позвонил Андрею Владимировичу:
– Моя группа альбом записала. Хочу вам дать послушать. Вдруг заинтересует.
– Ну так давай мне его сюда, послушаю.
Мы договорились встретиться у ближайшей ко мне станции метро. Тропилло подъехал на своем «мерседесе», забрал диск и умчался по каким-то своим потусторонним делам.