К востоку от Эль Морро начинаются предгорья Анд, спинного хребта Южной Америки. Анды сформировались и продолжают формироваться, по мере того как плита Наска медленно погружается под Южно-Американскую континентальную плиту, выталкивая слои земной коры кверху, как страницы толстой книги в мягкой обложке. Скалы в этой части Анд намного старше, чем Серро-Баллена, — некоторые сравнимы по возрасту или даже старше первых динозавров[150].
В этом регионе, в одном дне езды от Серро-Баллены, находится еще один результат столкновения геополитики и науки. Сухой пустынный воздух, высота над уровнем моря и отдаленность от светового загрязнения в городах делают здешние места идеальными для постройки самых современных в мире астрономических обсерваторий. Здесь стоят и первые солнечные обсерватории Смитсоновского института, построенные на рубеже XIX — ХХ вв., хотя их давно превзошли современные астрономические цитадели с телескопами, заглядывающими на миллиарды лет в прошлое Вселенной[151].
Астрономия и палеонтология и правда являются родственными сферами: они переносят человеческое воображение в места, где никто никогда не бывал, и свой вклад в эти науки может внести кто угодно, достаточно настойчивый, чтобы присоединиться к поискам. Любитель может открыть комету или окаменелость, которая навсегда изменит учебники. Это случалось прежде, случится и снова. Астрономы даже используют слово «реликтовое» применительно к излучению далеких звезд, сверхновых и галактик — к собранию космических явлений, не столь уж отличных от скоплений вымерших форм, погребенных в камне (и иногда их него извлекаемых). Обеим наукам нужны данные, и неважно, как их получили: вглядываясь в окуляры телескопа или ползая по земле на четвереньках в поисках костей.
Когда наш пикап наконец подъехал к Пунта Референсия, нашу запоздалую команду встретили криками радости. Туарега, как героя, встретили объятиями и поцелуями в щеку. Я задержался у машины, чуть в стороне от тепла и света, чтобы полюбоваться на ясное ночное небо. Я надеялся увидеть Южный Крест — дома его не увидишь.
Я прошел мимо двух собак, возившихся в тени, и направился к пляжу, пока надо мной не раскрылся целиком сине-фиолетовый купол неба. На расстоянии сотен световых лет от Земли большинство звезд, составляющих четырехконечный воздушный змей Южного Креста, сияли в небе уже как минимум 10 млн лет, когда в Серро-Баллене на берег волны вынесли десятки миоценовых китов[152]. Я подумал, что звездный свет у меня над головой и окаменелости под ногами существовали задолго до того, как первые люди подняли глаза к ночному небу, и сохранятся еще долго после того, как последние люди вымрут. Но здесь и сейчас мы охотимся за реальными свидетельствами прошлого — пикселями света или истертыми костями, которые дают нам практическую возможность взаимодействовать с временной шкалой, далеко превосходящей нашу собственную.
Наконец, чувствуя голод и отчасти чувство одиночества, я вернулся в ресторан и подсел к студентам, дрожащим от холода в своих флисовых и нейлоновых куртках. Но никто не обращал внимания на вечернюю прохладу, пива и шуток было в изобилии, как и поджаренных на гриле морепродуктов — тарелками был заставлен весь стол. Многие из моих молодых чилийских коллег родились во времена диктатуры и были лишены настоящей интеллектуальной преемственности с предшественниками, но сумели найти свой путь в науке. Верховодил собравшимися Туарег, он весьма похоже изображал присутствующих в виде странных гибридов на салфетках из бара: Каро была длинноклювым речным дельфином, я — моржевидным дельфином. Один из учеников Каро наклонился ко мне и сказал: «Туарег в своем репертуаре. Такие карикатуры на салфетках можно найти в каждом кафе от Антофагасты до Пунта-Аренаса». Я поверил и представил себе, как прерывистый след изрисованных салфеток и потерянных мобильников тянется за Туарегом вдоль узкой полоски Чили на географической карте.
В конце концов, наука — это не удел одиночек. Нужны единомышленники, будь то огромные команды, которые вглядываются в ночные небеса с помощью телескопов на вершинах гор, или экипажи кораблей, перевозящие натуралистов через моря и океаны. Или просто группа палеонтологов, собравшаяся в приятном местечке недалеко от трассы ископаемых китов. Все лавры полностью принадлежат Туарегу, ведь это он осознал масштаб Серро- Баллены и потом развеял мои сомнения. А я был рад поруководить цифровым спасением этого места и сбором данных, позволивших выяснить, как оно возникло. Сидя за столом, я чувствовал, что мне повезло стать частью всего этого, и в тот момент в Пунта Референсии я не чувствовал себя таким уж иностранцем. Скорее — просто еще одним охотником за ископаемыми, который пришел вечером к костру, чтобы поделиться новостями об открытиях дня и пересказать сплетню-другую.
