Дед уже был в хате. Слышно было, как он кряхтел и поругивался, растапливая потухшую печку. Я шагнул на порог, но вспомнил наставление одиннадцатого и постучался не в дверь, а в левое от крыльца окошко.
— Деда, — в полголоса позвал хозяина.
— Изыди, — донеслось из хаты.
От этого несуразного отклика на душе моментально потеплело. Пароль работал.
— Зачем три рубля?
— На маскарад ваш. Я что, не сказал? На зайчиков да на мишек. Сами решайте, какие маски взять. А на сдачу конфеток. Изыди, сказал же тебе.
Я обратно в сарай. Притворил дверь и уселся на уже застеленные доски.
Всё как у людей. Только вот, все так делают на поминках или свадьбах, а у нас будет один на всех день рожденья.
— О чём поболтаем? — по-деловому спросил присутствующих. — Кстати, я так и не узнал, из каких миров вы трое?
— Вообще-то я из десятого, — представился один.
— А я из первого. Что, не признал? — спросил меня Александр-первый.
— Нет, не признал, — повинился я. — Вообще не понимаю, как нас различать.
— Я из седьмого, — доложил последний из нас.
— Нужно придумать, как угадывать друг друга, — начал поучения соседушка.
— А как? По одёжке? — спросил его седьмой.
— Можно и по одёжке, — ответил одиннадцатый и обратился ко мне. — А ты меня, как угадываешь?
— А никак, — съязвил я в ответ. — Просто, ко мне больше никто не приходил. И со времён первой встречи… — я умолк и почесал колени, припомнив, где и как их разбил. — Ладно, думаем обо всём понемножку.
— Так зачем дедова трёшка? — спросил десятый.
— Это его подарок на новогодние маски. Кто покупать пойдёт?
— А какие нужны? Бумажные с резинкой? — спросили меня.
— Не бумажные, а из папье-маше, — снова сумничал одиннадцатый. — И нужно два вида брать, а не все, какие будут. Чтобы потом в снежки или футбол можно было играть команда на команду.
— Ага, зайчики против мишек. Или поросята против волков, — посыпались смешки.
— Тише, — напомнил я. — О чём ещё поговорим?
— А когда задания проверять будем? — прервал затянувшуюся паузу седьмой.
— Сразу после дня рождения. Прямо здесь и будем. Только до того обязательно маски купить нужно. Без них нашу ораву дед не станет собирать, и он уже про это сказал, — сообщил я братишкам.
— Ладно, давай трёшку. Куплю каких-нибудь. Чтобы по шесть одинаковых, — предложил свои услуги одиннадцатый.
Я протянул ему деньги и попросил:
— Ты только с глазастыми дырками покупай. А там, кто это будет, поросёнок или медведь – всё равно. А на сдачи дед просил конфет для наших именин.
Не успел я закончить поучения, как одиннадцатый начал хохмить. Смешно вытаращил глаза, поднял руки с растопыренными пальцами и двинулся в мою сторону:
— Глазастые дырки, говоришь? Чтобы начальство лучше видеть?
Все остальные так и прыснули со смеху и, запоздало схватившись за рты, повалились с лавок под стол.
— Да пошли вы… В лес, — сначала обиделся я, но потом улыбнулся. — Для вас же стараюсь. Купит с малюсенькими, и намаемся в них. Не хороводы водить собираемся, а бегать, играть.
Из-под стола так никто и не вылез, а одиннадцатый, перестав, наконец, дурачиться, предложил расходиться по мирам. Вот тогда-то и родилась наша первая общая присказка «по домам, по мирам». И мы разошлись.
Глава 6. День варенья
— День рожденья, — вздохнул я, когда проснулся.
Хоть и поменялось всё после появления на свет брата Сергея, но этот день раздражал меня по-прежнему. Подарки приятно получать, а стоять на табурете перед хмельными гостями и раз за разом читать стишок о Мишке Косолапом…
«Вот уж дудки, — накручивал себя. — Пусть теперь над младшеньким издеваются. Его на табурет пристраивают».
Времени было навалом, и мне не составило труда отпроситься на прогулку. Родители дали полную свободу и, после напутствия «Гуляй, именинник», я отбыл по назначению.
Павел уже был на своей скамейке с неизменной палочкой-выручалочкой в кулаке. Сидел, косился в мою сторону и что-то по-стариковски бормотал.
— Здоров ли, дед? — приветствовал я наставника и, не дожидаясь ответа, собрался пристроиться рядом, но тот подставил костыль и помешал моему приземлению.
— Проваливай, рядовой-именинник. Иди в сарай, встреть там всех. А как встретишь – меня кличь. Я мигом приду ухи вам именинные крутить, чтобы быстрее росли.
Я нехотя выпрямился, скользнул глазами влево и вправо по улице, как всегда делал дед. Убедился, что никто за нами не наблюдает, и после этого шагнул в калитку.
В сарае было тихо. Никто из напарников ещё не припёрся, порадовав, что я оказался первым. Лазы в подвал были нараспашку, и я расселся за столом на его заглавном месте. Решил, коли выпало быть старшим, значит заседать должен во главе стола. А если Павел захочет с нами поболтать, ему самое место с другой стороны, которая напротив. «Подвал закроем, и дед в него точно не свалится», — распланировал я ближайшие перспективы.
