К этому времени я уже отправил в Бенгалию несколько рудокопов из Корнуолла. Удачная операция. Их племя прозябало в безграмотности и газеты читало редко, так что можно сказать мне повезло. Объявление попалось на глаза кому-то из родичей, шахтеры перетерли новость в своем кругу в местном пабе, после чего несколько из них решили попытать счастья. Всё тот же родич передал записку для Пега через кучера почтовой кареты, Пег выехал следующим же рейсом и привёз четверых знатоков своего дела (двух из них с молодыми жёнами). Они и стали первыми участниками «бенгальского транзита».
Вскоре, однако, выяснилось, что мест на «индийцах» предлагалось не так уж много. Операция по уже намеченным вакансиям грозила растянуться на целый год. Всё это время за российскими крестьянами и местными новобранцами следовало присматривать, кормить их, чтобы не разбежались.
И вот оно изящное решение — на продажу выставлен целый корабль, где найдётся место для всех, где можно при желании заняться обучением и всем чем угодно.
Денег должно хватить. Я просмотрел сведения о предыдущих торгах и выкупах, сделал поправку на тоннаж и пришёл к выводу, что покупка обойдется мне не более чем в пятнадцать тысяч фунтов, а скорее всего в десять. Такую сумму я мог потянуть, хотя собрать наличность за столь короткое время будет непросто. Куда более сложным делом будет перегнать фрегат в Америку. Тут следовало всё хорошенько обдумать.
За чашечкой кофе в известном заведении на Ломбард-стрит (многие посетители которого тоже обсуждали поимку капера и продажу фрегата) я составил план. Мистер Слэйтер и его друзья контрабандисты — вот кто поможет мне.
Допив кофе и стряхнув с бороды крошки печенья я отправился в Стоквелл.
Пригород выглядел пустынным, словно затаился в ожидании какой-то беды. Жители с опаской выглядывали из-за грязных окон, но на приветствия не отвечали, ни кивком, ни взмахом руки. К счастью, чтобы тут не произошло, мистер Слэйтер оказался дома и находился в добром здравии. Он впустил меня, быстро осмотрел улицу и запер дверь на массивный засов.
Я не стал спрашивать, что случилось. Поставил на стол бутылку виски, а когда хозяин уселся на стул выложил перед ним Лондонскую газету и постукал пальцем по объявлению.
Пара глотков «Незевая» успокоили канонира, а газетное объявление привело даже в несколько возбужденное состояние.
— Собираетесь стать приватиром? — сразу же спросил он.
— Нет, но купить этот фрегат подумываю. Мне нужно будет перегнать его в Америку.
— Ха-ха, перегнать… — Слэйтер сделал большой глоток и вытер рот рукавом. — Перегнать и там чуток подёргать перья из французских хвостов!
— Нет, не на атлантический берег, а на тихоокеанский.
— Пощипать испанцев, мистер Эмонтай, а?
Энтузиазм Слэйтера перехлестывал через край. Похоже он соскучился по запаху пороха, свисту ядер и скользкой от кишок товарищей палубе.
— Просто перегнать. Мне нужен сам корабль, а не эфемерная добыча. Я не собираюсь ни на кого нападать. Но если вы смогли бы помочь с этим делом… то получили бы хорошее вознаграждение, мистер Слэйтер.
Хозяин задумался. Почесал затылок. Заметно было, что он не прочь поучаствовать, но реально оценивал свои возможности.
— Я канонир, если вы не забыли, мистер Эмонтай, — сказал он. — Перегнать — не моя работа. Конечно, случись что, смогу поставить на баркасе парус. Всё-таки столько лет в море. Но по уму вам нужны умелые моряки. И хороший шкипер. На тихоокеанский берег, вы говорите? Это же чёртов край света!
— Вы правы. У вас есть кто-нибудь на примете?
— Что ж… — он опять почесал затылок. — Сложно так сходу сказать, сэр. Есть один парень из Ипсвича… ходил помощником на «Гренвилле» с Барнетом Аберкромби. Но пропойца, каких мало. Однажды он просто не явился к отплытию и потерял работу. Теперь промышляет на подхвате у смуглеров в Саффолке. Ему нужен будет кто-то, кто будет стоять за спиной.
— Вот вы и встанете, — забросил я удочку. — Но постойте, Ипсвич, это довольно далеко.
— Могу съездить, — сцапал наживку Слэйтер. — Если обеспечите парой фунтов, то отправлюсь сегодня же вечерней каретой. И тогда… послезавтра утром доставлю его вам трезвого, как святой Бонифаций.
Через день в пабе со странным именем «Городок Рамсгейт», что находился среди лондонских доков в Ваппинге, канонир познакомил меня с мистером Спиджиком — человеком средних лет, который выглядел угрюмым видимо по причине абсолютной трезвости.
Мы не стали усугублять его депрессию и заказали местное пиво.
— Спиджик, означает воробей на их варварском саффолкском говоре, — пояснил Слэйтер с усмешкой.
— Это не фамилия, а прозвище, — заявил шкипер, сделав судорожный жадный глоток. — Ещё к родителю моему прилипло, а потом и на меня перешло. Так что привык.
— Капитан Воробей? — не поверил я.
— Можно и так сказать, — кивнул тот.
Я предложил ему прочесть объявление. Он вернул газету, кивнул, давая понять что всё уяснил, а возможно и знал заранее.
