— Где вы, приключения? Иду к вам. Встречайте, — шептал я, проваливаясь в сон.
Глава 4. Первые цветочки
Я стал замкнутым и нелюдимым. Казалось, что из-за своих приключений сделался взрослым, поэтому с друзьями и одноклассниками общаться не хотелось.
И забот прибавилось: нужно было себя постоянно контролировать. Всё время держать в голове мысли о тайнах, чтобы нечаянно о них не проболтаться.
Настроение портилось постоянно, и не было впереди ничего, что могло отвлечь или успокоить.
С родителями и бабулей не клеилось. На вопросы отвечать они не хотели, а идти к строптивому Павлу у самого не было желания. Я вредничал к месту и не к месту с ровесниками, со взрослыми. То и дело получал нагоняй, но поделать с собой ничего не мог.
Первое сентября давно прошло, и я ходил, опустив голову, в опостылевшую школу. Своей первой учительнице, ни с того ни с сего нагрубил. Дал понять, что больше не хочу учиться во втором классе, потому как, мне давно пора в третий. Она снисходительно улыбнулась и продолжила обучать наравне со всеми.
Дома усиленно корпел над уроками, читал все детские книги подряд, а когда их стало не хватать, пришёл в школьную библиотеку и потребовал учебники для третьего класса. Меня, конечно, тотчас выдворили, как расшалившегося шалопая.
Делать было нечего. Так или иначе, оставалась одна дорога в дедов подвал, а оттуда в чужие миры. Других занятий или интересов у меня не осталось.
Кое-как вытерпел до октября. Осень ещё не вступила в права, но стало заметно прохладнее. «Теперь на голову можно что-нибудь напялить для неузнаваемости, и вперёд», — кумекал я, когда собирался к деду.
Оделся теплее и, на всякий непредвиденный случай, захватил пол-литровую бутылку из-под лимонада, давно приготовленную и наполненную обычной водой.
Но в этот раз Павел на посту не сидел, а возился где-то во дворе. То, что он от калитки ни ногой, я знал точно, а вот какие у деда имелись на то настоящие причины, уже сомневался. «Если он немощным только прикидывается, а на самом деле сарай волшебный охраняет?» — понадеялся я, и покликал хозяина через забор, но мне никто не ответил.
«Дрыхнет», — решил я, осторожно открыл калитку и начал красться в сторону сарая.
Прошёл все окна, что таращились из белёной стены, свернул направо за времянку… И тут, на тебе! Дед с бабой Нюрой сидели и пили чай прямо у входа в сарай, из которого вынесли стол и табуреты.
Я замер. «От кого схоронились?» — оторопел сначала, но потом вспомнил слова одиннадцатого о том, что баба Нюра в моём мире умерла. Стало не по себе, а оба пенсионера сидели, мирно беседовали и не обращали на меня внимания. Они, конечно, сразу меня увидели, но не выказали никакого интереса.
Наконец, старики изволили обратить на меня внимание, и дед нехотя поинтересовался:
— Чьих будете, мил-человек?
— Мы наших будем, — начал я в тон деду, но тот оборвал меня на полуслове.
— Доложите, как положено, рядовой! — приказал он.
— О чём? — растерялся я.
— Жду рапорт, кто вы, из какого мира, и по какой надобности прибыли? — строго изрёк старикан.
Я расправил плечи и громко отчеканил:
— Александр, житель двенадцатого мира. Прибыл для получения нагоняя или задания. Лучше задания, конечно. Или беспрепятственного пропуска в одиннадцатый мир.
— Эвон чего захотел, — удивился дед, но его напускную строгость прервала баба Нюра.
— Пусти его. Он и так дольше всех маялся. Сашка мой уже дюжину раз приходил.
«Я оказывается… Меня оказывается…» — все мои мысли разом перемешались, как и в прошлое посещение деда. Меня давно ждали, а я всё не шёл за новыми приключениями, за мнимыми и настоящими тренировками.
Пока соображал и вспоминал, что хотел узнать от деда, тот не вытерпел и спросил:
— Что стоишь как истукан? Проходить собрался, или что?
— Мне прежде ответы надобны, — начал я вредничать. — И подробности всякие, а то я самый неграмотный из посредников.
Дед округлил глаза, но от грубостей воздержался.
— Какие подробности вам надобны, Александр из двенадцатого мира?
— К примеру, почему меня старшим считают? Мы же ровесники, а я ещё и последний по счёту? — выпалил ему и, осмелев, продолжил: — В каких местах другие мирные входы-выходы, в которые люди забредают? Где вход в первый мир? Мне рассказывали, что можно к двум соседним посредникам ходить. Как к одиннадцатому пройти я знаю, а к первому как?
— Стоп! — скомандовал дед. — Тебе никто небо в алмазах не обещал. Пока ученик не дозреет, учителю нечего почём зря знания вдалбливать. Ему в одно ухо закатится, а в другое выпадет.
— Обидно, что меня за балбеса держишь, — насупился я и засобирался домой.
— Ладно. Слушай и зарубай на носу. Или узелки вяжи для памяти, — дед вздохнул и неохотно начал обучение: — О том, что ты главный над всеми, тебе рано знать. После просвещу. Это, брат, мне и самому неприятно. Верь или нет, но дело так обстоит. А о проходе к первому, я думал, ты сам смекнёшь. Влезаешь в левую норку, а вылезаешь в правую – ты в одиннадцатом мире. А если сделать наоборот? Влезть в правую, а вылезть в левую?
