ло настоящее жаркое из оленины. За день непрерывной ходьбы даже толком не уставал. Ноги не болели и это несмотря на долгие марши. Ожидал худшего, все же за последние месяцы жизнь моя была далека от пеших походов. То ли молодость взяла свое, то ли амулет помог. Так что лесная жизнь поначалу показалась мне едва ли не легкой прогулкой. И я даже немного заскучал.
Вечером третьего дня мы вышли к первому запланированному базовому лагерю. Точнее, к старому форту, стоящему на гранитной скале. Все подступы к небольшой, самой природой сотворенной крепости отлично просматривались, а на вершину вела единственная тропа. Сам форт оказался сильно разрушен. Остатки стен и донжона высотой в сажень всего, груды тщательно обтесанных камней валялись даже у основания скалы. Сначала сержант долго и внимательно рассматривал форт и окрестности в подзорную трубу. Убедившись, что никаких признаков присутствия посторонних или какой-либо опасности нет, Худ отдал команду разведчикам выдвигаться верх по тропе, а стрелкам занять позиции. Мне лично показалось, что сержант слишком уж осторожничает, но мнение свое благоразумно оставил при себе. Спустя минут десять из развалин форта появился один из егерей и замахал нам. Мол, порядок.
Тогда и вся команда быстро зашагала наверх. Сам форт действительно превратился в руину. Впрочем, все, что разрушено можно и восстановить, было бы желание. Тем более что фундамент стен и башни остались целы и обтесанные глыбы гранита повсюду в изобилии. Но разместились мы не в остатках казармы или башни, а в пещере. Оказалось, что внутри форта находится древняя природная пещера, сухая и просторная, где всем хватило места. Вероятно, в прежние времена легионеры использовали ее как склад, кое-где были заметны следы каменных клетей и изогнутых каменных же подставок под большие бочки. Еще ценнее оказалось то, что в центре бывшего внутреннего двора форта сохранился родник. Так что вопрос питьевой воды решился без особых усилий.
После ужина командир собрал капралов и старших троек. Я присел рядом, вроде как тоже не рядовой, а писарь, может, что надо будет записать.
— Завтра с утра начнем прочесывать окрестности, каждый получит свой квадрат. — Он открыл карту и обозначил на ней, где предстоит вести поиски. — Я с группой остаюсь здесь. Вирет — первый и второй квадраты, Ансельм — тебе второй и третий, Трой, Садр — вам четвертый, пятый, шестой. Отмечайте и выявляйте любые следы присутствия чужаков. Любые. Охотники, старатели, копатели курганов, все равно кто — смотрим, выявляем, сообщаем мне. Без приказа ничего не предпринимать, только наблюдение. На все про все два дня. Послезавтра к вечеру всем вернуться сюда. Вопросы?
— Командир, — сидевший напротив Худа капрал Вирет слегка приподнял ладонь, обозначая, что вопросы таки есть. — А что если наткнемся на работорговцев или бандитов? Или они будут уходить уже из здешних краев? Как быть?
— Пусть уходят. Хотя, если сможете без шума языка взять, я не против. Но чтобы без риска и очень тихо. В бой не вступать ни при каких обстоятельствах, понятно, кроме вынужденных. И вот что, если встретитесь с магом или их слугами — соблюдать предельную осторожность, близко не подходить, языков не брать. Только наблюдать издали. Теперь все ясно?
Дождавшись утвердительных кивков, сержант сложил карту и завершил короткое совещание.
— Господин сержант, разрешите обратиться.
— Чего тебе Каржас?
— Можно и мне в поиск пойти? — командирская четверка оставалась в форте, а мне сидеть на месте не интересно. Вот и проявляю инициативу.
— Неймется? — с непонятной интонацией протянул Худ. — Думаешь, без тебя не справятся?
— Никак нет, господин сержант. Конечно, справятся. Только я хочу как можно больше учиться у ветеранов, а сидя в лагере…
— Понятно. Хорошо, пойдешь с дозором Вирета. В самом деле, учиться тебе надо.
— Есть, отправляться с капралом Виретом. Разрешите идти?
— Иди. Скажешь капралу, что я приказал. И смотри у меня, никакой больше самодеятельности, — кулак сержанта увесисто качнулся перед моим носом.
Вопросов нет. Никакой, так никакой. Главное, завтра отправляюсь с разведчиками Вирета в поиск. Буду постигать науку тихой войны у лучших из лучших.
На лице капрала не отразилось ничего, когда я передал приказ сержанта. Он лишь слегка склонил голову и сказал:
— Выходим на рассвете.
Заснул я мгновенно. Снились мне дороги и люди. Дома и повозки. И крепостица на скале, напоминающая наш форт. Только целая и полная жизни. Проснулся я словно по сигналу, недолгие сборы и вот мы уже спускаемся по тропе. Капрал поставил меня четвертым — между собой и замыкающим строй егерем. Логично, я пока самое слабое звено. Но это только пока.
