— Наблюдение, — довольно резко ответила Ванда. Щёчки сразу же окрасились в бледно-розовый цвет, что придало ей привлекательности. — Кто со мной заниматься будет, я же не принцесса с Первого, — она усмехнулась. Ну, что тут сказать, в чём-то она всё-таки права. Одного Сашиного имени хватило, чтобы решить проблему с перевозкой Гвэйна. А на Первом учатся девушки с не менее известными именами, чего уж там. Ванда тем временем продолжала. — Ну хоть держать в узде дар научат, да силу рассчитывать, и то хлеб. Хотя сомневаюсь, что во мне так много силы, чтобы ненароком разрушить Тверь.
— Можешь с нами заниматься, — я зевнул. — У меня много книг от моих предков осталось. Может, и для тебя что-нибудь найдётся, ведь истина-то не в силе, истина в мастерстве! — я поднял вверх указательный палец, а Егор тихо рассмеялся.
— Посмотрим, — неопределённо ответила Ванда. — А то, может, нас друг от друга к концу практики тошнить начнёт.
— Ага, посмотрим. Только не забывай, что говорил начальник Государственной Службы Безопасности, нам в тройке работать предстоит до окончания выпуска, — и я всё-таки отрубился, даже не услышал, что на мои слова ответила Вишневецкая.
Начальник состава не соврал. Поезд действительно за эти два дня много раз останавливался. Некоторые остановки была довольно длинными. Я вполне успевал выгулять Гвэйна, а более опытные, чем я, Ванда с Егором покупали нам еды. Я бы, например, поел прямо в поезде в вагоне-ресторане. Но мои спутники, к счастью, не позволили мне этого сделать. У нас режим экономии, о которой я имею лишь смутные представления.
Последняя ночь прошла спокойно, и утром в восемь часов мы вылезли на перроне вокзала Камызяка.
Оглядевшись по сторонам, я неуверенно произнёс:
— И что дальше?
— Можно узнать, ходят ли автобусы по деревням, — Егор огляделся по сторонам и решительно двинулся в сторону автовокзала, который располагался рядом с железнодорожным.
— Почему нас никто не встречает? — Я в очередной раз огляделся по сторонам. Было пусто. Даже с поезда сошли только мы. И стоянка на сей раз заняла всего лишь пару минут. Наверное, для того, чтобы нас высадить. Я посмотрел в сторону удаляющегося поезда, оставившего нас на перроне в гордом одиночестве. — Это как-то неправильно, не находишь? — спросил я у Ванды, предоставив Егору заниматься делами. Ну а что, я же старший группы. Значит, должен уметь руководить, или хотя бы делать вид, что всё идёт согласно моему мудрому плану.
— Да потому что мы никому здесь не нужны. Можно даже сказать, что мы свалились на голову бедному старосте, и он совершенно не горит желанием видеть нас, — Ванда, нахмурившись, смотрела на подходящего к нам Егора. — Ну что?
— Это издевательство какое-то, — Дубов бросил рюкзак на землю. — В Два Дубка не просто не ходят автобусы, туда вообще невозможно добраться на машине, если только у вас не вездеход. Ну, можно ещё на тракторе, но отсюда эта глухомань на расстоянии тридцати километров расположена.
— И как мы будем добираться? — я сел на свой чемодан. — Пешком?
— Как вариант. Тогда треть практики мы проведем в дороге и не будем никому мешать и нарушать размеренную жизнь жителей Дубков, — усмехнулась Ванда и бросила свою небольшую сумку на землю, подняв небольшой столб пыли, от которой я чихнул.
— У тебя там что, гири? — спросил я с любопытством.
— Почти, — ответила она, поворачивая голову на шум, в этом пустынном месте показавшийся неестественным и громким.
Последовав примеру друзей, я обернулся и замер, увидев чудо из чудес. Я увидел самую настоящую лошадь. Протёр глаза, но лошадь продолжала бежать по улице, а сзади к ней была привязана телега. Хотя, возможно, телега и не была привязана, я не разбираюсь в отношениях телег и лошадей.
— Я в шоке, — сообщил я, преимущественно обращаясь к Егору. Как относиться к Ванде, я пока не решил.
— Это может быть выходом, — Дубов, закусив губу, смотрел на Живую Лошадь, словно она была чем-то несущественным. Но ведь это же лошадь! — Мы не потянем покупку лошадей, да и ездить на них мы не умеем. И с телегой, кстати, тоже не умеем обращаться. Эй, стой, — он замахал руками и побежал за мужиком, сидевшим в телеге и уверено рулившим своей лошадью.
Мы с Вандой переглянулись, я поднялся с чемодана, и мы пошли следом за Дубовым.
— Вы, случайно, не в Два Дубка едете? — уже спрашивал Егор у остановившегося мужика.
— Та, нет, я чуток дальше к Козьей роще, — мужик махнул рукой в сторону, полагаю, этой самой Козьей рощи. Нормальные у них здесь названия, оригинальные.
— А вы не могли бы нас до Дубков подвезти? — присоединилась к переговорам Ванда, у которой в голосе появились просящие нотки.
— Та почему не могу, могу, — мужик добродушно кивнул головой. — Усе равно порожняком пру. Всех поросей распродал.
— Мы заплатим, — неуверенно встрял я.
— Та, разберёмся. Забирайтесь, — он махнул рукой к себе за спину.
