И хотя они меня успокаивали, я заметил лёгкую тень разочарования, которая скользнула по их лицам. Что ни говори, а мы ехали сюда с надеждой хоть на небольшое приключение.
— Пойдёмте есть, — и я направился к двери.
На этот раз зал-столовая был пуст. Мы заняли небольшой столик у окна. Я осмотрел зал, не понимая, что нужно делать, позвать хозяина или разносчицу? Словно услышав меня, в зал заглянула дородная улыбчивая женщина. Увидев нас, она заулыбалась еще шире.
— Что, детки, проголодались? Сейчас мы вас накормим.
Она скрылась на кухне, и не прошло и пяти минут, как снова появилась, неся на огромном подносе гору снеди.
— Вот, попробуйте, как тётушка Нюра готовит, — и она поставила поднос на стол. А мне стало интересно, а как она его вообще сюда дотащила?
Каждому из нас полагалась тарелка с куриным супом, гречневая каша, приправленная мясом, пирожки с разной начинкой и целый кувшин кваса.
Не сговариваясь, мы набросились на еду. Это было фантастически вкусно. Во много раз вкуснее, чем-то, чем нас кормили в Школе. Через полчаса я отвалился на спинку стула. Живот был полный, хотелось спать и не хотелось шевелиться. Под столом послышался глубокий вздох. Гвэйн, я совсем про него забыл. Заглянув под стол, я понял, что тётушка Нюра не забыла.
Причём накормила она зверюгу ещё лучше нас. В огромной миске виднелись остатки овощного рагу с огромным количеством мяса. Порция была такая большая, что даже оборотень не справился с ней и теперь лежал, сонно жмуря глаза.
Вот в таком положении нас и застал Державин. Он тащил за собой на буксире тощего бледного парня, судя по всему, совсем недавно закончившего школу. Интересно, как он собирает травы, оставаясь таким бледным, словно не видит солнца месяцами?
— Андрей Новиков, — представил нам парня Александр Николаевич. — Андрей, это твои студенты-практиканты, можешь ими распоряжаться.
И наш, так называемый куратор ушёл, даже не оглянувшись. Я даже не сразу понял, что он не дал мне, как старшему группы, никаких способов связи с собой. Нормальная такая практика. Ещё и лесорубы скоро притащатся. А с этой стороны я всё ещё ожидаю неприятностей.
— Ну, — я повернулся к Новикову. — И что нам делать?
— Я не знаю, — сказал парень и пожал плечами. — Хотя, — он задумался. — Идёмте, я придумал, чем вас занять.
Вставать было лень, но делать было нечего, пришлось. Я снова заглянул под стол.
— Ты идёшь? — Гвэйн вяло махнул хвостом, мол, идите, я сейчас посплю и догоню вас. Наверное. Но не обещаю. — Ну и ладно. Тётушка Нюра, мой зверь здесь побудет? — я заглянул в кухню.
— Да пусть остаётся. Такой красавец, — она покачала головой.
— Куда посуду поставить? — ко мне подошёл Егор.
— Да на столе оставьте, — махнула рукой повариха. — Сейчас девчонки придут и уберут.
Мы вышли из таверны и сразу же наткнулись на Новикова, терпеливо ожидающего нас снаружи. Увидев, что мы, наконец-то, выползли на улицу, он быстрым шагом пошёл прямо по дороге. Нам ничего не оставалось, как следовать за ним.
Мы прошли село, оказавшееся довольно крупным, насквозь, и вышли за его пределы через другие ворота.
Егор, снова оказался прав. Дорога, ведущая к этим воротам, была не в пример лучше, чем та, по которой нас сюда привезли. Пройдя метров пятьдесят, свернули на неприметную тропинку, приведшую нас, в конце концов, на полянку, заросшую всевозможными травами.
— Вот, здесь нет ни одного магического образца, — с такой гордостью, словно сам эти травы сажал, сказал Новиков. — Вам надо набрать ромашку обыкновенную, вы же знаете, как она выглядит?
И он, не дожидаясь ответа, пошёл обратно, оставив нас с открытыми ртами посреди действительно уникальной полянки. Охренеть, не встать! У нас же с собой даже пакета нет. И куда мы будем, по его мнению, эту ромашку собирать? И главное: куда потом её нести?
И мы молча опустились на землю, чтобы убедиться, что ромашка здесь вообще растёт.
Глава 17
Прошла ровно неделя с тех пор, как мы попали на эту скучную, не отличающуюся разнообразием практику. Всё, на что хватало фантазии нашего куратора-травника, сводилось к следующему: сходите, нарвите вон тех трав, засушите их и отнесите целителю. Вот где мне пригодилось то заклятье мумификации, которому меня научил Григорий. Ванде я, правда, сказал, что это специальные чары для создания гербария. Саша же степень по ботанике имеет, вот он меня и научил.
Если какие-то сомнения у девушки появились, то она их не выказывала. Ну, и правильно. Мало ли на свете разных заклинаний имеется.
Местный целитель молча брал свёртки с засушенными травками, кивал и уходил к себе в подсобку. С нами он совсем не разговаривал.
Вообще никто в деревне Два Дубка с нами больше не разговаривал! Наверное, Державин сдержал обещание и провёл разъяснительную беседу со всеми жителями этого, как оказалось, довольно крупного села.
