Дед на посту отсутствовал по причине зимнего времени года, и я, постучав для приличия в калитку и крикнув дежурное «хозяева», тотчас вошёл во двор.
Павел шумно завозился в сарае, давая понять, куда именно нужно прибыть для оказания помощи. Стукнув пару раз по двери сарая, я распахнул и её.
— Явился, не запылился, — начал дед с напускным недовольством. — А хоромы к Новому году, кто за вас прибирать будет?
— К какому Новому году? То есть, как прибирать? — опешил я, и, как обычно, в голове сразу всё перепуталось.
Умел треклятый бородач озадачить, ещё как умел. Хоть готовился к встрече с его выкрутасами, и даже считал, что готов к ним, но опять растерялся.
— Это же повод собрать всех шпингалетов. Всех двенадцать. Там, для собрания или для гульбы по улицам. Не говоря уже о прочтении и голосовании за ругательства, — изрёк мастер обескураживать.
— Мы пока не настоящие посредники. Клятвы-то не давали. И кто нас собирать станет? Я не старшой покуда. И как ты представляешь гульбу двенадцати близнецов по улицам? — достойно возразил я наставнику.
— Резонно калякаешь, — согласился дед. — Приказ всем явиться от моего имени разошлёшь. А вот насчёт гульбы, тут ты узко мыслишь. Про маскарад слыхал что, или нет? Личины волков, зайцев тебе мамка на ёлку не покупала? Хороводы в детсаду не водил?
— То в детстве было, — продолжил я упрямиться, но в душе радостно зазвенело.
— Ишь ты, взрослый выискался. Как знаешь, можете не гулять вовсе. Какое мне дело до ваших дней рождений, Новых годов с их каникулами? Но ежели остальные прознают, что ты праздники попортил, на себя пеняй.
Я постоял и хорошенько поразмыслил над дедовыми словами. Представил, как мы гуляем гурьбой в дюжину человек и все в одинаковых масках зайчиков, как играем в снежки или салочки. Картина получилась неправдоподобной, но чего только не увидишь в этой, новой для меня, жизни.
Я дал согласие на новогоднее сумасшествие, но решил уточнить:
— Что нужно сделать?
— Самую малость, — оживился Павел. — Сарай до ума довести. Стол соорудить, лавки. Главное, освободить его от хлама. Есть вопросы? А то пойду печку топить. А ты тут посиди, пораскинь мозгами.
Дед удалился, а я остался один на один с новогодними думками. И, конечно, с соблазном залезть в комод и узнать, что такого навыдумывала моя команда.
Держался я долго. Пересиливал себя, старался не смотреть на комод, а думать о деле, но сосредоточиться так и не смог.
Неожиданно в подвале зашуршало, и я поторопился вскочить и встать спиной к двери сарая, чтобы удобнее наблюдать за лазами. Хорошо, что они были сделаны шагах в четырёх один от другого, но так сделаны, с умом, наверное, чтобы сразу не увидеть, что происходит в обоих одновременно.
Я стоял и уже мысленно приготовился к какой-нибудь пакости, но из левого лаза выросла голова моего близнеца. Напустив важность, я строго окликнул:
— Стой! Кто идёт?
— Своих не признаёшь? — начал Александр из неизвестного мира, но я не дал ему договорить.
— Представьтесь, как положено.
— Одиннадцатый я. А ты кого ждал? Меня к вам баба Нюра прислала. Говорит, деду помощь нужна.
— Ладно. Напугал меня до чёртиков. Уже чуть почту не проверил, а тут ты скребёшься, — признался я в минутной слабости.
— Рано же ещё, — вздохнул сосед с облегчением.
— Забудь. Тут такое наклёвывается, в двух словах не расскажешь. Садись и слушай, — перевёл я тему разговора в требуемое русло.
Рассказывал я долго и подробно, а мой благодарный слушатель внимал и мотал на ус. Глаза его то загорались искрами, то гасли, и тогда он о чём-то задумывался. Наверное, тоже сидел и кумекал, взвешивая «за» и «против».
Когда закончил рассказ о собрании и принятии новых ругательств, о посиделках на день рождения, об игре в снежки в карнавальных масках, о других возможностях времяпровождения, он всё так же молчал. Продолжал сидеть и глядеть сквозь меня, сквозь стену сарая.
— Ты ещё здесь? — справился я в шутку, не дождавшись, когда друг намечтается.
— Тьфу, на тебя. Во второй раз стращаешь, — признался одиннадцатый и, оживившись, продолжил: — Всё понятно. На какой день организуем братьев для работы?
То, что положение обязывало о близнецах проявлять заботу, меня не слишком радовало, а вот то, что теперь можно запросто собирать всю ватагу и командовать ею, мне пока в голову не приходило. «Это каких дел наворочать можно, — размечтался я не ко времени. — И хулиганов проучить, и…»
— Не спать! — теперь дружок вернул меня на грешную землю.
— Сам предложил, тебе и голову ломать, что да как делать. А я хоть немного себя командиром почувствую, — пробурчал я недовольно и снова закатил глазки, вспоминая, на чём меня прервал подчинённый.
А этот подчинённый отвесил мне оплеуху, чем окончательно вернул в чувства, и мы вцепились друг в дружку. Потом весело, не обижая больными тумаками, начали метаться по дедову сараю.
— Какие у тебя предложения? — не прекращая свару, спросил я близнеца.