Первый день поиска не принес почти ничего. В следующие дни мы уже работали двойками — Вирет присмотревшись, судя по всему решил, что к делу я годен. Все наблюдения вечером сообщались командиру и записывались мною же. Но так даже интереснее, видна была вся картина, а не только тот участок, который лично прошел. Закончив с первым участком, перешли ко второму, потом к третьему. С Асто мы неплохо сработались, хотя и не стали друзьями. По возвращению в лагерь я сразу шел к сержанту, а он к своей группе во главе с капралом. А на походе молчание обязательное условие. Так и ходили, едва несколькими словами перебросившись.
Так уж вышло, что все бойцы в отряде служили не первый год вместе. И по возрасту, и по статусу, и по привычкам отличия между ними и мною — новиком-ардайлом, «грамотеем» и «драконобойцем» да еще и внезапно приближенным к командиру, оказались слишком велики. Все они происходили из северных союзных имперских провинций — Белгики, Валенты и Флавики. На варваров из-за пределов «величайшей державы мира» они смотрели с изрядной долей превосходства и даже пренебрежения. Впрочем, одно дело «варвары» вообще, а другое — твой боевой товарищ. И все же наладить товарищеские отношения пока не особо удавалось. Возможно, я бы и мог постепенно завоевать уважение и признание, но прилагать к тому особые усилия не считал нужным. У горцев своя гордость. Не хотят и не надо. Хотя, не могу не признать, как воины егеря заслуживали самых высоких оценок и безусловного уважения.
Потому краткие перемолвки с соратниками носили чаще всего сугубо деловой, служебный характер. Но это никак меня не тяготило. Слишком много вокруг происходило интересного, особенно в моей собственной голове.
Места тут самые заповедные. Дичь и глушь. Огромные стволы деревьев, руины, зверья множество. В Ардайле такого не встретить было раньше, а что теперь там — кто знает? Повсюду ощущался след могучей магии, прошедшейся по здешним местам свирепым штормом. Только стихийная магия могла так, и перекорежить, и украсить все вокруг. Укрепления и усадьбы вдоль лимеса были разнесены в щебень почти все, но некоторые стояли практически нетронутыми. Разумных объяснений такой избирательности стихии — никак не находилось.
Много раз замечал всякого рода магических тварей, мерцания среди леса, миражей и прочих странностей. От некоторых мест несло явственной угрозой, и мы их сторожко обходили, отмечая на карте. Где-то напротив, чувствовал себя хорошо и спокойно, так безопасно, словно и не бывает в мире зла вовсе. Такие места чаще оказывались у родников с ледяной чистейшей водой. Впрочем, встречались они редко. Один такой родник я буквально почувствовал. Крошечный источник скрывался в распадке, пройти мимо и не заметить — проще простого. Напились воды, набрали фляжки, посидели недолго, отдыхая и набираясь сил, и пошли дальше.
Людей по докладам всех разведчиков видели всего несколько раз. Небольшие группы черных копателей искали в дебрях древние артефакты и собирали разные ценные вещества из местных растений. Да, по части гербариев и прочей алхимической требухи здешние края дадут сто очков вперед любым другим местам. Охотники рыскали в поисках разных тварей, из которых можно получить опять же требуемые алхимикам ингредиенты и части тел. Но в целом людей и следов их пребывания попадалось в наше поле зрения совсем мало.
При всяком удобном случае, старался тренировать внимание, незаметно изучая волшебные свойства предметов, направляя разумом силу медальона. Постепенно стало получаться и быстрее, и легче, и точнее. Это хорошо, полезные подсказки никогда лишними не бывают. Постепенно память алхимика и подсказки амулета дали полную картинку его возможностей. Суть его оказалась просто бесценна. Все волшебные вещи разделяются на алхимические зелья, эликсиры и артефакты. Зелья — дают временный эффект, эликсиры — постоянный. Они воздействуют на человека, меняя его магическую сущность. Развивая и укрепляя. Но есть еще и артефакты.
Предметы, которые всегда обязаны содержать энергионы. Особые кристаллы — накопители маны. Самые простые — служат для хранения запаса силы. Их надо каждый раз наполнять, отбирать силу тоже требует дополнительной концентрации. К слову, извлекать ману из накопителей тоже целое искусство. Все маги начинают свою учебу с первого, самого простого энергиона, которым они и учатся пользоваться, заодно развивая свой канал маны. Основой магии является произвольный контроль сознания самим магом. Чтобы управлять другими, надо сначала научиться управлять собой. Так говорят в магических школах.
Делаются энергионы из драгоценных и полудрагоценных камней, которые преобразованы магически. Сама процедура очень сложная. Часть камней просто не отвечают на магию, остаются «холодными», часть разрушаются, превращаясь в пыль и прах, особенно, если превысить их потенциальную емкость маны. Чем крупнее, темнее и чище камень, тем более сильный энергион можно получить на его основе. Одна из задач мага, как раз создавать свои волшебные камни. В них он и накапливает ману, которой может пользоваться для волшбы.
Когда маг дорастает до магистра, он овладевает умением создавать энергионы-генераторы. А также он обязан вырастить себе сервита — помощника в магических делах. Эти две задачи и становятся его магистерской диссертацией. Главное отличие камней в том, что генераторы собирают силу и способны отдавать ее владельцу. Также они гораздо мощнее обычных накопителей. Но все эти предметы остаются просто вещами, которые можно отнять, потерять, разрушить.