Однако в целом Владимиру удалось сдержать печенежский натиск. Для этого были построены десятки крепостей, создана оперативная дозорная служба, постоянно и последовательно отражались вторжения, увеличена широкая полоса нейтральной земли.
После смерти знаменитого князя печенежская верхушка попробовала подчинить Русь путем вмешательства в дела споривших за первенство сыновей Владимира. Печенеги стали оказывать активную помощь Святополку Киевскому в борьбе против новгородского князя Ярослава. Они прекрасно понимали, что внутренняя усобица и возможный раскол Руси на две обособленные части создадут совсем иную обстановку и подорвут ее могущество.
В 1016 году, когда соперничавшие братья встретились в решающей битве, печенежская орда стала в ряды Святополковых дружин. Однако, потерпев сокрушительное поражение, Святополк потерял киевский трон и укрылся сначала в Польше, а потом у печенегов. Еще 3 года, всячески подталкиваемый ими, он враждовал с братом и водил дружину на Русь, пока в 1019 году в последней битве с братом не был разбит окончательно и не умер от тяжких ран, когда его везли с поля боя.
Не сумев покорить Русь даже в период внутреннего раскола, печенеги отступили — сил для борьбы с киевской державой не было.
Полтора десятилетия прошли спокойно, но в недрах степи копились силы для нового удара.
И он последовал! Вновь, как в прежние времена, был тщательно выбран момент для вторжения — Ярослав Мудрый находился в далеком Новгороде. Вторжение было стремительно, как удар копья, и Киев в один день взят в кольцо осады. Но сокрушить киевскую твердыню было непросто, и, пока орда безуспешно топталась под городом, Ярослав, быстро собрав ополчение из славян и варягов, поспешил к Киеву. В ожесточенной, каких еще не бывало с печенегами, битве, длившейся целый день, кочевникам был нанесен решающий удар. «Была сеча зла и едва одолел Ярослав к вечеру, побежали печенеги розно, не ведая, куда бегут. И одни потонули в Ситолме, а другие в иных реках и так погибли, а остаток их убежал».
Разгромленная орда откочевала от русских границ в сторону Византии и уже в следующем году занялась грабежом ее окраин. Мелкие очаги печенежских кочевий еще оставались в южных степях, но опасности для Руси, конечно, не представляли.
16 крупных войн и несчитанное число мелких столкновений пришлось выдержать Руси, пока наконец удалось устранить печенежскую опасность на юге!
И снова недолгим был покой. Не прошло и 20 лет со времени знаменитой битвы под Киевом и только-только начиналось возрождение земледельческих сел на юге, как объявилась новая опасность. Из азиатских степей, теснимые неведомыми племенами, пришли торки. В 1055 году они впервые вторглись на Русь, попытавшись разграбить Переяславское княжество.
Исторический опыт подсказывал русским князьям, что для обеспечения безопасности необходимы решительные действия, тем более что в степях уже обозначилась и новая опасность — половцы. Поэтому в 1060 году русские князья, соединив дружины, «пошли на конях и в лодьях бесчисленным множеством на торков. И уведав об этом, торки испугались и побежали. И умирали, отступая, кто от холода, другие от голода, иные от болезней…».
Активные действия русских князей поставили торков в тяжелое положение, а с востока на них накатывалась волна половецких орд. Поэтому, помирившись с Русью, торки поселились в бассейнах Днепра и Роси, основали здесь город Торческ, а также разместили свои военные отряды в некоторых русских пограничных крепостях.
Прошло совсем немного времени, и торки вместе с русскими вступили в борьбу с общим врагом — могущественными половцами.
Борьба с внешними врагами перемежалась на Руси вспышками внутренних восстаний. Растущий феодальный гнет рождал активное возмущение сельских смердов и городских ремесленников.
В неурожайные и голодные годы (а таких было немало) княжеские да боярские поборы становились совсем непосильными. Заплатить тяжелую дань часто означало отдать жизнь, так как тысячи крестьянских семей, целые погосты, села и деревни оставались на зиму без малых запасов. А грозный голод пощады не знал, казнил старого и малого. Не желая умирать бессловесно и без сопротивления, средневековый труженик превращал орудия труда — топоры, косы, серпы, вилы — в военное оружие.
То там, то здесь вспыхивали на Руси народные восстания.
Ни одной дождинки не выпало на нивы и луга Суздальской земли летом 1071 года. Пересохли болота и ручьи, обнажились берега рек и озер, высохли колодцы. Горячий воздух перехватывал дыхание, гнал к редкой воде скот. Уже много дней горели леса и торфяники. Необычайная жара пришла рука об руку с голодом и эпидемиями. Было неспокойно в городах. Богатеи боялись за свои дома и хлебные склады, мечтая нажиться на торговле хлебом, когда цена его станет высокой. Православные священники призывали к терпению и покорности, говоря, что спасение в молитвах. Но среди отчаявшегося простого люда росло возмущение.
