— И что вы тут натворили? — спросил глава этого проклятого поселения, глядя при этом на меня.
— Если вы о казначее, то это не мы. Он такой уже лежал, когда мы пришли, — решил уточнить я.
— Я об этом, — Державин показал на стену. — То, что этого кровопийцу прирезали до вашего появления, я прекрасно знаю.
— Ах это, — я вздохнул. — Это мы обновили вашу защиту, а то она была ни к чёрту. Если быть честным, её почти что не было.
Александр Николаевич нахмурился и подошёл к стене, проведя по ней рукой. Ничего не произошло. Со стороны казалось, что это просто люминесцентная краска и ничего больше.
— И как она работает? — спросил староста, с любопытством поворачиваясь в нашу сторону.
— Экранирует любую магию, — ответила Ванда. — Только не говорите, что вы не знаете об этом.
— То, что здесь стоит защита, я знал всегда. Ну, или стояла. Не такая, конечно, как сейчас.
— И как она выглядела? — поинтересовалась Ванда.
— Ну, обычно, — мужчина не переставал водить рукой по гладкой поверхности. — Иногда казалось, что по стенам пробегает искра. Когда приехал Райкин, — он кивнул в сторону комнаты, — то сказал, что защита требует обновления. С тех пор стены украшала зелёная краска. Среди нас магов нет, поэтому мы ему поверили. Как оказалось, зря.
— Зачем же делать такие поспешные выводы, — проговорил Егор. — Может он…
— Может, потому что он был хоть слабенький, но маг? — выгнул бровь Державин.
— И почему он тогда лежит в таком виде в своей вотчине? — я невольно нахмурился.
— А вот об этом я и хотел с вами поговорить.
Мы быстро поделились своими находками и наблюдениями, кроме наличия здесь энергии Смерти, конечно. Александр Николаевич нас не перебивал, внимательно слушая.
Когда наш небольшой рассказ подошёл к концу, он позвал одного из своих помощников и отдал распоряжение собрать в таверне всех, кто был там ночью.
— Всех, с того момента, как наши помощники вручили этот злосчастный топор Козлову, до момента, когда сообщили о смерти казначея Райкина. — Помощник кивнул и двинулся к выходу, а Державин повернулся ко второму мужику, пришедшему с ним. — Семён, проведи инвентаризацию в хранилище и сверься с документами Райкина. Надо выяснить, что пропало ещё, кроме жизни нашего казначея.
— А нам что делать? — спросил я, когда мы уже выходили из здания казначейства.
— А вам — спать, — отмахнулся от меня Державин. — Ваша работа здесь закончилась. Теперь этим делом будут заниматься взрослые люди. Убийство государственного казначея — дело полиции. Теперь-то они вынуждены будут прислать кого-нибудь. Может, и к лучшему, что Райкина прирезали, — как-то отстранённо проговорил он, но потом тряхнул головой.
— Но…
— Никаких «но»! Идите спать. А завтра снова на практику к Новикову.
Пнув на прощение дверь, я первым вышел на улицу, немного опередив Ванду и Егора.
— Что думаешь? — спросил Егор.
— Я думаю, что именно сейчас мы пойдём к Новикову и убедим его, что ему от нас ничего не надо. Во всяком случае, в течение ближайшей недели. — Процедил я сквозь зубы. — Если от этого дела нас, так сказать, отстранили, то цветочки собирать под палящим солнцем мне больше не хочется.
Егор с Вандой переглянулись и кивнули, соглашаясь со мной.
На улице продолжали толпиться люди. С нашим появлением уровень шёпота возрос в разы.
— Нас здесь не слишком любят, — пробормотала Ванда.
— Магов нигде не любят, — пожал плечами Егор.
— Но в Твери это так явно не ощущается. — Девушка поёжилась.
— Тверь — довольно крупный город, тем более, что он расположен недалеко от столицы. Это, конечно, не Москва, где все сферы влияния делят между собой правительство и Древние Рода, но даже там маги занимают свою определенную нишу в обществе. Сама же говорила, что твоя мать — маг воздуха. И, если бы к магам в крупных городах относились так же, как в деревнях и поселках, у твоего отца не было бы бакалейной лавки. Здесь же, всё гораздо сложнее. Маги редко селятся слишком далеко от столицы. В захолустье они местные и очень слабые, их как правило даже в Школу не берут на обязательное обучение, а сильные бывают лишь проездом. Ну ещё маги-отшельники попадаются, которые специально забираются подальше в глушь, чтобы никто не мешал им проводить сомнительные эксперименты. Только вот живущих здесь людей от магов некому защитить и от тех, что проездом, и тех, кто отшельничает.
— Но почему правительство ничего с этим не делает? — тихо спросила Ванда, обхватив себя руками за плечи.
— Правительству уже давно наплевать на жизнь обычных людей. Власть ведёт войну с аристократами в столице, а местные сама слышала — практически на полном самообеспечении, — пожал плечами Егор.
— Но как же жить с таким отношением? В таких вот деревнях вдали от столицы, и других достаточно крупных городах, вроде нашей Твери, — пробормотала девушка, почему-то посмотрев при этом на меня.
— Так и живём, — Егор пожал плечами. — Ни от кого не зависим и дружно ненавидим магов с большими амбициями.
