Движения его были неловкие. Пот с него так и катил.
Он был потрясающий.
Эта мысль всплыла неизвестно откуда.
Господи, Рейчел, откуда это?
Ты же его не знаешь.
У меня кровь прилила к щекам. От стыда.
Вдруг лицо дедушки Чайлдерса словно окаменело.
— Прости, Рейчел. Я пойду в салон.
Я очнулась от наваждения.
— В чем дело, дедушка?
— Так… что-то голова закружилась. А ты оставайся. Со мной ничего особенного.
Я смотрела ему вслед: он чуть клонился на один бок. И хватался за поручни и стенку каюты.
Я подбежала к нему и взяла под руку.
— Уже скоро все кончится, — сказала я.
— В моем возрасте говоришь себе это каждый день, — бросил он и слабо улыбнулся.
— Я говорю о нашей поездке!
Дедушка слушал меня с особым вниманием. В глазах у него мелькнуло беспокойство и даже ужас.
— Ты когда-нибудь испытывала желание, чтобы время остановилось? Чтобы навеки оставаться такой, какая есть, и не стареть?
Что-то я его не пойму.
Он на себя не похож. Эта поездка по морю плохо подействовала на него.
Я это знала.
— Зачем ты спрашиваешь? — спросила я.
Дедушка странно посмотрел на меня и улыбнулся какой-то вымученной улыбкой.
— Помнишь, как мы распевали с тобой на пару, когда ты была совсем маленькой? Мы представляли себе, что играем на сцене.
Я кивнула:
— А мама и папа ругали тебя, потому что я не делала уроки.
— Обещай, что никогда не забудешь эти песенки. Никогда. Пой их. Во всю глотку. Делай ошибки, ходи туда, куда не надо. Живи! Так говаривал мой дедушка. Он спас меня, когда мои родители чуть не растоптали мой дух. Не сдавайся, Рейчел, не то всю остальную жизнь положишь на то, чтобы вернуть себе свой дух. Как я.
— Дедушка, ты пугаешь меня.
— Нет, ты обещай. Потому что скоро уже меня не будет с тобой и некому будет напоминать тебе об этом.
— Перестань! Ты в прекрасной форме! Тебе еще жить да жить!
— Нет, Рейчел. Не говори так. Не дай бог никому жить вечно. Лучше умереть среди тех, кого любишь, чем пережить их всех.
— Я это так, к слову, дедушка.
Его лицо снова вдруг стало каким-то далеким.
— Прости меня. Я… мне что-то не по себе, милая. Я… пойду немного передохну.
Он вошел в салон и при этом как-то странно ссутулился и весь сжался. У меня было такое ощущение, что он просто исчезает у меня на глазах.
Я отвернулась. Я была не в силах видеть это.
И вдруг меня будто в шею кольнуло. Я почувствовала, что за мной кто-то наблюдает, и бросила взгляд через плечо.
Глаза Колина поразили меня. В свете полуденного солнца они казались прозрачными.
— Ну как? — бросил он.
— Ты что не работаешь?
Он пожал плечами:
— Все стаканы перемыл. Обед начинают готовить через полчаса.
— Здорово, — сказала я.
Мы стали молча прогуливаться по палубе. Разговаривать мне не хотелось.
Колин держал руки в карманах.
Я заметила, что ботинки у него мокрые.
— Несчастный случай? — спросила я.
— Несчастные случаи. Сплошные. Лимонад слева. «Кровавая Мэри» справа.
— Вот увалень!
Колин пожал плечами. Он стал красный, как свекла.
Мне в нем это как раз больше всего нравилось. Такой бугай, а смущается, как девчонка.
Я удивилась, когда он взял меня за руку.
Но я не стала ее вырывать.
Мы спустились на бак.
Нижняя палуба была расположена под верхней, образующей довольно низкий потолок. Здесь никого не было.
Оно и к лучшему. Я ничего против не имела.
— Что мы здесь делаем? — спросила я.
— Здесь некому просить меня принести лимон или чашку кофе. У меня перерыв.
Ах вон оно что!
Соленый ветерок обвевал мне лицо, и я вдохнула полной грудью. Мы повернулись к борту и глядели на море. Стена облаков как будто стала ближе. Можно было видеть невооруженным глазом кипение и перемещение водяных масс.
— Да и ты сама, похоже, хотела бы сбежать от всех подальше, — заговорил Колин.
— Это называется сбежать?
— А ты хотела бы на тропический остров?
— Само собой.
— «Где ключи из лимонада и холмы из шоколада, — пропел он чуть сиплым голосом, — и где все вечно мо-о-о-ло-ды-ы…» Или что-нибудь в этом роде.
— Это же «Рок Шоколадной горы»! — воскликнула я. — Дедушка Чайлдерс всегда пел мне его.
— Что же нас держит?
— Ты вызвал свой вертолет?
Колин выпрямился. Сбросив ботинки и рубашку, он стал перелезать через поручни.
— Зачем вертолет?
— Колин, что ты делаешь?
— Мы и без него можем попасть туда.
Он вытянул руки и прыгнул головой вниз за борт. Вынырнув из воды, фыркнул и крикнул:
— Вода как парное молоко!
— Ты рехнулся!
— Яхта дрейфует. Винты не работают.
— Но твои джинсы…
— Потом переоденусь. Прыгай!
Безумие!