Разуверившись в Боге, многие вновь стали обращаться к запрещенным, но, как казалось, более надежным языческим идолам. Появились и скрывавшиеся в глухих местах от преследований православной церкви волхвы. Стали ходить среди людей и призывать к возмущению, говорить, что все жито, мясо, рыбу и другие продукты прячут богатые «лучшие жены».
В один из дней мятежная толпа забурлила на торговой площади Ярославля. Волхвы призывали возмущенных людей уходить из города, ибо здесь, кроме углей и золы, скоро ничего не останется, звали всех в Белоозеро, где, по слухам, не было ни тяжкой жары, ни голода.
Те, кто устрашился, спрятались за укреплениями детинца в надежде переждать смуту. А восставшие ушли из города. 300 человек во главе с двумя волхвами двинулись по Волге из Ярославля в Белоозеро. По дороге захватывали деревни, отбирали у богатых хлеб, раздавали его бедствующим.
Восстание быстро поднимало все новые и новые деревни и городки. Скоро им была охвачена большая область от Ярославля до Белоозера. На подавление восстания спешно двинулся отряд дружинников князя Святослава во главе с воеводой Янем Вышатичем. Они собирали дань в этих местах и не подозревали о бурных ярославских событиях. Но однажды поздно вечером прискакал гонец и сообщил, что смутьяны уже пришли в Белоозеро. Янь принял решение спешить туда, чтобы поймать волхвов и расправиться с другими бунтарями. Путь был недолог, и скоро впереди показалась серебристая гладь озера Белого, а затем укрепления и дома самого города.
По приказу Яня его дружинники согнали белозерцев на центральную площадь города, и он потребовал от жителей выдать волхвов и других восставших, так как они подвластны князю Святославу и являются его смердами. Однако угрозы не помогли, и тогда воевода схитрил, решив пойти на переговоры с волхвами. Янь вместе с 12 дружинниками и священником двинулся к лесу, где укрылись восставшие. Их дозоры издалека заметили воеводу и его охрану, предупредили своих и сказали Яню, чтобы он не шел дальше. Однако воевода продолжал двигаться. Тогда один из дозорных бросился с топором на Яня, но княжеский дружинник был профессиональным воином, — он вырвал оружие из рук нападавшего и ударил его. Тот упал, сраженный насмерть. В завязавшейся короткой схватке был убит священник Яня. Встретив такое сопротивление, княжеские дружинники вынуждены были отступить и вернуться в Белоозеро.
Вновь Янь собирает белозерцев, уговаривает, угрожает, сулит всякие послабления от даней, если они помогут захватить мятежников.
Но в ответ — только молчание. Лишь богатые жители города поддержали Яня. Напоследок Янь приберег самую сильную угрозу: «Если не приведете ко мне волхвов, то не уйду от вас из Белоозера целый год и буду здесь кормиться!» Представился белозерцам год, который станет черным: ведь Янь и его дружинники ограбят край подчистую и будут творить все, что ни пожелают. Долго думали они, судили, рядили, и одержало верх предательское желание спасти себя, победила «старая чадь» — богатеи из родовой верхушки. Обманом схватили волхвов и других восставших и выдали их Яню. Дружинники связали пленных, посадили в ладьи и повезли по Шексне.
Янь боялся устроить казнь прямо в Белоозере и поэтому приказал увезти обреченных из города. За Белоозером многих утопили, а волхвов ожидала особенная казнь. Янь решил казнить их руками белозерских богачей, сопровождавших его. Те с готовностью убили волхвов и повесили их на крепких ветвистых дубах.
А воевода с дружиной, собрав богатую дань, отправился восвояси.
Так было подавлено одно из народных возмущений русского средневековья, но не стерлось в памяти народной, несмотря на попытки церкви назвать его «бесовским научением», предать проклятью и забвению.
В 1054 году умер Ярослав Мудрый. Но не только печалью о князе, правившем на Руси едва ли не 40 лет, стал памятен этот год. Два события, быть может внешне и не связанных меж собой, сделали его переломным, положили начало большим переменам в жизни Древнерусского государства. Во-первых, пробились на поверхность и стали фактом политической жизни уже давно подспудно копившиеся тенденции феодальной раздробленности: умирая, Ярослав был вынужден разделить Русскую землю между сыновьями. Старший, Изяслав, получил стольный Киев, средний, Святослав, — Чернигов, младший, Всеволод, — Переяславль.
Стали править на Руси Ярославичи.
Раздробленность — закономерное явление в жизни феодального общества. Подобно тому как ком рыхлой руды, разрушаясь в плавильной печи, превращается в слиток железа, слабые феодальные государственные объединения, пройдя через период феодальной раздробленности, становились затем мощными централизованными государствами. Так было не только на Руси, но и во многих других странах средневековья.
Во-вторых, вступление Руси в этот тяжелый период по воле исторической судьбы совпало с началом половецких набегов. В 1054 году на Русь вторгся передовой отряд половцев во главе с Болушем.