охотой пересёк бы пешком всю Сибирь, чем кусок южной Бенгалии. Но головы на кону ваши и решать вам.
— Тогда тайно на малых лодках, — не сдавался Храмцов.
— А куда мы денем шхуны? — возмутился Яшка. — Без прикрытия они станут легкой добычей.
— Укроем где-нибудь в прибрежных зарослях.
— А пушки и припасы на себе потащите?
Яшка наотрез отказался оставаться на берегу и предложил прорываться нахрапом, самым коротким путём — по Хугли.
— Воспользуемся приливом. Он ведь поднимается до Калькутты?
— И даже выше, — кивнул я.
Этот вариант отверг Лёшка.
— Там у британцев крепость с пушками, куча кораблей на рейде. А «индийцы» вооружены получше других купцов. Они только рады будут в стрельбе поупражняться.
— Проскочим тайно, — предложил Яшка. — Под покровом ночи.
— Кабы мы знали акваторию, фарватер… — махнул рукой Лёшка. — А так сядем на мель или на скрытую батарею нарвёмся.
Мы долго спорили, перебирая раз за разом уже прозвучавшие варианты, и упирались в непреодолимые трудности. Пока вдруг Ныркова не осенила довольно странная и неожиданная идея.
— Волоком! — сказал он, рассматривая карты. — Тут в дельте много проток. Мы поднимемся по соседнему рукаву и перетащим шхуны. В Сибири всю жизнь переносами пользовались.
— Волоком? — Тропинин замер, точно пёс, почуявший след. — Второстепенные речки не охраняются, верно. Силёнок у англичан не хватит, все пути перекрыть. Но как протащить волоком шхуны?
— Не лодки, конечно, — признал Нырков. — Но попробовать можно.
— Буйволов разве что местных нанять. Катки какие-нибудь соорудить, — размышлял вслух Лёшка, присматриваясь к карте.
— На карту можешь не смотреть. Эти протоки каждый год могут менять русло. Особенно после ураганов и сезона дождей.
— Вот же! — воскликнул Лёшка. — Сезон дождей!
— Я так и сказал, — нахмурился я.
— Нет, я о том, что идти нам следует в сезон дождей. Тогда волок вообще может и не понадобиться. Там такие разливы возникают, что и по рисовым полям можно будет пройти. Разве что изредка на мелководье тянуть придётся.
Он вновь подскочил к карте и принялся водить пальцем по водным путям.
— Поднимемся вверх по протоке вот здесь или здесь. Затем перейдём на Хугли и спустимся до Банкибазара. В этом случае даже встретив заслон британцев, наша флотилия будет идти вниз по течению, что увеличит шансы прорваться. Тем более, укрепления в верховьях наверняка не столь сильны, как в Калькутте, да и не ждут нас там. А как доберёмся до голландцев или датчан, с ними сговоримся. Ну а если уж не получится по половодью обойти, испробуем другие варианты.
Несмотря на безумие идеи серьезных возражений не последовало. На фронтире люди привычны корабли на себе таскать.
— Когда в Индии сезон дождей? — спросил Яшка.
— Летом. Вроде бы, — сказал я. — И в начале осени.
— Значит, к концу августа мы должны быть на месте, — прикинул Тропинин. — Чтобы с запасом.
— Тогда следует выходить где-то в начале мая, — сказал Яшка. — А пока время есть, сходим в Калифорнию, чтобы проверить команды и корабли в настоящем плавании.
На том и порешили.
Итак, Яшка с Софроном пошли на шхунах в Калифорнию, Лёшка занялся подготовкой припасов и снаряжения. Во мне же (не иначе как по причине обретения дворянства) пробудилась страсть к коллекционированию. Я отправился в Париж позировать для исторического полотна и ожидать смерти великого философа.
А потом произошла историческая встреча с Куком.
Глава пятая. Луидоров и пиастров звон
Глава пятая. Луидоров и пиастров звон
После встречи с Куком и возвращения Яшки из Калифорнии всё завертелось.
Разговор с британскими офицерами ещё больше убедил нас в том, что заходить в Кантон по пути в Индию не стоит. Мореплаватели подчинялись смене муссонов. Корабли прибывали в Китай как правило с июля по сентябрь, а с ноября по январь покидали дельту Кантонской реки. Это было вызвано особенностями длительного переходи через Индийский океан, когда летний муссон становился попутным. И хотя для экспедиции Тропинина этих ограничений не существовало — она шла с востока и к тому же на шхунах, которые меньше зависели от торговых ветров, некоторые другие соображения делали заход в Кантон неудобным.
Дело в том, что торговая инфраструктура, а тем более китайская бюрократия могли ориентироваться на заданный европейцами ритм. Лёшка мог элементарно попасть в мёртвый сезон, в своеобразную пересменку. Один из офицеров Кука вскользь упомянул, будто всех иностранцев выдворяют из Кантона, когда нет торгов. А сколько времени потребовало бы налаживание контактов и получение разрешений? Особенно в первый раз.
— Были бы у нас налаженные связи мы смогли бы все просчитать заранее, — сетовал Лешка. — А так мы рискуем не успеть к окончанию сезона дождей. Что крайне нежелательно. Лучше я проведу в Индии дольше времени, и отправлюсь в Кантон вместе с европейцами. А если дело с факторией не выгорит то как раз успею запрыгнуть на отходящий поезд.
