— Ебись конём мужик…, нет, ты серьёзно Шкет? — Парень не отреагировал. Глаза заволокло серой плёнкой, она посветлела, а потом всё тело парня стало серым и застыло. Не дышит.
— Пиздец…, я получается, кореша пришил. — Штык сглотнул и упал на спину. Лёг в траву, стал в небо смотреть. На душе как-то погано стало. Он бы так долго пролежал, если бы не учуял кое-что интересное. Шевелиться не хотелось решительно. Он вообще хотел сейчас исчезнуть, сквозь землю провалиться. К тому же был сыт, даже лишка — объелся. Ночью перекусил и сейчас вот.
А потом объект, источавший приятный запах чистого тела и удивительно тошнотворный запах дешёвых духов, да громыхавший на пол улицы своим здоровым крепким сердцем, заговорил. Штык не разобрал слов. Да они и затухли быстро, превратившись в истошный визг. Он не поднял головы — увидела баба мертвеца и рядом другого, может тоже мертвеца, вот и заорала с перепугу. Тоже невидаль. Пока ещё милицию вызовут, пока наряд приедет — он десять раз убежать успеет. А пока поваляется, неохота совсем шевелиться…
Рука ощутила, как двинулась трава, примятая их телами. Что за…, Штык повернул голову. Человек больше не кричал. Труп вампира на земле тоже не валялся. Серый мертвец, шкура коего вся пошла глубокими трещинами, оголявшими чёрное, гнилостного вида, мясо, держал женщину в руках, прижав к углу дома. Он присосался к её шее. И пил очень долго — минуту не меньше. И с каждым глотком, его тело менялось. Сначала мясо покраснело, потом трещины затянулись, а следом серая кожа стала наливаться цветом, быстро светлела и вот, Шкет, отбросив белый труп, стоит невредимый, полный жизни. И злобным взглядом буравит лицо Штыка. Женщина упала в кусты и исчезла там, только сумка с газетами торчит…, почтальон, наверное.
Ни в чём не повинный, обычный почтальон.
— Нельзя так делать Шкет… — Сев наземь, было заикнулся Штык. Шкет рыкнул и сказал.
— Ты что вообще за хер такой и откуда? — Из пальцев снова когти полезли. Смотрится кстати, зловеще, даже прям вот так за душу берёт. А он так не умеет. Обидно блин.
— Лёха Штык. — Поднялся, отряхиваться стал. Блин, штаны опять менять надо, вот что за свинство? — Лет пять назад я порамсил с местной шпаной. Тёма помог разобраться. Я у вас дня два зависал. Не помнишь?
— Штык. — Когти полезли обратно. Теперь на вид, почти нормальные, не подстриженные ногти. Шкет нахмурился, волосы взъерошил. Что-то вспомнив, вскинул брови. На него глянул. — Ты тот ушлёп с армейским штыком в ботинке? Который нам палас заблевал? Вот же ты урод!
— Не было такого! — Возмутился Штык. Серьёзно — он же не помнил такого. Значит, не было.
— Было было. Алкаш блять. Тёме пришлось новый палас покуп… — Шкет, вдруг побледнел и посмотрел на дом. Сглотнул, бледный весь стал.
— Кто брата порешил? — Штык задал вопрос, в принципе зная ответ.
— А ты видишь здесь ещё одного ебучего кровососа?
— Ну-ну, зачем сразу сосы эти всякие. — Кашлянув, заметил Штык. — Кровопийца, лучше звучит.
— Похер как звучит…, - Шкет сел на корточки. — Курить есть? — Штык отрицательно мотнул головой. — Вот и тогда у тебя урода, ни копья, ни хоть примы какой, всё у нас стрелял, заебал.
— Неправда! — Возмутился вампир, но Шкет, не слушая, пошёл в дом. Вернулся с пачкой сигарет и сел на дровину. Закурил. Штык тоже сигарету достал, прикурил.
