— Ну вот так, — парень, как оказалось, услышал мой шёпот. — А теперь пройдите к куратору вашего курса. Анастасия Вячеславовна снимет с вас браслеты противодействия и выдаст все необходимые документы для прохождения практики. Билеты и деньги на личные расходы, предусмотренные сметой. Пользоваться своими личными денежными средствами запрещено. Мы должны знать на что способны представители разных слоёв нашего общества в режиме рациональной экономии. — Он так выразительно на меня посмотрел, что я почувствовал, как у меня покраснели скулы. — Вы должны будете вернуться в школу не позднее двадцатого июля и предоставить отчёт. Двадцать второго июля за вами приедут ваши родители, чтобы отвезти домой на каникулы. Браслеты противодействия после прохождения практики будут снова надеты. Предлагаю пойти собираться, выезд завтра в шесть утра. Удачи. — На этих словах он вышел из кабинета, давая нам возможность переварить полученную информацию.
Глава 13
— К месту практики вы поедете на поезде, — Бурмистрова обвела нас уставшим взглядом и подошла к каждому, снимая с рук браслеты противодействия.
На мне это никак не отразилось, даже стало как-то непривычно без металлического ободка. Как оказалось, я привык к нему, и сейчас появилось чувство, что чего-то не хватало. А вот Егор с Вандой удивлённо вздохнули, словно для них что-то изменилось чуть ли не на физическом уровне. Я даже не знал, как эти браслеты работают и что именно делают с магическими каналами, на меня все равно влиять могли только тёмные артефакты, о которых говорил мой предок. Так что мне не понять, что же они сейчас чувствовали.
— Дмитрий Александрович, — обратилась ко мне Анастасия Вячеславовна. — Так как вы являетесь старшим группы, то кроме кое-каких юридических аспектов, именно на вас возлагается материальная ответственность. Все сопроводительные документы отдадите вашему куратору на месте. — Я удивленно на неё уставился, забирая билеты в одном купе сразу в двух направлениях, документы для прохождения практики и три мешочка с деньгами. — Распишитесь здесь и здесь, — она открыла журнал и ткнула в графы о получении документов и денег напротив моей фамилии. — Отправление вашей группы назначено на шесть утра. Удачи.
Мы вышли из кабинета Бурмистровой и, неуверенно переглянувшись, направились в наш с Егором класс. Ванда пока молчала, о чём-то думая и хмурясь с каждой минутой всё больше.
— Двадцать серебряных, не густо, — подытожил Егор, как только каждый из нас пересчитал деньги из выданных нам мешочков. — В принципе, если нас куда-то поселят, то сумма получается довольно неплохая. Я так понимаю, эти «Два дубка» находятся где-то на границе республики. Значит, цены там драть особо не должны. Местность не слишком населенная и на отшибе. — Деловито проговорил Дубов, переводя взгляд с Ванды на меня. — Но вот если нам придётся самим снимать жилье, то почти все средства на это жилье и уйдут, а ведь нам ещё что-то есть надо.
— Можно снять двухкомнатный номер в таверне, одна комната для вас, а одна для меня, — тихо сказала Ванда, не решаясь посмотреть на меня. — И сразу же договориться о еде. Если заплатим сразу за все три недели, то получится дешевле. Денег, если подсчитать, хватит ровно на проживание в средней таверне с паршивой едой. Если там конечно цены средние по стране. На другие какие-либо расходы вряд ли останется.
— Откуда ты это знаешь? — я внимательно посмотрел на неё.
Раньше мы практически не пересекались. Я не знаю про Ванду Вишневецкую ничего. Егор о ней ни разу не говорил. Если я более-менее знал учащихся с Первого факультета, то со Второго только Егора, Лизу и, если можно так сказать, Полянского. На общих занятиях Ванда не отсвечивала, предпочитая держаться в тени. Поэтому я впервые, если честно, смог рассмотреть её полноценно только во время жеребьевки.
— У моего отца бакалейная лавка в Твери, — произнесла девушка с вызовом глядя на меня.
— Круто, — ответил я. — У меня поместье как раз недалеко от Твери находится.
— Слушай, Наумов, — внезапно произнесла Ванда после минутного молчания, которое образовалось после того как я сказал, где живу. — Я понимаю, что ты Наумов, и что ты привык ни в чем себе не отказывать, но давай смотреть на вещи трезво. У нас есть шестьдесят серебряных рублей, а это даже не золотой. И у нас нет кредиток и чековой книжки твоего отца, поэтому давай ты поумеришь на время нашей поездки свои аппетиты, хорошо? В конце концов, ты не один.
Я оторопело на неё уставился. Мне внезапно стало обидно. Она меня совершенно не знает, но услышав только один раз, что мой отец Александр Наумов, сразу же навесила ярлыки.
— А теперь ты послушай меня, Вишневецкая — я начал говорить сквозь стиснутые зубы, а свет в классе мигнул. — Ты ни черта про меня не знаешь. Да, может я привык, что меня ни в чем никогда не ограничивали, но и заоблачных вещей я никогда не просил. Если ты не видишь дальше собственного носа, то я тебя просвещу. Абсолютно всех учеников в нашей школе держат в определённой строгости. Нас даже кормят одинаково, независимо от факультетской принадлежности.