Я краем уха слушал их разговор и думал о том, что однажды мне всё-таки придётся сказать Ванде правду. Просто, чтобы не подставлять друг друга. Но я пока не готов, я не готов, чёрт вас всех раздери!
Мы уже подходили к дому Новикова, как навстречу нам попалась женщина. Высокая, худощавая, смуглая, черноволосая и черноглазая. Она кивнула нам в знак приветствия и прошла мимо.
— А-а-а… — я остановился и посмотрел на Ванду. Девчонка стояла и задумчиво смотрела вслед женщине.
— Что случилось? — спросил я, тоже посмотрев вслед незнакомке.
— Я могу поклясться, что уже видела её, ну, или не её, а похожую женщину, — пробормотала Ванда. — Во всяком случае, этот браслет я ещё долго буду помнить и мечтать о таком.
Какой браслет? О чём она вообще говорит? Я вот, например, не заметил никакого браслета.
— Какой браслет? — судя по недоумению, прозвучавшему в голоса Егора, он тоже никакого браслета не заметил.
— Мужчины, — закатила глаза Вишневецкая. — Вот уж правду говорят про то, что муж не заметит, даже если жена наденет армейский противогаз.
— Противогаз? — мы с Егором переглянулись. — Ну, ты и скажешь тоже. Так что там с браслетом? — добавил я.
— Я уже видела женщину с таким же браслетом, — терпеливо пояснила Ванда. — Три дня назад, ещё до первого убийства. И я могу поклясться, что эти женщины очень похожи, только та выглядела старше.
— Намного старше? — Егор нахмурился, что-то обдумывая.
— Лет на тридцать точно. И знаете, я сейчас думаю, что это та же самая женщина. Только сейчас она выглядит лет на пятьдесят, а тогда — это была уже пожилая старушка, лет восьмидесяти на вид. Она может и выглядеть иначе, но цвет глаз остался точно таким же, — задумчиво проговорила Ванда, начиная вспоминать еще какие-то детали.
— Странно. А ты ничего не путаешь? — Дубов помассировал виски. Я понял, что у него не сходится этот пазл, и эриль ощущает вполне реальную боль.
— Нет, Егорушка, я ничего не путаю, — Ванда поджала губы, а потом вздохнула. — Сильно болит?
— Терпимо. А откуда ты знаешь? — от удивления он даже висок перестал тереть.
— Мой двоюродный брат слабенький эриль. В нашей семье по материнской линии все имеют дар в двух направлениях.
— Уникумы, — я хмыкнул. Хорошо ещё, что у неё нет какого-нибудь завалящего кузена — Тёмного. Тогда все мои нелепые отговорки не прошли бы.
— А со стороны отца все неодарённые, — пояснила зачем-то Ванда.
— Ты совсем запутала меня с этим браслетом, — не отрывая рук от головы, пробормотал Егор, — причём настолько, что мы сейчас упустили одну важную деталь: эта женщина вполне могла быть дочерью той самой милой старушки. А браслет — просто семейная реликвия.
— Ну, может быть, — скептически произнесла Ванда. Не исключено, что она мечтает вляпаться в ещё одну мистическую авантюру. Будто нам имеющихся мало. Вот же авантюристка. И достанется же кому-то такое счастье.
В это время мы подошли к дому Новикова. Я поднял руку, чтобы постучаться, но не донёс кулака до двери, как она открылась. Мы переглянулись и попятились.
— Андрей Иванович, — позвала Ванда в приоткрытую дверь. — Это мы, ваши любимые травособиратели. Можно нам зайти?
А в ответ — тишина.
— Что-то я не хочу туда заходить, — прошептала девушка.
— Я тебя прекрасно понимаю, просто прекрасно, — пробормотал я, делая ещё один шаг назад.
— А если что-то произошло, и Новиков нуждается в помощи? — закусил губу Егор. — Мы не можем просто так взять и уйти отсюда, даже не убедившись в том, что наша помощь не нужна.
— Двери просто так открытыми не бывают, — сделала дельное замечание Ванда.
— Мы в деревне сейчас. В подобных местах двери днём вообще редко запираются, когда кто-то дома находится. — Чуть ли глаза не закатил Егор. — Как моя бабушка, например, часто оставляет дверь открытой, чтобы к ней могли зайти целители, пожарные, да и просто родственники, если она будет не в состоянии открыть дверь.
И он решительно направился к входу в дом травника.
— О, Егор, — простонала Ванда, закатив глаза. — Дим, ты не думаешь, что вот это его… — она покрутила в воздухе запястьем, пытаясь охарактеризовать порядочность Дубова. — Это не совсем нормально?
— Я ему об этом прямым текстом всегда говорю, — мне ничего не оставалось делать, только следовать за другом. Поколебавшись, Ванда пошла вслед за нами.
Так получилось, что мы попали в дом практически одновременно.
— Ну здесь хотя бы свет есть, — пробормотал я, двигаясь за Егором по длинному мрачному коридору.
Вообще, почти все дома в Двух Дубках были похожи по внутреннему оформлению: длинный коридор, из которого в разные стороны ведут двери в комнаты. Это было мрачно, некрасиво и вселяло мысли о конце света.
Двери, ведущие в комнаты, были открыты, но в большинстве комнат было темно, поэтому мы пока решили в них не заходить. К тому же в одной комнате свет горел, и мы решительно двигались в том направлении, как стайка мотыльков.