— Ты же сказал нету!
— Ну. — Кивнул Штык. — Раздавать нету.
— Жмот блять.
— Сам дурак.
Дальше молча покурили, друг на друга косясь. А правда, о чём говорить? Отношение Шкета ясно — он себе напридумывал всякой чепухи (право слово — ну не мог он им на палас, того, то не хорошее сделать), а что ему ещё сказать Штык не знал. Спросить, как помер Артём? Тут и самому всё ясно. Он помнил, как ему крышу сорвало в момент превращения. Чуть весь подъезд не сожрал — не трое пришедших по его душу блатных, так точно соседей сожрал бы. Наверняка, тоже было и со Шкетом. Только ему под руку попался не кто-то непонятно кто, а родной брат. Вот и молчали. Кроме гадости или чего-нибудь бередящего старые раны, сказать всё равно нечего. Однако Штык уходить не собирался, сидел на земле курил и на Шкета смотрел. Первым не выдержал как раз Шкет.
— Ты чё припёрся?
— Отсидеться мне надо.
— Меня ебёт? Вон, — Шкет указал в поля за соседним рядом домов, — вся Россия там, пиздуй, отсиживайся.
— Там холодно и дождь идёт! — Возмутился Штык.
— У меня места нет. — Шкет ощерился в улыбке. — В одной комнате я сплю, в другой трупаки.
— Кстати, ты в курсе, что они пиздец как воняют?
— Да? — Шкет пожал плечами. — А мне нормально…, почему-то, запах нравится…
Парень передёрнул плечами и покраснел. Плюнул, бычок выкинул, поднялся.
— Короче, у меня не ночлежка. Ищи другое место.
— Эй! А как же братские чувства к людям своего вида? — Шкет на него посмотрел выразительно, но молча. Что-то, наверное, нехорошее имея ввиду. На всякие нехорошие инсинуации намекая и некоторые особенности этой сложной, во всех отношениях несправедливой, жизни. Штык замялся, снова попытался. — Таким как мы лучше держаться вместе.
— С хуя ли вдруг?
— Ну хотя бы потому, что ты баран трупы в хате держишь. — Шкет в ответ прищурился злобно. — Мусора спалят, что делать будешь?
— Убью всех. — Ощерился вампир. Штык пожал плечами и сжато поведал историю пробуждения в морге, а так же предысторию. Её он слегка ужал, ограничившись парой общих фраз. — В башку говоришь? Точно? Может ты попутал чего и пуля глотку прошила?
— Да не, точно в лобешник. Помню как она в голове… — Штык поёжился — он ведь и правда помнил, как пуля входит внутрь мозга, как разворачивает там всё. Мгновения краткие, но жутко неприятные.
— Да и похер мужик. Ну убьют и ладно, брательника увижу хоть не таким, как… — Он махнул рукой в сторону дома. И что-то на груди погладил. Штык прищурился — крестик. Серебряный, рублей сто пятьдесят. Фигня, на дозу не хватит, так, на сигареты. Видать на чёрный день парень держит.
— Мы ж вампиры! — Выдохнул тут Штык очень гордо. Шкет плюнул, чуть в ботинок не попал. — Ну и зря ты так…, нам может, уготована великая миссия какая…
Шкет хрипло рассмеялся. Как-то так мрачно, что у Штыка по спине мурашки побежали. Он ещё и кивком указал на дом, намёк прозрачен. Великая миссия, в иллюстрированном виде лежит там, в комнате, гниёт и воняет. Горы трупов вот и вся миссия.
— Шкет, братан…
— У меня один братан и он там, мёртвый.
— Пардон. — Штык тут счёл нужным пояснить. — Это по-французски, типа извиняй брателло, не хотел, в натуре попутал, ну ты понимаешь да?
— Это значит просто — «извини».
— Да? — Шкет устало как-то кивнул. — Хм, да ну, ты просто язык плохо знаешь. У них слова такие навороченные, реальные понимаешь? С двойным приколом…, то есть этим, дном.