Так сидел и строил прожекты, пока не заметил на одном из овощных ящиков пару стопок карнавальных масок. «Одиннадцатый-то не промах. Купил поросят и зайчиков. И глаза у масок расширены. Чем это он их? Ножом, что ли? Круглым напильником, наверное, драл по своему маше, который папье», — думал я и улыбался. А потом представил, как одиннадцатый потеет над новогодними сокровищами, чтобы они соответствовали пожеланиям, высказанным не кем-нибудь, а мною, его начальником.
— Футбол это, брат, не шутки. Тут и поле нужно видеть, и игроков, и ворота. Не говоря о зеваках, которые соберутся поглазеть на балбесов в детских масках, — поучал я отсутствующего друга.
— А вот и Александр-первый, — прервал мои речи первый собрат, доложив о своём приходе.
— Первые – они во всём первые, — переключился я на товарища, а потом чинно поздоровался: — Здорова, Александр номер один. Проходи, присаживайся. Как делишки?
— И тебя поздравляю, — напомнил он о дне рождения.
— Ах, да. Прости. Задумался о всяком и забыл. Поздравляю тебя и меня с днём варенья, чтоб он от лопнул печенья.
Первый заулыбался и уселся слева от меня. «Это идея. Рассажу всех братишек, как цифры на часах. Я, двенадцатый, вверху стола. Одиннадцатый по мою правую руку, первый по левую. А дальше все остальные. И никому обидно не будет. А когда соберёмся без деда, шестой сядет не его место», — порадовался я своевременной идее.
В подвале зашуршало, и на свет появились сразу три близнеца. Не выходя из-за стола, я всех приветствовал и начал размещать. Сразу объяснял, кому, куда и почему нужно садиться. Александры кивали и рассаживались, сообразно своим номерам и моим указаниям.
Когда пришёл шестой, я и ему всё объяснил, он тоже согласился и занял предложенное место. Всё прошло гладко, все посчитали нововведение правильным и полезным для знакомства. Теперь сидевшие за столом знали, кто из какого мира, и общение упростилось.
Когда все собрались, я попросил закрыть оба лаза и поставить табурет для деда. Всё было готово, и пришло время посылать за главкомом.
— Маски делить будем? — напомнил одиннадцатый о личном трудовом подвиге.
— Точно. Маски у каждого должны быть под рукой. И, ежели что, сразу их на лицо и тикать, куда глаза глядят, — проинструктировал я братьев.
— Как это, «ежели что»? — напряглись близнецы.
— А никак, — прикрикнул на всех соседушка. — Вдруг так расшумимся, что милиция явится? А тут двенадцать одинаковых с лица. А ну разобрали хрюшек и зайцев. Праздник начинается!
Бойцы безропотно поделили маски и начали их примерять, но одиннадцатый снова вмешался.
— Чётные миры берут поросят, а нечётные зайцев, — отдал он очередное распоряжение.
Я вопросительно покосился, но соседский братец не обратил на меня внимания и продолжил командовать:
— Зовите уже деда. А про маски забудьте, но из рук не выпускайте.
Сбегали за дедом и, пока тот ковылял до сарая, я произнёс короткую речь.
— Поздравляю всех с днём варенья, — продекламировал негромко, упрямо не желая называть этот день днём нашего рождения.
Когда дверь сарая скрипнула и отворилась, пропуская хозяина внутрь, вся наша братия поднялась с самодельных лавок. Поднялся и я. Дед чинно проследовал на своё место. Покосился на закрытые лазы, пинком проверил табурет на устойчивость и только потом уселся.
«Прям, царь из мультика», — успел я подумать, а старикан уже начал откашливаться.
— Здравия желаю, служивые, — приветствовал он нас, как равных. — Садитесь.
Мы расселись, как положено ученикам по команде учителя, и приготовились слушать, а Павел замолчал и больше ничего не говорил. Или с мыслями собирался, или ещё чего ждал.
Мы уже заёрзали от нетерпения, зашептались, и тут дед начал речь.
— Спасибо, что собрались в моём волшебном сарае, — Павел подождал, пока утихнут смешки и продолжил: — Поздравляю всех Александров из всех миров с их полным девятилетием. Нижайше прошу прощение за то, что вам в таком юном возрасте пришлось поступить на службу. Службу опасную, но почётную. Взвалить на детские плечи ответственность за двенадцать братьев-миров.
Дед говорил основательно, серьёзно, а мы, открыв от изумления рты, продолжали внимать.
— Во второй раз мне приходится собирать детвору и читать эту речь. Только время лихое выдалось, и почти все ваши старшие товарищи пропали. Поколение посредников, что было промеж вашим и моим, сгинуло.
Павел ненадолго умолк, достал из кармана аккуратно свёрнутый платочек и вытер намокшие от слёз глаза.
— Про Калик я вам в другой раз поведаю, когда подрастёте, а сейчас скажу, что из двенадцати парней осталось только двое. Да и то, один спился и мотается где-то по нашим мирам. Бог ему судья. Вам положено знать одно: в этом нежном возрасте, как ныне у вас, завсегда мальчишки начинают посредничать. Но сначала приносят клятвы. Каждый в своём мире, вестимо.
Почему в таком зелёном? А покамест ваши души чистые, грехами не замаранные, да на девиц покуда просто так глазеете, без злого умыслу, стало быть, самоё время, — мы переглянулись и тихонько хихикнули, а дед продолжил: — Теперь про клятву.