— Пушки скорее всего английские, — высказал мнение Слэйтер. — У французов сроду девятифунтовые не ставили. А вот карронады могут оказаться их чёртовыми обузьерами.
— А четыреста тонн могут оказаться тремястами, — мрачно добавил Спиджик. — А фрегат корветом.
— Ни то ни другое не имеет значения, — улыбнулся обоим я. — Если корпус хорош, а оснастка годная, я куплю этот корабль.
— Что ж, мистер Эмонтай, деньги ваши, — кивнул Спиджик. — Но собрать хорошую команду в двести человек, это не шутка.
— В двести⁈ — выдохнул я.
Экипаж в двести человек, даже если бы его удалось собрать, практически не оставит места для пассажиров. Ведь на каждого человека требовалось брать воду, много других припасов, а фрегату придется идти почти без остановок вокруг Горна и по всему Тихому океану. Это не короткие вылазки в Канал или Северное море. Да и нанимать такую ораву в мои планы не входило.
— Ну, смотрите, — решил объяснить Спиджик после заминки, вызванной серией крупных глотков. — Матросы, петти-офицеры, морская пехота на случай абордажа, обслуга для пушек. Сколько их там?
— Основных тридцать две, — сразу же ответил Слэйтер. — На каждую пару нужно по шесть человек. Это если не придётся палить сразу с обоих бортов.
— Вот и получается, что двести, — подытожил Спиджик. — Никак не меньше.
— Стоп, стоп, стоп, — я поднял руки. — Никакого абордажа!
Кажется я возразил слишком громко потому что в нашу сторону обернулось сразу несколько красных рож — почти все посетители паба выглядели сущими разбойниками.
— Никакой пальбы из пушек, — сказал я тише. — Часть орудий мы уберем вниз, пусть побудут балластом. На корабле нужны будут только матросы и специалисты. Сколько потребуется для управления кораблем?
Мои товарищи переглянулись.
— Никак не меньше шестидесяти человек, сэр, — ответил неохотно Спиджик. — Причём все они должны быть умелыми моряками.
— Это слишком много, — тоскливо произнес я.
Мы ещё не купили корабль, а дело уже обрастало непредвиденными расходами. Но тут я вспомнил выкладки Лёшки Тропинина насчёт преимущества шхун.
— А что если бизань на время перехода оснастить только косыми парусами? Это ведь не очень сложно?
Меня не поняли. Я задумался. Мне с трудом да и то не полностью удалось выучить ту дикую смесь поморских, сибирских и голландских терминов, которая утвердилась в промысловом флоте на Дальнем Востоке. Я до сих пор порывался сказать «сплесневеть», вместо «сплеснить». А ведь английские парни себе на уме, они не учились у голландцев. Поэтому некоторое время у нас ушло на выяснение терминов «бизань» и «косой парус», которые в английском флоте, разумеется, назывались иначе. Но «гафель» звучал похоже, а рисунок пальцем на мокрой от пива столешнице помог с пояснениями.
— Но тогда у вас получится барк, сэр, — обескуражено и чуть ли не возмущенно произнёс шкипер.
— Что с того? — фыркнул я. — Поймите, мне все равно, как он называется. В нём будут всё те же четыреста тонн.
— Можно уложиться в сорок человек, — нехотя согласился Спиджик. — Но это предел, мистер Эмонтай! У парней будет чертовски много работы на мачтах. Они не смогут одновременно работать на палубе, заниматься починкой, палить из пушек. А если кто вдруг заболеет, или утонет, или сбежит?
— Мне не нужно палить из пушек, — напомнил я. — А палуба… что вы скажете, если я добавлю к вашим морякам сорок или около того сухопутных парней. Они пока не знают английского, а море впервые увидели только в этом году. Но силой их природа не обделила.
— Что ж, это может решить проблему, — сдался Спиджик. — Остаётся вопрос, где мы возьмем матросов? Пусть хотя бы их будет сорок.
Мы почти синхронно огляделись. Несмотря на войну, матросов вокруг было много. Паб был полон, а «Городок Рамсгейт» считался не самым большим в Ваппинге. Но абы кого вербовать на столь сложный рейс не стоило. Многие здесь промышляли налётами на стоящие у доков корабли, скупкой краденного, а то и обычным грабежом на большой дороге.
— Когда мистер Эмонтай купит приватира, от желающих принять участие в дельце не будет отбоя, — вполголоса заметил Слэйтер. — Уверяю.
— Ещё раз, — я уже устал на них злиться. — Я не собираюсь промышлять этим бизнесом. Мне нужен только фрегат.
— Надо бы отлить, — произнёс Спиджик.
С этой целью мы вышли на задний двор, который по совместительству оказался набережной Темзы. Поскольку теперь был отлив полоса грязи простиралась на десятки метров от насыпи, на которой расположился ряд зданий. Посетители делали свое дело прямо с насыпи. Да и то сказать, этой грязи нельзя было навредить больше.
— Опытных и надежных парней нужно чем-то привлечь, — сказал канонир, закурив трубку.
— Сколько получает матрос на корабле Ост-Индийской компании? — спросил я шкипера.
— Около двух фунтов в месяц.
— Я буду платить вдвое больше.
— Вы кое чего не знаете, — заметил Спиджик. — Оплата ограничена актом парламента, поэтому на неё обращают мало внимания. Но любой матрос компании имеет возможность приторговывать индийским или китайским товаром. Что и составляет его главный доход.