— Шкуры могут и не пролежать целый год, — заметил я. — В такой-то жаре.
— Зависит от выделки. Сырые мы брать не будем. Но, конечно, надо будет присматривать. Проветривать, чтобы не сопрели, отгонять всяких жучков, бабочек.
— Но если не толкать меха в Кантоне, то тебе понадобится куда больше наличной монеты.
— Вот с этим проблема, — признал Лёшка. — Придется у Бичевина попросить.
— Попроси. Я тоже помогу чем смогу. А остановку вместо Макао можно сделать где-нибудь в Микронезии. Если наткнешься на что-нибудь подходящее. Вообще там полно островов, но мелких, а карты до конца восемнадцатого века грешат неточностями.
— Попробуем разыскать, — сказал Лёшка. — Знаешь, а ведь многие из них были открыты русскими моряками. Литке, Коцебу, Крузенштерн…
— Типичные русские фамилии, — фыркнул я по привычке. — Ничего странного. Они двигались по тому же пути.
— Историю не объедешь! — провозгласил Тропинин. — Те острова, что будут открыты русскими, будут открыты русскими!
Он прикинул, что уложится в тридцать тысяч рублей. Своих у него скопилось не больше тысячи серебром — всё что осталось от проданной Яшкой шхуны. Остальное предстояло собрать мне или попросить в долг у Бичевина.
Такую сумму из оборота быстро не выведешь. Тем более, что Тропин хотел монету британскую. А крон, шиллингов и шестипенсовиков у меня тем более в запасе лежало немного. Так что в ход пошли рубли, флорины и пиастры.
— Думаю, там в ходу любая серебряная монета, — сказал я, выдавая товарищу под расписку несколько увесистых бочонков.
— Вот о чем я мечтал в детстве, — промурлыкал Лёшка, загребая ладонью из бочонка и прислушиваясь к звону падающих монет. — Абордаж испанских галеонов, набег на Картахену, остров Сокровищ…
— Смотри, чтобы и эти бочонки не оказались в пиратских кладах, — сказал я
— Нас голыми руками не возьмёшь, — усмехнулся он.
Войско, которое «не возьмёшь голыми руками», формально числилось рабочей милицией судостроительного завода и других индустриальных проектов Тропинина. Ополчение предназначалось для отражения внезапного нападения индейцев или европейских пиратов. Костяк составляли несколько сержантов, которым Лёшка платил особо, но рядовых набирал из простых рабочих и тренировал в свободное от работы время. Это было тем более удобно, что заводы из-за недостатка спроса часто вставали, и людей следовало чем-то занять. На деле же, как мне показалось, Лёшке просто захотелось обзавестись собственной маленькой армией, поиграть в полководца. Он даже назвал парней мушкетёрами Эскимальта в пику моим гвардейцам. Намёки я пропускал мимо ушей, но шепнул Ватагину, чтобы его туземцы не поддавались на провокации. Так что спорили они больше на футбольном поле, ибо бойцы Тропинина составляли основу его команды «Арсенал», а бойцы Ватагина играли в «Гвардии».
Во всяком случае обошлось без голубых плащей. А вот в армейскую амуницию Тропинин ввёл кое-какие новшества. Он разработал униформу и камуфляж (красить ткань пришлось крепким чаем за неимением нормальных красителей). Придумал разгрузочные жилеты со множеством карманов и газырями. В жару жилеты одевали на голое тело и, вкупе с широкополыми шляпами, униформа придавала мушкетёрам вид рейнджеров из американских боевиков. Для полноты картины не хватало помповых ружей и жевательной резинки. Впрочем, некоторые из них жевали табак. А что до ружей, то Тропинин, как и обещал, вооружил наши войска винтовками.
Правда с созданием пресловутого унитарного патрона и магазином дело у него продвигалось туго. Не хватало точных инструментов, качественной латуни, стали, чистых химикатов для производства гремучей ртути и бездымного пороха. Пришлось прибегнуть к паллиативу, сделав нарезы в стволах фабричных ружей. Заряжались они по-прежнему с дула, но полой пулей, которую при выстреле распирало и вдавливало в нарезы. Пулю, правда, пришлось облегчить, чтобы не разорвало ствол, но это только повысило эффективность стрельбы. Скорострельность, дальность и точность выросли вместе с Лёшкиным авторитетом, хотя мне он признался, что идею позаимствовал из популярной телепередачи. Я же в свою очередь был рад экономии свинца, который на нашем берегу не добывали.
Частная армия занималась маневрами, отрабатывая высадку десанта и взятие крепости. Прохаживаясь по площадке Старого форта, Тропинин наблюдал за бойцами с умеренным азартом опытного полководца. Я с кружкой хереса в руке наблюдал за наблюдающим. На мой взгляд, с такими силами можно было колонизировать разве что необитаемый островок. Или разогнать пингвинов с какого-нибудь айсберга в Антарктиде. Да и то с минимальными шансами на успех. Но излишний энтузиазм беспокоил меня.
Как вскоре выяснилось не меня одного.
— Сколько ты собираешься взять людей? — спросил Яшка, возникнув у Тропинина за плечом.
— Как можно больше! — ответил тот.
Его парни, используя обычные шесты, перепрыгивали через широкую полосу воды с палубы учебной шхуны на пирс. Выглядело это здорово, но вряд ли могло иметь тактическое применение.