Тут до меня дошло: «Вот как всё просто и немудрёно. А я-то голову ломал».
— А ещё где есть? — не угомонился я.
— Везде есть, но об этом рано разговаривать, — заупрямился дед.
— Будет вам ссориться, — урезонила нас баба Нюра. — Натаскивай мальца и не артачься.
Дед недовольно засопел, но спорить не стал. Потеребил бороду и продолжил ликбез.
— Дырок промеж миров много бывает. Которые есть известные, а которые нет. Которые постоянные, а которые из-за бед нарождаются и умирают в тот же день. Их и самому сделать можно, только знать нужно секрет особый. Тем секретом я делиться не буду, хоть убейте меня! — заявил он твёрдо и покосился на бабу Нюру. — Может, мне про время наболтать ему, про Угодника?
— Нет-нет, — опомнилась моя заступница. — На сегодня обучение окончено. Можешь идти к первому или одиннадцатому. Домой тоже можешь, если охота к странствию отпала. Ишь, вырядился, сразу не признаешь.
Я почесал затылок и решил никуда не ходить, а попросить бабу Нюру назавтра прислать одиннадцатого, чтобы вместе с ним подумать, куда отправляться. Баба Нюра согласилась, и я уже собрался домой, но меня остановил дедовский окрик:
— Задание возьмёшь или дальше гордиться собой будешь?
«Наконец-то первое задание», — воспрянул я духом и, не скрывая радости, затараторил:
— К первому заданию готов! Кого нужно спасти?
— Что-о? Шустрый какой. Он уже к подвигам наизготовку, — разбушевался дедуля.
А я замер на месте, хлопал глазами и не понимал, какие у меня могут быть задания, если не спасение мира или, как минимум, одного человека.
— Сейчас уши надеру и в угол на коленки поставлю. Ещё гороха под них всыплю. Или соли, — пригрозил старикан на полном серьёзе.
— Простите, что не понял, — обиженно извинившись, я отвернулся и собрался убежать подобру-поздорову, но дед продолжил моё воспитание.
— Слушай сюда, ирод. Задание такое: придумать особые ругательства. Работа у нас нервная, а материться нам не позволено: мы в Бога веруем.
Я стоял и не оборачивался. Жалел, что не видел стариковских глаз, чтобы догадаться, не шутит ли он, но продолжал вредничать.
— Так что, думай, как гнев с себя снимать будешь. И чтоб без обидных слов для окружающих. Чтоб только посредники знали этот злой секретный язык и понимали, что пора глаза разувать да искать, что случилось окрест. Какие неприятности напарник узрел, или ещё что, — дед продолжал инструктаж моей спины, а я, наконец, сообразил, что он не шутит о новом тайном языке, который предстояло изобрести и выучить.
— Можно исполнять? — спросил я, когда Павел умолк.
— Дозволяю следовать по вашему разумению. И чтоб через неделю пожелания были оформлены. Другие давно сие задание получили, только ты всё упорствовал и не шёл к старику в гости.
«Ещё и виноватым остался. Ладно, коли отпустили с миром, пора и честь знать», — решил я и, сгорбившись, удалился, так и не оглянувшись ни на деда, ни его фальшивую жену.
«Интересно, кто-нибудь ещё знает, что настоящая баба Нюра умерла?» — подумал я и прибавил шаг.
В моём мире никто о смерти настоящей бабы Нюры не ведал, и это я знал наверняка. Заборы вокруг дворов не ахти какие, стало быть, существование другой бабы Нюры тайною быть не могло, ведь она исправно ухаживала за дедом из моего мира.
Так, думая совсем не о том, о чём было нужно по заданию, я и дошёл до дома.
* * *
На следующий день нетерпеливо поджидал одиннадцатого. Прогуливался по улице и делал вид, что занят чем-то серьёзным. Когда за спиной свистнули, повернулся и узнал одиннадцатого, выглядывавшего из-за забора углового дома. Исподтишка осмотрелся по сторонам. Вокруг никого. Свистнул в ответ и засеменил к дружку, а тот на всех парах рванул во двор деда. За ним подоспел и я.
Павел сидел на своём посту и таращился, будто не знал меня вовсе. Пришлось его в шутку приветствовать:
— Здравия желаю! Я Александр из двенадцатого мира.
— Ты и представляться по-настоящему не умеешь, — ни с того ни с сего подосадовал дед.
— Как не умею? — опешил я в очередной раз.
— А так. Не умеешь, и всё тут.
— А как нужно? — решил я наладить разговор.
«Вдруг не пустит в сарай? С него станется», — встревожился не на шутку.
— Как на клятве. На зароке, что на горе нужно будет давать, ежели в настоящие посредники вздумаешь податься, — выстрелил дед очередной новостью, как картечью из пушки.
То ли на ходу он придумывал, то ли взаправду такая клятва существовала, и мне её придётся давать, кто этого упрямца разберёт. Я остановился и обиженно насупился.
— Ладно, проваливай. После обучу вас, пострелов, и клятве, и где её давать. Ступайте с Богом и не попадайтесь там, а то Угодника на подмогу кликать придётся.
Окончательно потеряв настроение, я шагнул в калитку. «Час от часу не легче. Что ещё за клятвы? Что за горы? Какой такой Угодник снова явился? Только к одному притерпелся, уже другое барабанит в голову», — расстроился и не заметил, как оказался в сарае.