Часть II. Настоящее
8. Эпоха гигантов
Сделайте глубокий вдох. А теперь расслабьтесь. Вы только что разделили кислород с самым крупным животным за всю историю жизни на Земле. За один выдох оно выпускает столб водяного пара, который достигает верха двухэтажного дома[153]. Воздуха, который прошел через его легкие, хватило бы, чтобы заполнить наполовину бетономешалку[154]. Его кровяные клетки проходят через сердце с сосудами диаметром с суповую тарелку и питают тело, снабженное более чем 500 млн км артерий, капилляров и вен[155][156]. Кровь несет кислород в каждую клетку организма животного — а их 1000 триллионов, — включая нервы, чьи волокна проникают от ствола мозга в самый дальний уголок тела, в том числе в хвостовой плавник[157]. Легким движением животное спускается на глубину, куда не проникает солнечный свет, и издает самый мощный звук, издаваемый любым организмом, — низкую ноту, распространяющуюся более чем на 1500 км и отражающуюся от подводных каньонов[158]. Все в этом животном чрезмерно и огромно, как ни измеряй. Конечно же, это синий кит.
Крайности завораживают всех, а идея абсолютного чемпиона по размеру среди живых существ — в особенности. Спросите младшеклассника, какое животное было самым большим во все времена, и шорт-лист возможных соперников очень быстро сведется к битве двух титанов: синего кита и динозавра-завропода. Это сравнение закреплено в учебниках, обычно со стилизованной картинкой, на которой синий кит с полураскрытой пастью висит над ящером, чьи изогнутые шея и хвост вытянуты в противоположные стороны[159][160]. Иногда рядом для масштаба изображают вереницу африканских слонов или колонну школьных автобусов.
Победитель соревнования, конечно, зависит от того, по какому критерию оцениваются участники. Длина тела самого большого завропода, судя по более-менее полным скелетам, вероятно, чуть превышала 33 м[161]. Это близко к самому длинному из когда-либо измеренных синих китов — самке длиной 33,22 м, убитой в 1926 г. норвежскими китобоями в Южном океане[162]. Но киты — настоящие тяжеловесы. Самые крупные завроподы могли весить максимум 120 т (по более точным оценкам — до 70 т). Для сравнения: самый тяжелый достоверно измеренный синий кит (также из Южного океана) весил 136,4 т — больше взлетной массы «Боинга 757»[163]. И этот конкретный кит был самкой всего 27 м в длину. Самка кита длиной около 30 м, особенно беременная, весила бы намного больше. Соревноваться в весе с синими китами бессмысленно: это самые тяжелые животные[164], которых видела Земля, и так уж совпало, что они живут в одно время с нами.
Для нас самым поразительным в китах может быть их размер, но поражает он не сам по себе. Как поддерживается жизнь в существе такого масштаба? Во многом именно от размера зависит, сколько воздуха нужно киту, как глубоко он может нырнуть, сколько пищи ему нужно съедать и как далеко он может плавать. Но отступим на минуту от этих частных вопросов и спросим себя: как киты вообще стали гигантами? Начало и конец этого процесса мы знаем: когда киты перешли от сухопутной жизни к доминированию в океанах примерно за 50 млн лет, разница в весе между пакицетом и синим китом увеличилась примерно в 10 000 раз[165]. Но как именно это произошло? И как это узнать?
Эти вопросы мучили меня много лет. Будучи аспирантом, я стал с ними разбираться и начал с вопроса о том, были ли похожи экологические роли вымерших китов в экосистемах прошлого на те ниши, которые они занимают сегодня, или же эти древние роли давно устарели. А студентом я уже прочитал достаточно много о моржевидных дельфинах, например, и знал, что некоторые представители древних китовых миров не оставили потомков.
Я также посвятил много времени измерению черепов китов, тщательно записывая один и тот же набор измерений для каждого образца, который мне попадался. Я знал, что чем больше данных я соберу, тем полезнее будет информация, которая поможет мне (и другим) предсказать длину любого ископаемого кита, если будет доступен только череп. (Как уже упоминалось ранее, целые скелеты, от носа до хвоста, по сути, никогда не находят, если не считать находки в Серро-Баллене[166]