— Короче.
— Слушай. Я вот скажу, а ты чисто послушай и ответишь, что думаешь. Хорошо? — Шкет кивнул, ещё сигарету достал. — Когда меня обратили, я девку захавал. Не хотел, веришь, нет? В натуре не хотел, но так получилось. Так вот, я потом решил так — хавать только тех, кто заслужил смерти. Ну, злодеев всяких, сечёшь тему?
— И чё?
— Да как чё!? — Всплеснул руками Штык. — Ну это, Бэтмен, Супер хер, в смысле мужик, супер. Ну и все там такие же — злодеев чисто жрём и миру польза и дело вроде доброе и мы не голодаем.
— А у тебя типа, записная книжка есть с именами всех злодеев в области? — Шкет ухмыльнулся, сие сказав. Штык нахмурился обиженно.
— Чё ты угораешь? Я же серьёзно. Ты не знаешь типа злодеев на своём районе?
— Не знаю.
— Как так? — Удивился Штык. — У тебя тут герой не торгуют…, - тут он сбился и поправился, — то есть нет, это нормальные типы. Если гера, конечно, не бодяжная по дырявой теме.
— Дырявой? — Удивился Шкет, впервые слышавший такой речевой пируэт.
— Да не парься, это прикол такой, у нас на районе. Гы, ну типа знаешь — продаёт тип геру, бодяжная в ноль. Там одна мука считай. Просекают поцаки тему, идут, дверь ломают и… — И показал на пальцах жест, каким обычно объясняют итог удачного свидания с девушкой. — Гы-гы-гы, и дырявая тема получается гы-гы-гы!
— Не врубаюсь. Причём тут злодеи?
— Ну как же. Смотри, вот чудило грабит людей, ножом грозится — злодей?
— Ну да.
— Сожрать нахуй! — Решительно рубанул по воздуху рукой.
— Так он же никого не убивает, а кто убивает мы же не опера не вычислим… — Задумчиво замолчал. В обще они тоже по почкам бить могут, без проблем можно вытряхнуть из бандита убивал он или нет. А там и сожрать, обедом станет…
— В смысле? Причём тут убивал, не убивал? — Не понял Штык собеседника.
— Ну как же, убивал — значит, заслужил смерть, а нет…
— А нет и похуй, всё равно злодей. Сожрать и баста. Вдруг потом убьёт? Вот, мы его заранее, того.
— Что-то я не врубаюсь в твою логику.
— Ты дальше слушай. — Штык с жаром руками махать стал, жестикулировать типа. — Вот тип с мусорского крючка соскочил — забашлял нормально и отпустили.
— За убийство тягали?
— Не, чё сразу за убийство? За грабеж. Или за износ. Ну, по тяжким статьям.
— Ага, понял.
— Сожрать нахуй! — Опять рукой махнул.
— Да так полгорода можно сожрать, все же по идеи потенциально могут…
— Зачем сразу все? Потенциально там с импотенцией — пофиг вообще. Главное вот чувак замаран каким-нибудь дерьмом — сожрать! Врубаешься?
— Не сильно, но мысль мне вроде нравится.
— Видишь? Шкет, нам по любому вместе держаться надо. Вместе мы сила! Ага?
— Я хуй знает. — С сомнением во взгляде ответил Шкет. Глянул на разломанную веранду. На Штыка. — Ты на хрен мне дом разнёс?
— Да случайно брат, серьёзно. Открыл дверь как оттуда вонища херанула! Случайно, в общем.
— Урод.
— Не спорю, виноват! — Штык приложил ладонь к сердцу. — Каюсь и извиняюсь. Только это, я сразу у тебя остаюсь…, я же остаюсь? — Шкет скривил губы и неуверенно кивнул. — Во, нормально. Короче, покойников надо закопать. Вонища, жесть.