Лекция 15Иоганн Себастьян Бах. Часть 8
В предыдущих двух лекциях мы говорили о церковном творчестве И. С. Баха в Лейпциге, о создании им вокально-инструментальной музыки, кантат и страстей, сопровождающих весь богослужебный год лютеранской церкви. Напомню, что, приступив к работе в должности кантора в лейпцигских церквях Св. Фомы и Св. Николая и городского музыкального директора в 1723 году, Иоганн Себастьян в течение шести лет до 1729 года написал пять полных годовых кругов богослужебной музыки. К великому сожалению, не менее трети из написанного оказалось утеряно. Конечно, это удивительная творческая активность и огромный труд, ведь Баху приходилось почти к каждому воскресенью писать по кантате, и не только писать, но и разучивать, и исполнять ее со своими подопечными. При этом композитор исполнял свои прочие богослужебные, музыкальные и школьные обязанности. Но это и очевидное выражение и внутренней потребности Баха, как христианина, выразить на языке музыки свой духовный, богословский и философский опыт, свои переживания и размышления о Боге и человеке. В данной лекции мы закончим обозрение этого этапа, прежде всего этапа творческого, в жизни композитора.
В прошлый раз мы остановились на празднике Пятидесятницы, за ним, как я уже говорил, в лютеранском богослужении следует праздник Пресвятой Троицы, после которого начинается длинный ряд воскресений по Троице. На каждое это воскресенье Бахом писались соответствующие кантаты. О некоторых из них мы здесь и поговорим.
Первый музыкальный фрагмент возвращает нас к попразднству Пятидесятницы. На второй день этого праздника написана кантата № 68 «Also hat Gott die Welt geliebt» («Так возлюбил Бог мир»). Необычна вторая ария из этой кантаты. Ее начинает сопрано, в сопровождении виолончели и органа, и радостно поет:
«О сердце верующее мое, ликуй, пой, веселись — твой Иисус с тобой! Прочь горе, прочь стенанья, я говорю вам только: мой Иисус со мной».
Затем голос умолкает и вступают молчащие доселе скрипка и гобой, которые подхватывают только что спетую мелодию и, сплетаясь в удивительной гармонии, выражают то, что словами сказать уже невозможно, то, что больше и выше слов, высокую и чистую, целомудренную и смиренную радость о Боге.
Следующий музыкальный фрагмент из кантаты № 77 «Du sollt Gott, deinen Herren, lieben» («Возлюби Господа Бога твоего»), которая написана на 13-е воскресенье по Троице. В этот день читается Евангелие от Луки «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всей душою твоею и всею крепостью твоею и всем разумением твоим, и ближнего твоего как самого себя». Мы послушаем в некотором сокращении арию альта из этой кантаты.
Вот ее текст:
«Увы! исполнена любовь моя великого несовершенства! Как часто я желаю исполнять, что заповедает Господь, — но сил не нахожу в себе».
Музыка исполнена глубокой печали. Необычно в этой арии то, что сопровождающий инструмент здесь труба. С тембрами инструментов в эпоху барокко связывалась определенная символика. Я говорил вам, и мы слушали с вами, что звучание трубы использовалось всегда в праздничной, ликующей, радостной музыке. Здесь противоположная сфера. Трубе поручена скорбная мелодичная линия. Это создает особый звуковой эффект и имеет философский смысл – не может быть радости без исполнения заповедей Божьих. А кроме того, здесь мы видим, что Бах не связывал себя никакими схемами и буквальными предписаниями и для достижения должного художественного впечатления мог совершенно свободно менять употребление устоявшихся музыкальных символов.
Можно долго говорить о каждой кантате этого ряда, в каждой найдется то, что привлечет внимание музыканта и богослова. Но рамки наших лекций не позволяют мне больше продолжать подробный обзор этих кантат. Однако еще две кантаты, в качестве иллюстрации баховского духовного музыкального искусства, я приведу.
Помимо рядовых воскресений богослужение лютеранской церкви имело еще и несколько нарочитых праздников: три Богородичных торжества, о двух из которых мы уже говорили (Благовещение и Сретение), и третье – это праздник Посещения Божьей Матерью праведной Елизаветы. Надо сказать, что этот торжественный день в западной богослужебной традиции соблюдается и православными в Иерусалиме. И даже один из престольных праздников русского Горненского женского монастыря во Святом Граде посвящен именно этому событию.
Кроме Богородичных праздников это еще и праздники Иоанна Крестителя, апостолов Петра и Павла, Св. Михаила Архангела и значимый для лютеранства праздник Реформации (31 октября).
Мы послушаем вступительный хор кантаты № 19 «Es erhub sich ein Streit» («И была битва»), приуроченный к празднику архангела Михаила и всех сил небесных.
Вот текст этого отрывка:
«И была битва: неистовый змий, адский дракон восстал против Неба в яростной мести. Но Михаил превозмог, и с вкруг него ставшими силами лютость низверг сатаны».
Музыка и изображает эту самую битву. Ее энергия, или, выражаясь по-современному, «драйв», ни с чем не сравнима.