Мы переглянулись и полезли в телегу. Кроме вороха соломы, на дне ничего не было. А запах стоял такой, что лично мне сразу стало понятно, где именно ехали удачно проданные пороси.
Эти тридцать километров я запомню надолго. Меня так ещё ни разу в жизни не швыряло и не колбасило. Дорога тянулась через лес, но называть это нечто дорогой лично у меня не поворачивался язык. Скорее, это была просека, вырубленная между деревьями. Причём вырубали просеку пьяные дровосеки, шедшие в этот момент за не менее пьяной лошадью. Вот как шли, так и прорубили. Я прикинул: если бы эта дорога была прямой, то путь до Дубков составил бы не тридцать километров, а максимум пятнадцать.
Лес, правда, был хорош. Но я под расстрелом не пошёл бы в него в одиночку. Высоченные деревья, которым просто не могло быть столько лет, сколько могло показаться, глядя на их ширину и высоту. Здесь раньше не было таких лесов, а когда они появились, то началась борьба за выживание, приведшая к тому, что деревья в погоне за солнечным светом вымахали размером с древние замки.
Но исполины, «подпирающие небо», всё же составляли не основную часть леса. Было здесь много обычных берёзок, осинок и тополей. Хватало и прочей растительности: живописные, покрытые изумрудными листочками кусты, травы, цветы. Пару раз я даже заметил грибы. Я, правда, в грибах не разбираюсь, поэтому не стал бы рисковать жизнью, пытаясь их собирать.
Телегу трясло так, что Гвэйн не выдержал и где-то на середине пути спрыгнул с телеги и побежал рядом. Лошадь на него косилась, но никаких признаков беспокойства не проявляла.
— Хороша псина, — одобрительно поцокал языком мужик, впервые разглядев Гвэйна. — Смесок с волком? — спросил он у меня.
— Да, вроде бы, — простонал я, стоически борясь с тошнотой.
— Жалко только у смесков потомства не бывает, — покачал головой мужик.
— Ну и слава всем богам, — с чувством произнёс я, закатывая глаза.
Когда мы всё же доехали до Двух Дубков, я уже мало что соображал, зато принюхался, и запах меня уже не раздражал.
Ванда выглядела ещё хуже меня. Её всё-таки укачало, и цвет лица девушки стал бледновато-зелёным вдобавок ко всему.
Зато Егор был, как огурчик. Выпрыгнув из телеги, он отсчитал мужику двадцать медяшек, несмотря на то, что дядька брать деньги не хотел.
— А теперь надо найти старосту, — я потёр спину, пытаясь распрямиться. — Александра Николаевича Державина.
— Нет, — решительно возразила Ванда. — Сначала мы найдём таверну, устроимся, помоемся, а потом уже найдём старосту. Потому что, я подозреваю, мы воняем, хуже, чем те поросята, где бы они сейчас ни находились.
— Женщины, — глубокомысленно произнёс Егор. Мы переглянулись, и, подняв брошенную на землю поклажу, направились искать таверну.
Глава 15
Долго искать таверну нам не пришлось. Первый же попавшийся на пути житель деревни сообщил, что таверна — это единственное трёхэтажное здание в поселке. Находится в самом центре, и спутать его с чем-либо другим мы не сможем даже при сильном желании.
Пока мы шли по довольно ухоженным улочкам к возвышавшемуся над всеми остальными домами зданию, я с любопытством осматривался по сторонам.
Я нигде и никогда не был, кроме Твери. Даже В Москве никогда не бывал, хоть она находится не так уж далеко от дома. Школа и имение Демидовых вообще не считаются, туда меня привезли на машине фактически без моего согласия, просто поставив перед фактом. По сторонам во время этих поездок я, разумеется, не смотрел. И вот сейчас оказался в самой настоящей деревне.
Покосившись на Ванду, я заметил, что она так же, как и я с интересом осматривается по сторонам, только пытается делать это не так откровенно. Егор же шёл впереди с каменным выражением застывшем на лице.
— Тебе не кажется, что это здание слегка не вписывается с общую картину? — я поравнялся с Егором и задал интересующий меня вопрос.
— Здесь может быть два варианта, — Дубов остановился и, прищурившись, посмотрел на таверну. — Или этот дом когда-то принадлежал местному богачу, который либо уехал, либо разорился, а нынешний хозяин таверны быстренько прибрал добро к рукам. Или же здесь недалеко какая-нибудь выработка, ну, или лесозаготовка. Значит, много наёмных рабочих, и хозяин не испытывает сложностей из-за недостатка постояльцев. И в этом случае такие размеры вполне оправданы, — и Егор, поправив на плече рюкзак, быстрым шагом направился дальше.
Я остановился перед прилавком книжной лавки: газеты со столичными новостями разных печатных изданий превалировали в ассортименте скучающего, мирно дремлющего продавца. Кроме газет, я увидел выцветшую от времени карту деревни и прилегающей территории. Учитывая размеры этой самой местности, было совершенно понятно, почему карты не пользуются популярностью. Местные и так всё в округе знают, а посторонних здесь практически не бывает.
Купив карту за два медяка у удивлённого тем, что хоть кто-то позарился на запылённую брошюру продавца, я быстро догнал своих спутников. Помимо самой карты, в брошюре присутствовало краткое описание всех мало-мальски значимых объектов деревни Два Дубка.