— Ты у нас начальник, ты и думай, — пропыхтел он в ответ, и мы продолжили кататься по пыльному полу.
Так мы скорее согревались, чем выпускали пар противоречий. И это был наш первый конфликт, как у начальника и подчинённого.
Наконец, наигравшись и запыхавшись, мы прекратили возню и присели на табуреты. Предстояло в две головы подумать, что делать, и как организовывать.
— Всех звать незачем, — начал я обсуждение.
— Ты да я, да мы с тобой. Уже четверо, — не перестал дурачиться одиннадцатый.
На такую провокацию меня обычно легко подтолкнуть, но в этот раз я сдержался.
— Прекращай дурить, — и в шутку и всерьёз взмолился я. — Давай всё обдумаем. Сарай прибрать дело плёвое, а вот что дальше делать.
— Ну соберёмся мы все двенадцать, — начал рассуждать одиннадцатый. — Обсудим писанину про сигналы. Поздравим друг дружку с днём варенья.
— Про какие сигналы? — заморгал я глазками.
— А ты о чём думал, дурья башка? Что нас ругаться учить собрались? — удивился помощник. — Это сигналы. Разные и необходимые. Чтобы мы друг дружку понимали, а окружающие ни ухом ни рылом. Когда задание получал, понимал, зачем десять ругательств? Там всего-то пара шутейных, а все остальные для работы нашей.
— А я, шалопай, всё пропустил. Так какие сигналы нужны?
— Как позвать друг друга. Как заставить обратить внимание на что-нибудь. Как намекнуть, что пора убегать со всех ног. Как дать понять, что в помощи не нуждаешься, а справишься сам. Ещё много чего, — перечислил он всё, что вспомнил, и вскочил с табурета. — Где почта? Давай листок с одиннадцатой цифрой.
— Мне же нельзя чужие предложения читать, — неожиданно я стал правильным и отверг крамольный намёк.
— Сам читать буду. Тебе скажу только то, что знать полагается. Какие сигналы и для чего придумывать.
Одиннадцатый пошарил в почтовом ящике, отыскал свою бумажку с ругательствами и начал рассказ о задании.
— Во-первых, про то, как позвать друг друга на расстоянии. Тут я свист особый предложил, а если нельзя свист, тогда слова. Во-вторых, как внимание привлечь к опасности или ещё к чему. Третье означает: «Отступаем незаметно, не привлекая внимания». Четвёртое, наоборот: «Драпаем со всех ног!» Пятое: «Сам справляюсь, не вмешивайтесь». Шестое: «Нужна помощь». Седьмое про то, как…
А нет. Это сигнал «Начать». Всё, о чём заранее сговорились, начинать делать после этого сигнала. Восьмое: «Ой, больно мне!» Девятое: «Ой, скучно мне! Давайте подурачимся». А десятое на наше усмотрение о том, что интересно будет. Как видишь, почти никакого веселья. А ты какие посреднические сигналы знаешь?
«Вот те на. Я, оказывается, не только ругательское задание провалил, но ещё и в розовых облаках витаю. Детство из меня никак не выветрится, что ли? Мне бы всё забавы да игрушки, а люди вон, делом заняты».
— Не знаю я никаких сигналов. Никто мене о них не рассказывал, — огрызнулся я сердито.
«И у моего терпения есть стена, в которую могу упереться. Тогда держитесь все. Иду вразнос!» — распсиховался я не на шутку. Чуть не зарычал от нахлынувшего ожесточения.
— Что же это делается? Про задание ни от кого ни слова, ни полслова. Про сигналы ни словечка от овечки. А что на закуску? Добивай уже, — раскричался я и грозно двинулся на умника-дружка, в один миг ставшего олицетворением всех бед и печалей.
— Слива! Слива! — заверещал близнец, как полоумный.
Я замер. В сарае никаких слив и близко не было, даже сушёных, а нахлынувшая злость на товарища улетучилась так же скоро, как появилась.
Осознав, что чуть не наломал дров, я примиряюще спросил:
— Это сигнал?
— Пока не сигнал, а предложение на тему опасности. Случайно проговорился.
Мы на скорую руку помирились, и одиннадцатый рассказал всё, о чём знал.
— Я пока один сигнал знаю. Баба Нюра научила. Это и для дня, и для ночи, когда задержишься на задании или прогулке. И если затемно возвращаешься, должен у неё или у деда спросить разрешение на проход. Дважды стучишь в окошко, что слева от крыльца, и тихо зовёшь: «Баб Нюра». Или: «Дед Паша». А они, если признают тебя и пропустят, скажут в ответ: «Изыди». Проход, значит, открыт, и ты мчишься, куда хотел. А если не признают или прохода нет по какой-то причине, тогда ответят: «Кто там?» Но нам с тобой ещё рано об этом думать. Хотя, сейчас темнеет быстро, и мы тоже можем припоздниться.
— И Новый год наступает, — продолжил я в тон другу. — Если у тебя всё, тогда предлагаю разойтись. Мне одному побыть нужно. Над заданием подумать.
…Изыди, говоришь? Вот шутники. Прямо как нечистой силе.
— А приборка? — напомнил напарник.
— А организацию приборки я поручаю тебе. Напиши пару записок первому и десятому, чтобы завтра… А для верности, послезавтра собрались, там и осилим. Хорошо? А мне сейчас, правда, много времени на думы нужно, — взмолился я, собираясь успокоиться и прийти в себя, а потом обмозговать новости по их горячим следам.