— Дим, — тронул меня за плечо Егор, когда несколько ламп взорвались прямо над нами, осыпав мелкими осколками битого стекла. Я только смахнул его руку, продолжая пристально смотреть на отшатнувшуюся девушку.
— Ты можешь мне не верить, но я понятия не имею, что можно купить даже на один серебряный рубль, потому что у меня никогда не было карманных денег и мне никогда не приходила в голову мысль о том, чтобы заскочить в магазин твоего отца и купить печенюшек. Поэтому засунь, пожалуйста, свой буржуазный снобизм в одно интересное место, и попробуй понять одно: я не знаю ничего о внешнем мире, особенно, если он расположен далеко от моего поместья. А теперь найди хоть одну извилину в своём мозге не искалеченную стереотипами и пойми простую истину: вам в этой поездке предстоит меня учить. — Я понизил голос почти до шёпота, который всё равно было слышно в воцарившейся тишине.
— Дима, — осторожно позвал меня Егор, когда по стенам пополз иней, и стало заметно холоднее.
— Вам придется меня учить практически всему. Потому что я очень сильно сомневаюсь, что вообще смогу найти эту самую таверну, про которую ты мне говорила. Если только это не сделает мой пёс по запаху. А где он кстати? — я обернулся, пытаясь найти Гвэйна, вспоминая, что последний раз его видел вчера вечером.
— Дима, — Егор ухватил меня за рукав рубашки и развернул к себе. — Успокойся! — он положил руку мне на плечо и сильно сжал. От боли я сразу же пришёл в себя. Холод исчез, а я стоял тяжело дыша, не сводя взгляда с девушки. — Иди, собирайся, я тут с Вандой немного пообщаюсь. Иди-иди, — и он подтолкнул меня к выходу из класса.
— Почему меня сделали старшим, а не тебя? — вырвалось у меня, когда я уже открывал дверь.
— Значит, так было нужно, — пожал плечами Егор. — Троицкий не дурак, он наверняка знал, что делал.
Конечно знал. Не удивлюсь, что это от большой любви к своему крестнику было сделано. Или отец подсказал, что крестника всё ж надо любить и заботиться о нём. Только он не совсем понимает, что значит забота Тёмного. Кинуть в гущу событий и пускай барахтается. Выплывет — молодец, хорошая поросль растёт. А если погибнет — ну бывает, естественный отбор во всей красе.
Я выскочил из класса и побрёл к помещениям Первого факультета. И чего я так на девчонку набросился? Она же действительно ничего про меня не знает. Но судить себя по среднему знаменателю я никому не позволю. Пускай сначала разберётся что к чему, а потом уже делает какие-то выводы.
В гостиной практически никого не было. Только несколько выпускников демонстративно собрались небольшой группкой, открыв шаманское, чтобы отметить окончание обучения. Понятно, все уже разбежались по спальням собирать вещи, чтобы утром к назначенному времени быть готовыми к отъезду. В связи с этой практикой все празднования окончания учебного года отменились, а выпускники и вовсе решили собраться всем курсом вне территории Школы. Об этом я услышал мельком, когда поднимался наверх.
В своей комнате я достал чемодан, который мне любезно предоставили в поместье Демидовых. Вытащив все вещи из шкафа и тумбочки, я кое-как сложил всё это в чемодан. в процессе сборов, я не переставал удивлять, как у дворецкого получилось засунуть такое количество вещей внутрь относительно небольшого чемодана без особых проблем, ещё и место свободное оставить.
Мне кое-как удалось утрамбовать всё, что у меня было. Подумав сунул в чемодан несколько книг и конспектов. С трудом закрыл крышку и приподнял чемодан. Мда, надежда на то, что это артефакт не оправдалась. Вот Демидовы жлобы, нет, чтобы такому дорогому гостю артефактный чемодан подарить, который вес уменьшает. Ну ничего, на этой модели есть выдвижная ручка и колеси, так что тащить будет не слишком сложно, несмотря на неподъёмный вес.
Сунув в боковой карман билеты на поезд, я подумал и те билеты, которые должны были везти нас обратно, положил во внутренний карман лёгкой куртки, чтобы, не дай Прекраснейшая, не потерять.
После этого обратился к лежащему на кровати Гвэйну. Оборотень зашёл в комнату в тот самый момент, когда я воевал с чемоданом и сразу же рухнул на кровать.
— Ну, и где тебя носило? — грозно спросил я, а потом махнул рукой. — Чего я спрашиваю, всё равно ты мне не ответишь. Но готовься, завтра мы поедем в потрясающее место, со звучным названием «Два Дубка», — Гвэйн внимательно на меня посмотрел и кивнул, а затем положил голову на лапы и задремал.
Я последовал его примеру. Уснул практически сразу, как только голова коснулась подушки. Спал я плохо, постоянно просыпаясь. Мне даже снились какие-то сны, но содержимое их я не помнил. Единственное, что не давало покоя — это чувство неотвратимо приближающейся беды, к которому начали примешиваться ощущения смертельной опасности. С тех пор, когда я впервые это почувствовал на занятиях с Лазаревым похожих ощущений больше не возникало. Но тогда и не произошло ничего страшного и непоправимого, следовательно, и сейчас беспокоиться не о чем.