– Что случилось, мамочка?
Анна быстрым движением постаралась смахнуть со щёк слёзы и ласково улыбнулась дочери, крепко прижав её к себе.
– Всё хорошо, милая. Всё хорошо, не волнуйся, – сказала Анна и поцеловала дочь сначала в одну щёку, а потом и в другую.
– Ты чем-то расстроена? – прошептала Элиза, не поверив словам Анны.
– Нет-нет, всё правда хорошо. Просто взрослые… взрослые иногда вспоминают свои ошибки, совершённые ими в прошлом – из-за этого взрослым становится чуть-чуть грустненько. Совсем капельку, правда. Лучше покажи дяде Джереми картинку, которую ты так красиво нарисовала! – вдруг спохватилась Анна, стараясь сменить тему.
Элиза в тот же момент опустила глаза в пол и теперь растерянно часто-часто хлопала ими, пока её лицо покрывало сплошное красное пятно. Прижав плюшевого медвежонка к груди, девочка застыла так, словно хотела превратиться в статую, которую никто и никогда ни о чём не спросит. В этот момент Джереми, ещё не совсем пришедший в себя и чувствовавший, что в горле будто пересохло, всё же сумел найти в себе силы произнести казавшиеся ему верными слова, хоть и слегка хрипловатым голосом:
– Я бы хотел увидеть твой рисунок. Я люблю картинки и рисование. Хоть, признаться, для рисования у меня руки вообще растут не из правильного места.
– Это правда. На уроках ИЗО у него были бы сплошные двойки, если бы не я, – подтвердила Анна. – Так что не переживай. Принесёшь нам свой рисунок?
– Л… ладно, – едва слышно ответила Элиза и всё также пунцовая выпорхнула из гостиной, направляясь в свою комнату.
Джереми дождался, пока Элиза пройдёт весь коридор, после чего полушёпотом обратился к Анне, которая в этот момент усердно старалась избавиться от дорожек от слёз, вытирая лицо краешком надетой на ней длинной розовенькой футболки.
– Я сам поговорю с шерифом. Это раз. Второе…
– Джереми, не надо…
– Не перебивай, пожалуйста, – слова Джереми давались тяжело, желание больше никогда не видеть Анну было ещё достаточно сильным, но он понимал, что никогда не простит себя, если даже не постарается помочь подруге детства. – Я видел подозрительный пикап у твоего дома, когда вёл Элизу в детский садик. Ржавый коричневый пикап. Ты никогда не видела такой у соседей?
– Нет, ни разу, – Джереми увидел в лице Анны вмиг возникший испуг.
– Будь аккуратна. В любом случае…
– Спасибо, Элиза! – нарочито громко, предупреждая Джереми о том, что девочка вернулась в кухню, воскликнула Анна. – Давай покажем его дяде Джереми.
Анна взяла из рук дочери слегка помятый листок, вырванный из блокнота, и протянула Джереми. На нём цветными карандашами была изображена зелёная лужайка, полная разноцветных цветов, по которой рядом шли двое: мужчина и девочка. На спине девочки был небольшой рюкзачок, тогда как на мужчине угадывалась та самая одежда, которая была на Джереми, когда он отводил Элизу в детский сад.
– Очень красивый рисунок… – замявшись, сказал Джереми и протянул его обратно Элизе. – Уверен, ты можешь стать великолепной художницей.
Девочка, прижимая рисунок к себе, выбежала из гостиной. Джереми успел заметить возникшую на лице Элизы улыбку, которую та постаралась скрыть, низко опустив голову.
– Ты неплохо ладишь с детьми, – заметила Анна, искренне улыбнувшись. – У меня это как-то не получается. Даже с Элизой, как бы я души в ней не чаяла.
В ответ Джереми лишь пожал плечами. Ему нужно было отвлечься. Невообразимая смесь эмоций теперь глодала его изнутри: к чувству омерзения по отношению к Анне, одновременно с жалостью, теперь и добавилась… растроганность? Джереми не совсем понимал что именно, а потому и не хотел признаваться себе в этом, но рисунок Элизы словно задел что-то внутри него. Что-то такое важное, но чего он не испытывал никогда ранее. Многое предстояло ему ещё обдумать.
– Могу я позвонить с твоего телефона? – внезапно спохватился Джереми: ему в голову пришла отличная идея.
– Да-да, конечно, – в то же мгновение ответила Анна, но её бровь удивлённо взметнулась. Обладая любопытством и зачастую даже излишней прямолинейностью, она всё же спросила. – Шпионские штучки?
– Типа того. Но ничего противозаконного, – поспешил заверить её Джереми, хоть и не совсем был уверен, так ли это в его положении почти что всеми ненавидимого изгоя.
Взяв небольшой старенький айфон подруги, с надетым на него чехлом с изображением единорога, Джереми набрал номер, который расшифровал в письме, и как он был почти наверняка уверен, принадлежал Джули. Ведь никто не будет пробивать звонки Анны, по крайней мере, пока его ещё не совсем опутали слежкой. Не должны были успеть.
Каждый гудок, казалось, длился целую вечность. Возьми трубку, ну же, пожалуйста… хватит ли духу перезвонить ещё раз? Что если, я всё же допустил где-то ошибку? Джереми даже вздрогнул от неожиданности, когда, наконец, из динамика раздался знакомый ему чуть тонкий и мило картавящий голос Джули.
– Я слушаю.
– И я слушаю, – ответил Джереми, стараясь скрыть улыбку на лице, не смотря на то, что Анна из соседней комнаты никак не могла его видеть.