— Нас могут увидеть!
Он посмотрел на верхнюю палубу.
— Никто не смотрит!
— Мама и папа убьют меня!
— Они и так злы на тебя. Подумаешь! Семь бед — один ответ. Хуже не будет.
— Но мое платье…
— Ну ладно. Как хочешь. Беги переоденься. Только мигом.
Он поплыл прочь. Баттерфляем. По пояс выскакивая из воды и выпуская воду фонтаном.
Мне вдруг стало жарко, я почувствовала, как запарилась в своем платье, будто панцирь сковавшем меня.
Чего бояться?
Была не была!
Жить!
Плыть куда глаза глядят.
Ни о чем не задумываться.
Делать, и все тут.
Я подумала о том, что надо идти на верхнюю палубу. Ко всем. К родителям. Видеть грустное лицо дедушки.
Я сняла туфли.
Перелезла через поручни.
И прыгнула вниз.
5
Номер 209, вы так не уйдете!
Не тратьте силы попусту. Связи нет.
Холод.
Обжигающий холод.
Вода как лед.
Я вошла в воду и вынырнула на поверхность, глотая воздух.
— Ура! — закричал Колин. — Ты это сделала!
Я хотела ответить, но губы словно свело.
Повернувшись к яхте, я бросила взгляд на верхнюю палубу. Я ожидала, что мама и папа смотрят на меня и кипят от злости.
Но их там не было. С десяток гостей оживленно беседовали и не обращали на нас внимания.
Колин бешено колотил руками по воде:
— Тридцать семь, тридцать восемь… Как полагаешь… тридцать девять, сорок… я прошел бы испытание на спасателя на водах?
Я подплыла к нему и обдала его водой:
— Ни малейшей надежды.
— Бррр, — отплевывался он.
Я поплыла прочь от яхты. Быстрым кролем, в этом я мастак.
Я слышала, как он плывет сзади.
Он схватил меня за ногу. Я ушла под воду. Вынырнула, кашляя и отплевываясь, с воплем:
— На помощь, спасатель!
Он послал мне в лицо фонтан брызг:
— Вот, получай!
Я погналась за ним.
Он погнался за мной.
И ни одной душе до этого не было дела.
На верхней палубе все продолжали трепаться, как ни в чем не бывало. Акции-фигации, портфели, набитые бумагами, смазливые дамочки — все как полагается. Все обделывают свои делишки.
— Скука смертная! — кричу я им.
— Сухопутные млекопитающие, — подхватывает Колин.
Умора, да и только.
Умора!
Мы плыли на спине все дальше от яхты. В ярких лучах солнца вода играла всеми цветами радуги и светилась, а небо было прозрачным, как акварель, с тонкими переходами от блекло-янтарного до темно-синего.
— Все еще боишься? — спросил Колин.
— Ни капли. — Я не врала.
Мне жуть как хотелось, чтобы мама и папа увидели нас. Хотелось бы мне посмотреть на их опрокинутые лица, когда они заметят нас, а я сделаю им ручкой и поплыву к горизонту И нырну в облака, чтобы обрести родину своих грез, свой замок…
Облака.
Я перевернулась в воде. Передо мной высилась белая стена. Рукой подать.
Прямо пощупать можно.
Как это так?..
Колин продолжал плыть на спине, вскидывая руки, и вид у него был блаженный, глаза закрыты.
— Назад! — крикнула я.
Он не слышал меня.
Что это за звук?
Шипение. Громыхание.
— Колин!
Не ори! Плыви!
Голова его растворялась в дымке… Потом плечи и грудь…
Облака будто надвигались, как огромный вал.
Колина я уже не видела. А видела…
Белое.
Занавес из белого.
Раскрывающийся. Ширящийся. Манящий.
Поворачивай обратно!
Я перестала плыть и оглянулась.
Яхта казалась отсюда крошечной, словно была где-то невероятно далеко.
А потом при первом же порыве ветра и вовсе скрылась из глаз.
Я почувствовала, как волосы на голове стали дыбом.
Небо было словно из молока.
И все вокруг — и позади и впереди — было белым-бело. Даже воды за этим белым невозможно было разглядеть.
Где он?
— Кооолииин!
Я услышала, как он выкрикнул мое имя.
Я поплыла на звук.
Волны вставали дыбом и заливали меня. Я изо всех сил старалась не наглотаться воды.
— Ты где?
— Здесь!
Слева. Я поплыла налево.
Через некоторое время рука на что-то наткнулась.
— Рейчел! Держись за меня!
Я схватила Колина за руку. Теперь я хоть могла рассмотреть его. С трудом, правда. Он был как призрак. Он греб обеими руками и подталкивал меня вперед.
— Ты плывешь не в ту сторону! — крикнула я, заплыв впереди него.
— Да нет! — отозвался он. — Куда надо!
Да что это на него нашло?
Здесь же ни зги не видать. О каком направлении вообще может идти речь?
Я попробовала плыть рядом, держась Колина, отфыркиваясь от соленой воды. Мы попали в холодную струю, и у меня свело ноги.
— Не колоти меня, Рейчел!
— У меня судорога!
— В каком месте?
— В правой икре!
Он стал поддерживать меня. Приподнял над водой, стараясь удерживать меня горизонтально. И разминал сведенную ногу.
Он явно наглотался воды и барахтался, тяжело дыша.