– Я не думаю, я знаю! – отрезал Виштальский. – Хочешь что-то изменить в этой жизни – живи!
– Ладно, уговорил.
Пожилой комит оглядел трапперов и спросил:
– Итак, кто хочет прогуляться к Красным Скалам? Есть желающие?
Трапперы хранили угрюмое молчание. Потом, с трудом поднявшись, вышел Лосс.
– А если мы наденем кольчуги и черные плащи, – спокойно спросил он, – то нам, что, за своими же придется охотиться?
– А ты предпочитаешь быть жертвой охотника? – ухмыльнулся комит.
– Я предпочитаю остаться самим собой, – по-прежнему спокойно сказал Лосс. – Скакать да на мечах биться – это не для меня. – Обернувшись к Зессу, он печально измолвил: – Прощай, сынок.
– Отец, не надо!
– Надо, Зесс. Надо! Только не иди за мною, выбери себе иную тропу. Прощай.
Лосс спокойно вытащил из рукава длинный и тонкий ритуальный кинжал.
– Отец!
Давид вцепился в Зесса. Тот рванулся, но обмяк.
– Отнимите нож у старого дурака! – приказал комит.
Рыцари бросились к Лоссу, но тот уже всадил острие себе в грудь, рывком прокалывая сердце. Вздрогнув, он поник и упал, складываясь, разбрасывая руки, обращая лицо к небу.
Давид поморщился.
– Что рожу кривишь? – неожиданно взъярился комит, углядев его гримасу.
– Я привык уважать старость, – ответил Давид.
– А, так ты тоже жаждешь провертеть лишнюю дырку в пузе?
– Все там будем, – философски заметил Виштальский. – Но я не тороплюсь.
Комит подошел поближе и остановился напротив Давида.
– Королю пойдешь служить, колдун? – прямо спросил он.
Давид поклонился и учтиво сказал:
– Всегда к услугам его высокородия.
– О-о… – вымолвил комит. – И какую же услугу ты готов оказать нашему королю?
– Любую, – серьезно сказал Виштальский.
– О-о… – повторил комит и обернулся к своим рыцарям. – Младший приор Нанг! – подозвал он. – Как тебе этот боец?
Подбежавший Нанг, краснолицый усач с перстнями на каждом пальце, хищно улыбнулся.
– Не знаю, ваше великославие, – пробасил он, – в бою я его не видал!
– Так убедись.
– Это можно! – расплылся в ухмылке Нанг. Младший приор занял меч у одного из своих подчиненных и протянул его Виштальскому.
– Продержишься против меня хотя бы пять ударов сердца, – заявил он, – и я беру тебя в оруженосцы!
– А если я продержусь дольше? – улыбнулся Давид. Нанг захохотал, блестя великолепными зубами, и вдруг нанес молниеносный вертикальный удар. Виштальский отбил его и сам сделал выпад. Нанг ушел поворотом корпуса влево. Дава занял выжидающую стойку, развернувшись к противнику боком, расставив ноги пошире и подняв меч.
Нанг неожиданно перекинул клинок в другую руку. Лезвие просвистело в опасной близости, но не достало Давида, не царапнуло даже, а вот галактисту удача не изменила – его меч чиркнул по плащу Нанга, рассекая серебряный позумент.
Младший приор отпрянул и резко опустил оружие.
– Стоп! – рявкнул он и проворчал в сторону комита: – Годен.
Тот кивнул и спросил Виштальского:
– Звать как?
– Тавита Вишту, кхенти.
Его великославие подбоченился и важно проговорил:
– Тавита Вишту! Согласен ли ты мечом и сердцем служить нашему королю, когда война и когда мир?
– Согласен! – отчеканил Давид.
Комит вынул из ножен короткий парадный меч и провел острием по груди и животу Виштальского – от левого плеча наискосок вниз и от правого плеча. Крест-накрест.
– Сим посвящаю тебя в оруженосцы, Тавита Вишту, – торжественно объявил кхенти. – Будь готов всегда и везде оберегать свою честь и умножать славу короля!
– Всегда готов! – отчеканил Давид.
– Стать в строй!
Вспомнив с благодарностью наставника, гонявшего его по плацу, Виштальский четко развернулся, прошагал и занял место в строю.
Покосившись на соседа, он спросил:
– А кто этот… расфуфыренный?
Сосед хмыкнул.
– Это сам Морр-но-Дау-но-Куллу-но-Сасса, – ответил он. – И не вякай больше, усек? Оруженосцам слова не полагается!
– Усек, – присмирел Дава.
А набор «в ряды» продолжался. Подошел угрюмый Зесс, добрел, волоча ногу, растерянный Зогг.
– Вас бы всех, сволочей, распластать, на кусочки порезать, – цедил Зесс, клоня голову и зыркая исподлобья.
– Рыцари тут ни при чем, – осадил его Давид.
– Да ну?!
– Вот тебе и «да ну»! Это просто солдаты, они получили приказ и выполнили его. А вот Хамм-Ло.
– Ну… – задохнулся Зесс. – Найду этого гада – два дня дохнуть будет!
– Поддерживаю и одобряю.
Больше полусотни трапперов и ведунцов заняли место в строю. Девушек и женщин отвели в шатры, стариков прогнали вон.
– Набирают кого попало, – пробрюзжал кто-то рядом с Давидом. – И с каких только помоек сгребают? А ты потом служи… с этим.
Виштальский напрягся. Обернувшись, он увидел рослого латника с лицом невыразительным и неприятным – тоненькие губы стягивали маленький рот в куриную гузку, бусинки глазок сбегались к крошечной пипочке носика.