Всего в поселении насчитывалось около трёх сотен домов, что было для такой дыры совсем немало. Как объяснил нам трактирщик: чем дальше от столицы, тем меньше поселения. Многие деревни уже прекратили существовать.
Ну а Два Дубка спасало то, что именно рядом с селом начали валить лес. Наёмные рабочие на лесозаготовку прибывали, лес рубился и частями продавался. Местные нашли работу на восстановление лесного массива — высадку саженцев на месте вырубов.
С тех пор как здесь обосновались лесорубы, деревня начала расти. Приезжие рабочие иногда здесь же и оставались, создавали семьи и строили дома. Всё, как всегда. Как только лесозаготовка здесь прекратится, жизнь в селе постепенно пойдёт по нисходящей. В столице все забудут про Два Дубка, свежая кровь поступать не будет, молодёжь толпами ломанётся в Камызяк, а кто-то рискнёт поехать дальше, в Тверь, например, и ещё дальше в столицу нашей республики. Так что спустя некоторое время Два Дубка вымрет. Закон жизни. Ну а пока село считалось крупным и процветающим.
В свободное от сбора трав время мы с Егором занимались, не столько изучая новое, сколько стараясь не забыть старое. Ванда к нам присоединиться не желала. Видимо, её всё устраивало, и крохи своей силы она никак не хотела преобразовать во что-то большее.
Копаться в чужой голове я больше не пытался. Не то, чтобы боялся идти на конфликт с местными, нет. Я боялся своей магии, боялся, что она однажды выйдет из-под контроля. К тому же я не знал, когда реально нужно покинуть мозг подопытного, чтобы не причинить вред ни ему, ни себе. Впрочем, я не знал, как можно осознанно попасть в чью-то голову. Поэтому изучение этой очень нужной ветви семейного дара я решил оставить на потом. Например, когда рядом будет находиться кто-то, кто в этом разбирается.
Сегодня было как-то слишком жарко. Нет, я всё понимаю, лето на дворе, мы на юге сейчас находимся, но жара была какая-то на редкость жуткая. Собирая магический вид цветка под странным названием «Кровохлёбка тупая», мы изнывали от этой жары. Солнце пекло так, что становилось тяжело дышать. Голова ничего не соображала, руки не слушались. Что-либо делать было не просто тяжело, а невыносимо. Самым обидным было ещё и то, что тенька не было даже близко, тучек или облачка тоже.
— Ванда, тебе не кажется, что это такой далеко непрозрачный намёк от нашего травника в отношении тебя? — находясь в полуобморочном состоянии, я мог только язвить и обильно поливать всех ядом.
— Очень остроумно, и как ты дошёл до этой истины? — огрызнулась в ответ Вишневецкая.
— Да здесь идти никуда не надо, всё на поверхности лежит, — вклинился в нашу перебранку Егор, монотонно отрывающий розовые цветочки от куста. — Если бы ты не была настолько упёртой в своей правоте про своё нахождение в иерархии студентов по факультетскому признаку, и приткнула свою дурость, начав самостоятельно заниматься не только самоуничижением, то мы бы не подыхали от жары! — в конце своей короткой речи Егор не выдержал и повысил голос.
Немного подумав, он стянул через голову рубашку и завязал её на голове, в виде тюрбана, чтобы хоть так спасти свой мозг от перегрева. Я тут же последовал его примеру. Помогло не сильно, но голова была закрыта.
— А я тут вообще при чём? — девушка смотрела на нас с неприкрытой завистью. Она по вполне объективным причинам не могла раздеться так, как мы.
— При том что даже самый плохой, тупой и необразованный воздушник может наколдовать ветерок! — вспылил я. — А ты только и можешь мычать в ответ, что не фифа с Первого, и ничего не умеешь. Умеешь! Кровь из нас пить — это у тебя замечательно получается.
— Да пошли вы оба! — Ванда вскочила и пнула корзинку с собранными цветами. По её личику потекли злые слёзы. Но угрызения совести меня не мучили совсем, и Егора, похоже, тоже.
— Мы-то пойдём! А ты сама здесь сиди и занимайся сбором урожая! Обычная баба на селе без зачатков магии и мозгов только и делает, что хозяйством занимается, да в огороде возится, невзирая на холод, дождь и жару. Привыкай. — И Егор встал, направляясь к деревне.
Я последовал его примеру, оставив свою корзинку на поляне.
— Слушай, а мы не слишком… — Начал я, но Егор меня перебил.
— Не слишком! Сколько раз мы пытались её уговорить позаниматься с нами? Умоляли, упрашивали. А что в ответ? Презрительное «фи». Нас не просто так поставили тройками. Кто-то знает одно, кто-то умеет другое. Хотя бы в своей тройке мы должны знать, на что способен каждый. А я не знаю, на что ещё способна эта девчонка, кроме нытья!
— Как знаешь, мне подобные девичьи выкрутасы тоже не по вкусу, но, может, не стоило бросать её там одну? — я попытался воззвать к совести друга. Мне было немного жаль Ванду. Но вернуться одному, это равносильно предательству мужской дружбы, так ведь?
— Ты предлагаешь вернуться? — он остановился и повернулся, посмотрев назад.
— Ну да, девушке опасно одной по лесу бродить. Вот этому, сказка про Красную Шапочку очень хорошо учит. — Добавил я, вспомнив не к месту свой злосчастный экзамен по истории.