– Ничего себе! Всё-таки сумел разгадать моё письмо?
– Откуда столько удивления в голосе? Да и шифр, надо сказать, так себе. Да-да! А вообще, если бы мне хотелось просиживать зад, скрючившись над кипой бумажек, я бы стал расшифровщиком номер один, – парировал Джереми, но резко оборвал сам себя, задав вопрос уже серьёзным голосом, полным тревоги. – Мой звонок не доставит тебе проблем?
– Я, скорее, удивлюсь, если доставит. Телефон я купила в переходе, симку там же с рук. Не удивлюсь, если сейчас группа захвата летит куда-нибудь по типу Сомали – удачи им покопаться в хрен пойми в сколь глубоких клоаках. Хотя даже задворки какого-нибудь тухлого городка вполне подойдут, – ответила ему Джули, не меняя весёлого тона.
– Тухлого города? Тогда у них все шансы попасть ко мне же…
– Настолько не любишь Бритчебарн?
– Бритчендбарн.
– Неважно. Звучит, если честно, всё равно как будто набор несвязных букв.
– Не то, что не люблю. Я не чувствую здесь себя комфортно. Как будто не на своём месте…
– На твоём месте я нигде не чувствовала бы себя комфортно. Боюсь даже представить, сколько различных группировок могут на тебя сейчас охотиться.
– Плевать. Да и судя по тому, что я ещё жив, а все, включая даже тебя, знают, где я нахожусь – не особенно-то я кому и нужен нынче.
– Все, включая д-а-а-же меня? Всё отыгрываешься за моё неверие в твои способности разгадывания шифров? Я, между прочим, уже как год стараюсь обучить алгоритмы разгадывать шифры. Пока ты проветривался в своей Польше.
– И швец, и жнец, и на дуде игрец?
– Можно и так сказать. Кстати, я надеюсь, ты не со своего телефона звонишь?
– Может быть, ты в это не поверишь, но нет. Не со своего.
– Экономишь баланс? Ладно-ладно. Это правильно. Наверняка уж кого-кого, а тебя пасут с этой шумихой всей.
– Пошли они все. Кстати, почему ты была уверена, что твоё письмо не перехватят и не расшифруют? Никогда не поверю, что ты была уверена, что в случае чего письмо попадёт на расшифровку прямо к тебе же.
– Ну… В общем, я сама его привезла.
– Ты в Бритчендбарне?! – чуть ли во весь голос воскликнул поражённый до глубины души Джереми.
– Сейчас уже нет. Я оставила письмо на почте. В воскресенье. Съездила на один день. Когда по новостям передали, что тебя не признали предателем, то я предположила, что тебя упекут в Бричт… Бричтенб… ну ты понял. Да и кто бы разгадал шифр на почте… могли, конечно, прошерстить всё до твоего приезда… Но что бы мне было, в конце концов?
Джереми удивило быстрое и едва внятное лепетание Джули. Обыкновенно она говорила голосом, полным уверенности и даже с некоторым вызовом к собеседнику, что по началу их общения Джереми казалось, что девушка всё время пытается ввязать их диалог в спор или в чём-то обвинить ни с того, ни с сего.
– Жаль, я был бы не против, если бы заскочила в гости.
– Полегче, ковбой – у тебя был шанс, – игриво парировала Джули, хотя судя по голосу, сказанные Джереми слова подняли ей настроение. – Мне тут пора… Сам понимаешь, пятница – пятницей, но всё же. Я же правильно понимаю, что на данный момент у тебя всё в полном порядке?
– Да, – в тот же момент ответил Джереми, стараясь не думать об Анне и о тех проблемах её, что теперь связывают его с ней.
– Слава Богу. Если будет время, позвони мне вечером в воскресенье, хорошо?
– Обязательно. Тогда, получается, до созвона?
– Угу. Пока.
Джули сбросила звонок, а Джереми продолжал стоять с несколько мгновений, не отрывая телефон от уха. «Обязательно…» – шёпотом повторил он. После чего зашёл в список исходящих звонков и стёр последнюю запись с телефона Анны.
Сумерки уже начали сгущаться, когда полноватый мужчина, тяжело дыша, торопливым шагом вышел из города и направился напрямик через поле, не обращая внимания на колючки каких-то сорняков, цепляющих его за суконные брюки и потёртые, а в каких-то местах и уже начинавшие расходиться, кожаные башмаки. Его глаза нервно бегали вдоль опушки леса, будто пытались отыскать что-то или кого-то. Мужчина споткнулся, когда его нога угодила в небольшую ямку, но взгляда от опушки не отвёл: лишь чертыхнулся, проклиная всё вокруг очень быстрой сбивчивой тирадой.
Когда до первых деревьев оставалось порядка сотни метров, мужчина, наконец, разглядел тёмную фигуру, прислонившуюся к одному из стволов. Желая убедиться, что зрение не подводит его, а опутывающая землю темнота не играет с ним в свои злые игры, мужчина остановился как вкопанный и сощурился, сузив глаза до узких щёлочек. Тёмная фигура явственно в знак приветствия махнула мужчине, и он в тот же момент сорвался с места и буквально побежал к ней.
– Я. Думал. Ты. Не придёшь! – стараясь отдышаться, отрывисто выпалил мужчина, согнувшись пополам и ухватившись руками о свои колени.
– Ближе к делу – чего ты хотел? – спокойно произнесла, выходя из-за дерева, долговязая фигура, которая также принадлежала мужчине – в свете выглядывающей из-за облаков луны была видна седина его висков и надменный, даже несколько презрительный взгляд по отношению к стоящему перед ним человеку.