– Ты что-то сказал? – холодно осведомился Давид. Рыцарь ухмыльнулся, показав мелкие желтые зубки.
– Я немного расстроен тем, – проговорил он доверительным тоном, – что в ряды славной гвардии заносит то неотесанных рыбаков, провонявших пометом осьмируков, то вовсе голозадых ведунцов.
– Тебе морду давно били? – по-прежнему холодно спросил Виштальский. – Хочешь, чтобы я тебе освежил впечатления?
Рыцарь презрительно выпятил губу.
– Я к тебе обращаюсь! – повысил голос Дава. – Слышишь, ты, дерьмо на палочке?
Это мудреное оскорбление гвардеец понял не до конца, но суть уразумел. И тут же схватился за меч. Товарищ его, бледный и длинный как жердь, рявкнул:
– Он без оружия, Фасс!
Фасс, морща кнопку носа и воинственно топорща усики, сдернул с себя перевязь с мечом. И тут же набросился на Виштальского, мутузя воздух мосластыми кулаками. Именно воздух – Дава легко ушел с линии атаки и дожидался в сторонке, пока Фасс догадается, куда излить злобу сердечную. Рыцарь развернулся и тут же попал на хук справа. «Поплыл», бестолково маша руками, и заработал двойной удар – «под дыхало» и прямой в челюсть. Фасс рухнул в пыль.
Строй рыцарей тотчас же смешался, гвардейцы – изумленные, взбешенные, заинтересованные – надвинулись на Давида.
«Бить будут?.. – мелькнуло у него. – Пусть только попробуют…»
– В чем дело? – послышался рассерженный голос комита Морра.
Рыцари расступились, пропуская вельможу. Фасс, постанывая, приподнялся, опираясь на локоть.
– Я спрашиваю, в чем дело?
– Этот дерьмовый оруженосец, – показал Фасс на Виштальского, – напал на меня!
– Значит, не такой уж он и дерьмовый, – ухмыльнулся комит.
Фасс злобно ощерился.
– Я требую удовлетворения! – заявил он, вскакивая на ноги.
Гвардейцы с опаской покосились на комита, но тот не стал распространяться насчет королевского запрета на дуэли.
– Ты хочешь сойтись с Тавитой Вишту на мечах? – уточнил Морр.
– Да, кхенти! – пылко подтвердил Фасс. – Он задел мою честь, пускай теперь кровью смоет оскорбление!
– Я не задел твою честь, – сдержанно ответствовал Давид, – я ее только в пыли вывалял.
В толпе послышались смешки. Фасс не побледнел даже – позеленел от злости.
– Расступись, – приказал комит. – Нанг, одолжи свой меч Тавите.
Усач молча протянул Виштальскому клинок и вдруг подмигнул: держись, мол.
– Начали, – сказал комит и отшагнул в сторону. Зарычав, Фасс выхватил меч и бросился на Давида. Виштальский отпрянул, используя для прикрытия элемент веерной защиты. Он уже утолил жажду мести, и желание убивать угасло. Но никто не интересовался его хотениями, надо было жить по тем законам, которые приняты здесь и действуют сейчас. Почему-то вспомнился наставник – как курсант Виштальский спросил галактиста Лобова, убивал ли он, и как галактист Лобов сухо ответил, что да, случалось. А когда курсант Виштальский поинтересовался, каково это – лишать кого-то жизни, наставник криво усмехнулся и сказал: «Узнаешь…»
А Фасс просто исходил ненавистью, будучи на последнем градусе. Его меч так и летал, обрушиваясь на Давида сверху, грозя слева, грозя справа. Полированное лезвие взблескивало, попадая на свет, будто скалилось, норовя пырнуть и выпустить Виштальскому кишки, войти между ребер или смахнуть голову с плеч.
– Фасс, – выдохнул Давид, отбивая очередной удар, – не писай кипятком!
Рыцарь лишь зарычал в ответ. Осатанев, он уже ни на что не обращал внимания. Сейчас его основной и единственной целью было достать проклятого Тавиту – рубить, полосовать, колоть никнущее тело, упиваясь видом крови и сознанием отнятой жизни.
Рыцари помалкивали, не мешая поединщикам своими репликами. Но зрелище увлекало их – губы гвардейцев то и дело кривились, ноздри раздувались, веки подергивались. Рыцари сосредоточенно сопели, крякали довольно, задерживали дыхание.
– Убью! – хрипел Фасс, брызгая слюной.
– Не тужься так, – посоветовал ему Давид, – а то юбку замараешь!
Рыцарь бросился на Давида, выписывая мечом такие вензеля в воздухе, что уследить за мелькающей сталью глазам было трудно. И тут в Виштальском забурлила злоба. Она хлынула изо всех щелей души, притапливая рассудок. Да сколько же можно?!
Давид всю силу вложил в один-единственный удар, которому его обучил Иван еще на Сарголе. Удар прошел – меч Фасса, позванивая и вертясь в воздухе, отлетел и зазвякал по камням. Рыцари дружно расступились, открывая проход к шатрам.
Виштальский прижал противника к столбу, поддерживавшему палатку, и уткнул острие в горло. Судорожно дыша, Фасс откинул голову к трухлявому дереву и замычал, натягивая жилы на шее:
– Коли! Дер-рьмо!
– Обойдешься! Проси прощения и будешь жить!
– Лучше сдохнуть!
Давид оттолкнул рыцаря и бросил:
– Меч ему!
Кто-то из толпы подобрал выбитый меч и протянул Фассу. Тот схватил оружие и с удвоенной энергией, с утроенной злобой накинулся на Давида:
– Убью! Убью! Вонючий колдун!