Здесь я сделаю некое личное отступление. С юных лет, будучи воспитанным на классической музыке, и с юности же слушая Баха, я вследствие этого оказался совершенно нечувствительным к рок-музыке, которой увлекались все вокруг. Мои друзья убеждали меня послушать The Beatles, The Rolling Stones, Led Zeppelin, Pink Floyd. Я добросовестно слушал, но никакой «крутости» не услышал. Примитивность четырех, в лучшем случае, шести аккордов на электроинструментах на предельной громкости плюс барабаны – это все, что я слышал. У Баха было несравненно больше драйва. Есть знаменитый битловский «саунд»… но у Баха это уже было, и в последующих лекциях я вам все продемонстрирую. Что же касается текстов, то тут вообще умолкают все сравнения.
Возвратимся к 19-й кантате. Это настоящий образец внутренней музыкальной энергии, с которой, как ни бей в барабаны, как ни изощряйся в гитарном и рок-певческом искусстве, ничто сравниться не может. Некоторые исследователи отмечали в такой музыкальной энергетике яркое выражение тевтонской ярости, и действительно, это близко к истине, жалко только, что тевтонская ярость часто осуществлялась в истории не баховским путем, помимо музыки… Итак, слушаем иллюстрирующий битву между Михаилом архангелом и сатаной хор из кантаты № 19.
Помимо кантат на регулярные нарочитые праздники существовали еще и требные кантаты – на освящение храма, освящение органа, благодарственная кантата в день выборов в городской совет, а также венчание, погребение и другие частные церковные события.
Обзор баховских кантат лейпцигского периода мы завершим фрагментом из «Траурной оды» – заупокойной кантаты № 198 «Laß, Fürstin, laß noch einen Strahl» («О королева, луч еще один»). Написана она в 1727 году на смерть королевы Саксонской Христианы Эбергардины, супруги знаменитого саксонского курфюрста и одновременно короля Польши Августа II Сильного. Август Сильный был весьма колоритной фигурой: с одной стороны, он очень дорожил своей Саксонией и много делал для развития княжества, за что граждане его уважали и почитали, с другой стороны, для того, чтобы стать королем Польши, Август II принял католичество, а Саксония, напомню, была родиной и оплотом лютеранства. Помимо этого он отличался необыкновенным женонеистовством. Все это составляло трагедию для его законной супруги Христианы Эбергардины, кроткой и тихой, которая оставалась верной религии отцов и всю жизнь терпела измены и донжуанские выходки своего супруга. Вся Саксония ее очень жалела и любила, ее смерть в ноябре 1727 года вызвала всеобщую печаль.
Для проведения в Лейпциге торжественного заупокойного богослужения Баху за три дня надо было написать кантату и разучить ее. Условия экстремальные, и в них Бах создал одно из лучших своих сочинений, необыкновенно вдохновенную, трепетную и молитвенную музыку.
Послушаем теноровую арию из этой кантаты.
Вот ее текст:
«Сапфировый, о королева, вечности чертог твой отвращает светлый взор от нашей всей нечистоты и изглаждает память о земной юдоли. Блистанье паче тысячи светил, пред коим день наш – яко полночь, а солнце – мрак, твою венчает просветленную главу».
Сквозь музыку так и просвечивает этот самый «сапфировой вечности чертог».
В 1729 году к Страстной Седмице Бах написал одно из величайших своих произведений и несомненную вершину своего церковного творчества, «Страсти по Матфею». В прошлой лекции мы говорили с вами о «Страстях по Иоанну». «Страсти по Матфею» следуют той же богослужебной структуре – вступительный хор, евангельский рассказ в лицах, перемежающийся ариями и хоралами, погребальный хор в конце – все по канону. Отличаются же «Страсти по Матфею» от «Страстей по Иоанну» вот чем: во-первых, «Страсти по Матфею» гораздо больше, во-вторых, они написаны для двух самостоятельных хоров и оркестров, которые размещаются в разных частях храма, что создает совершенно необычный звуковой эффект. В-третьих, «Страсти по Матфею» значительно более созерцательны. В «Страстях по Иоанну» поражает некая литая цельность, драматургическая линия, которая чрезвычайна динамична, евангельский рассказ прерывается достаточно краткими комментариями в ариях и хоралах. «Страсти по Матфею» главным образом именно молитвенно созерцательны. Драматургия как бы отходит на второй план, и главное, что предоставляется молящимся прихожанам, – глубочайшее личное внутреннее переживание страстных событий. Кроме того, музыка здесь гораздо сложнее, чем в «Страстях по Иоанну», отчего современному человеку воспринимать это произведение, пожалуй, даже тяжелее, чем первые баховские «Страсти».
Я напомню вам, что в музыке эпохи барокко, завершителем которой был Бах, сложность сама по себе несет некую смысловую нагрузку – чем сложнее, тем совершеннее, а стало быть, тем глубже и выше. И с этой сложностью мы сталкиваемся сразу же, с первого вступительного хора страстей. Мало того, что здесь, как я уже сказал, собственно два самостоятельных хора на противоположных галереях храма, так Бах прибавляет еще и третий, детский, хор, ставит его ка